Политология. Западная и Восточная традиции: Учебник для вузов - Александр Панарин

Последовательное применение этого принципа к предпринимательской деятельности и на этой основе духовно-христианская реабилитация ее была осуществлена С. Н. Булгаковым в «Философии хозяйства». Хозяйство у Булгакова софийно в своем метафизическом основании, в нем проявляется миссия человека в мире – раскрыть и реализовать софийность природы. Хозяйство до грехопадения и после – разные. Любовный труд свободного развертывания человеком софийных потенций тварного Космоса является в равной мере не только хозяйством, но и искусством [125]. Несомненно, что подлинная «национализация» российского предпринимательства – его возвращение в лоно национальной, православной и патриотической традиции – будет происходить под знаком идей экологической, нравственной и социальной ответственности предпринимательства, посредством которых нации предстоит преодолеть новую для нас форму компрадорского нигилизма. В этом смысле церковь для нашего будущего предпринимателя – не место ритуального покаяния после очередных неистовств, а центр действительного преображения сознания экономической элиты на основе понимания того, что хозяйство – не сфера, изначально отлученная от высших, богоспасительных практик, а сфера софийная, где человеку предстоит подтвердить великий тезис богоспасительности мира.

Третьей силой, с которой предстоит считаться теократическому движению в России, являются левые партии социальной защиты угнетенных, униженных и обездоленных. После революций 1848 года в Европе эти партии стали изменять и христианским и патриотическим идеям. Они захотели стать церковью для пролетариев, заменяющей обетование небесное обетованием коммунистическим – будущего рая на грешной земле. Сегодня, после гигантских катаклизмов богоборческого революционизма, все, кто способен учиться на историческом опыте, усвоили, что такой революционизм ведет не только в тупики ГУЛАГа, но и в тупики законченного имморализма, нравственного одичания. Это означает возможность возвращения левых в церковь. Но для этого и церкви надо подготовиться к диалогу с левыми и вместо демонстративного отрешения от мирских вопросов обратиться к самому болезненному из них – социальному.

Без развитой социальной программы у теократического движения в России нет будущего. Идеал социальной справедливости на Востоке выступает в двух разных формах: функциональной, связанной с принципом равно усердного служения всех групп и сословий высшему государственному интересу, и ценностной, связанной с верой в то, что подлинными хранителями правды-справедливости являются трудовые низы общества, созидающие не только материальные, но и духовно-спасительные основы социума, не дающие ему сорваться в бездну нигилизма. Две заключительные главы учебного пособия будут посвящены, соответственно, этим двум способам реализации восточного демократизма: демократизму служилого государства и демократизму мессианскому.

Сегодня в ареалах практически всех мировых религий активизировалось теократическое движение. Если оценивать его в социальном смысле, то можно сказать, что оно отражает в первую очередь нравственную тревогу, нравственную озабоченность нашей эпохи. Сфера этой нравственной озабоченности непрерывно расширяется. Специалисты сегодня говорят о формировании новых видов этики: экологической этики, связанной с ответственностью за судьбы природы, биоэтики, предназначенной защитить прерогативы жизни от всякого рода безответственных экспериментов, связанных с использованием различных биотехнологий, в том числе генной инженерии, клонирования и т. п. Несомненно, повышается роль социальной этики, связанной с деятельностью социального государства и помощи социально незащищенным группам, в число которых сегодня могут попадать целые народы. Теократическое движение, фокусирующее нравственную озабоченность нашей переходной эпохи, не может не откликнуться на эти поиски современного нравственного сознания и не пойти им навстречу. Здесь – один из источников развития современной богословской и религиозно-политической мысли.

Общепризнанно, что на страже нравственности стоит общественное мнение. Приходится констатировать, что сегодня оно слишком часто оказывается бессильным; парадоксом современного нравственного сознания является его неожиданная «камерность» и «приватность»: осуждаем одиозные социальные практики на уровне личной совести, охраняемой как реликт прежней, более нравственной эпохи, но у нас не хватает сил осудить их на коллективном уровне народа как субъекта нравственности и творца нового будущего. Возможно, именно теократическому движению суждено вдохнуть новые силы в нравственный дух народа, покончить с той опасной демобилизованностью нравственного общественного мнения, которой столь явно пользуются силы современного общественного зла.

ГЛАВА III

Принцип уравнительной справедливости Консенсус служилого государства

Государство обязано быть всегда грозным,

иногда жестоким и безжалостным, потому

что общество всегда и везде слишком

подвижно, бедно мыслью и слишком

страстно…

К. Леонтьев

На Западе давно сложился стереотип относительно особого типа социального равенства на Востоке – «равенства в рабстве». Речь идет о равном бесправии всех сословий и групп обществ перед лицом верховной власти. Можно поспорить, что предпочтительнее с моральной точки зрения: требовать прав для некоторых за счет остальных или предпочитать радикальный вариант – права либо всем, либо – никому. Но в данной главе предстоит обсудить не нравственные аспекты восточного абсолютизма, а его рационально-функциональные основания, связанные с проблемами эффективности власти. Здесь, как и в других случаях, необходимо сопоставлять ту или иную модель власти не с идеальным образцом, имеющимся в головах теоретиков и публицистов, а с наиболее вероятной альтернативой.

И древний опыт, и самый современный, постсоветский, касающийся большинства республик бывшего Советского Союза, убеждает в том, что тоталитарная модель, уравнивающая всех перед лицом деспотичного и вездесущего центра, сменяется в наших условиях не либерально-демократическим образцом, а безграничным произволом новой «боярщины», которую отныне некому урезонить. Она беззастенчиво эксплуатирует либеральную идеологию для оправдания своих неподконтрольных практик, большинство из которых оказываются криминальными и отбрасывают общество далеко вглубь варварства.

Промышленная «боярщина», представленная директорским корпусом, может теперь месяцами и даже годами не выплачивать заработную плату трудовым коллективам, а выделенные для этого деньги «крутить» в банках для получения личной прибыли. «Боярщина» правоохранительных ведомств может делить барыши с криминальными авторитетами, держащими в страхе целые города и насаждающими там криминальные порядки. «Боярщина», связанная с экспортными отраслями и обслуживающими их банками, может бесконтрольно вывозить миллиарды долларов из разоренной страны и за взятки с зарубежных импортеров недоброкачественной продукции разорять национальные отрасли промышленности, в частности сельское хозяйство, подрывая продовольственную безопасность страны.

«Боярщина» региональных центров власти может заключать сепаратные сделки с зарубежными странами, в том числе и такие, которые идут в разрез с национальными интересами. Чиновничья «боярщина», превратившая взяточничество в свою законную прибыль, породила целый рынок губительных для страны, но кому-то выгодных политико-административных, налоговых и кредитных решений. Еще 15-20 лет назад, читая литературу, посвященную борьбе самодержавия с боярством и в России, и в других странах, можно было вынести впечатление, что имеешь дело с далекой исторической палеонтологией, прямо нас никак не касающейся. Но сегодня, столкнувшись с буквальным растаскиванием страны хищнической номенклатурой, начинаешь заново воспринимать актуальность указанных текстов.

Создается впечатление, что восточная государственность всегда жила под негласным прессом номенклатурных узурпации государственных интересов и коллективного богатства и выработала в борьбе с ними определенные модели решений, заслуживающие нашего внимания. Пожалуй, наиболее разработанной моделью является та, которая представлена в китайском легизме.

Рассмотрим основные положения легистской доктрины. Эта доктрина является сугубо функциональной и ставит вопрос об эффективности власти любой ценой. В этом она сродни макиавеллизму в Европе.