Найденыш - Олег Кулаков

Я отвесил Чаропевцу поклон, подошел к еловой подстилке и опустил перед ней на ковер ларчик. Баюн не шелохнулся, шерстинкой не двинул, щели его зрачков не отрывались от меня. Ну, вот, дело сделано: Изделие Исполинов отдано чаропевцам. Пора уходить. Но жег меня один вопрос, на который я не знал ответа. Оставлю ли я здесь хворь губительную вместе с Изделием, или нет? Спросить Баюна? А вдруг не ответит… Баюн приоткрыл пасть.

— Сядь! — прозвучал в палатке голос.

Я удивился. Голос был звонкий, девичий. Но девка ведь осталась у входа — я ее не чуял за своею спиной. В палатке были только Баюн да я. Что же, это он говорит? А почему голосом девки?

— Сядь! — повторил девичий голосок.

Сомнений никаких не оставалось — это говорил Баюн. Ну, чаропевцу видней, чьим голосом со мной разговаривать. А с Зимородком он говорил по-другому. Я опустился на ковер перед еловыми ветвями. Теперь наши головы были вровень, Баюн даже чуток повыше был. Из-за плеча чаропевца я видел подсвечник с горящими свечками, их ровные огоньки тянулись остриями вверх. И вдруг сонливость накатила на меня, и огненные язычки горящих свечей на миг расплылись. Я невольно встряхнулся, и сон ушел. А Баюн уже не сидел, а лежал на еловых ветвях. И тут я увидел, что свечи в подсвечниках оплыли наполовину. Боги… Когда я вошел в палатку, они же были целехоньки, только запалены! И ларец с Изделием между нами больше не стоял.

— Успокойся, дитя, — зазвенел девичий голосок. — Ты всего лишь немного поспал.

Немного?! Свечи-то, вон какие — такая не один час горит. А, может, их еще и меняли!

— Ты хочешь спросить, дитя, — сказал Баюн. — Спрашивай. Спросить не страшно, страшно ответ услышать.

— Я умираю, — сказал я. — Там, на острове… я разбудил Изделие, и сейчас оно меня убивает. Не сразу, как других, но я тоже умру…

— Изделие… — перебивая меня проговорил Баюн, будто пробуя новое словцо. — Успокойся, дитя, ты не умрешь.

Земля ушла из-под меня, я вцепился в ковер, чтобы не упасть. Жив буду! Жив! А следом пришла радость. Я вздохнул, — снял Баюн камень с души моей. Я поднялся, чтобы еще раз поклониться чаропевцу и с этим отправиться восвояси.

— Останься, — сказал Баюн. — Еще не все сказано. Твой наставник тебя подождет.

— Наставник?! — переспросил я Баюна в удивлении. — Какой наставник? Зимородок, что ль?

Баюн дрогнул серыми ушами, смотря на меня снизу вверх.

— Разве маг не наставник твой? — спросил он.

— Не, — рассмеялся я.

Чудно как он разговаривает: пасть приоткрыта, в ней клыки белые видно, но пасть не шевелится.

— Разве ты не из тех, кого люди называют магами?

— Нет, — сказал я. — Я Сын Моря. И магом никогда не буду.

Баюн сел на задние лапы. Еловник под ним зашуршал, одна из веток встала торчмя. Баюн поднял переднюю лапу, которая оканчивалась почти человеческой кистью с пятью короткими пальцами, густо покрытыми шерстью. Он обломил ветку и отбросил ее.

— Ты будешь магом, дитя, — сказал Баюн.

— Это почему же? — спросил я.

Вот так-так… И он меня в маги прочит.

— Садись и слушай, — велел он.

— А, может, пойду я? — Неохота мне стало слушать его, как он про магов вспомнил.

— Сядь!

Чаропевец ожег меня голосом, как плетью. Колени у меня затряслись, а в груди муторным холодком потянуло. Мне стало не по себе: ишь, чего он со мной вытворяет голосиной своим-то… Делать было нечего, я снова сел на ковер, но буркнул:

— Лады. Только не зови меня дитем.

— А кто ты есть? Дитя человеческое.

Злой я стал, хуже некуда. И пока меня Баюн наставлять не начал, от злости спросил:

— А чего это ты со мной девичьим голосом говоришь? Из-за того, что я мал, что ли?

— Я и есть девица, — сказал Баюн. — Я не мужчина.

Если бы я стоял, то я бы упал. Сразило меня наповал. Я, раззявив рот, уставился на НЕЕ.

— Так ты, выходит, не Баюн. Ты — Баюница!

Она тихо фыркнула. Ну, как кошка, точь в точь.

— Это вы, люди, называете нас Баюнами. Мы себя называем иначе.

Я закусил кулак, чтобы не расхохотаться. А Зимородок-то: кота от кошки отличить не может!

— Ты смеешься? Почему? — спросила она.

Я не стал закладывать мага и отбрехался:

— А, пустое… Без причины смех напал. Вернее, от радости. Жив же буду — вот и радуюсь.

Поверила мне Баюница или нет — неизвестно, а по кошачьей морде не узнать. Баюница же не стала ждать, пока меня кончит трясти со смеху.

— Ты готов слушать? — спросила она.

— Да, готов, — ответил я, смахнув выступившую слезу.

— Тогда слушай и не перебивай, — сказала она и продолжила: — Ты мне солгал, сказав, что ты не маг: дар в тебе есть, и скрывать его бесполезно. То, что ты назвал Изделием, было создано не для людей. Оно не убило тебя сразу, потому что ты ребенок. Это тебя спасло. Но оно изменило тебя, и изменило безвозвратно: в моих силах было лишь приостановить изменение, ведущее тебя прямиком к гибели. Ты меня понимаешь?

Чудно говорила Баюница — я и вполовину не понимал, что это за «изменило», о котором она толкует. Видать дело касалось хвори, насланной на меня Изделием. Прогнала она хворь или нет, в конце-то концов? И не понравилось мне, что лютым холодом веяло от ее речей — чуял я его, всем нутром чуял.

— Ты меня понимаешь? — требовательно переспросила она.

— Нет, — ответил я, — мудрено ты говоришь для меня.

Баюница помолчала.

— Ты сказал мне, что ты Сын Моря?

— Я — Сын Моря. Я с Ожерельем плавал, — подтвердил я не без гордости.

— Говорят, что у моряков есть свое, особенное, мастерство из веревок узлы плести. Так ли?

— Точно. У нас на «Касатке» палубный — ох, и мастер был!

— Так вот. Перевязало тебя Изделие, как веревку, из одного узла в другой.

До меня наконец, стало доходить, о чем толковала Баюница. Старец Морской, что же это?.. Так вот чего там, во дворце высокородного, маг на меня пялился и выспрашивал: «Кто ты?» Кого же из меня Изделие вывязало? Чудовище? Или…

— Зачем? — спросил я.

— Спросить не у кого, — отвечала она. — Тех, кто сделал… Изделие, больше нет в этом мире.

— В кого оно меня превратило?

— Еще не превратило. Только начало. Будь ты постарше, умер бы тот час.

— Как темный маг, который его нашел?

— Об этом не знаю. Маги отличаются от обычных людей. Но думаю, что жил он очень недолго: Изделие — оно не для людей создавалось.

— Так, — сказал я, — дай подумать. Не будь я магом, оно бы меня не… перевязало? А не будь мальчишкой, то сдох бы на месте? Так, что ль?

— Ты смышлен.

— Я, что же… теперь Исполином стал?