На пути к краху. Русско-японская война 1904–1905 гг. Военно-политическая история - Олег Айрапетов

Телеграмма была отправлена из русской столицы 22 января(4 февраля), а от Наместника 23 января(5 февраля). Далее нота была задержана японским телеграфом и прибыла в Токио только 26 января(8 февраля). Тем временем уже 5 февраля Япония разорвала дипломатические отношения с Россией. На вопрос русского посланника барона Розена, не означает ли разрыв войну последовал отрицательный ответ главы МИД Японии барона Комура: «О! нет, пока не война»{1103}. Между тем императорский указ по армии и флоту возлагал ответственность за случившееся на позицию, занятую Петербургом по корейскому и манчжурскому вопросам и проволочки в переговорах. Текст указа не оставлял сомнений о том, что за ним последует: «Целость территории Китая и Кореи имеет тесную связь с независимостью и существованием Японии. Посему Мы приказали прервать переговоры с Россией, оставив за собою свободу действий во имя нашей независимости и существования. Мы искренне надеемся, что, благодаря верности и доблести Наших подданных, цель Наша будет достигнута и вместе с этим поддержана слава Империи»{1104}.

24 января(6 февраля) японский посланник в России Курино передал гр. В. Н. Ламздорфу ноты о разрыве дипломатических отношений и своем отзыве. Японская миссия должна была покинуть Петербург 28 января(10 февраля){1105}. Посланник микадо также заверил русского дипломата, что войны, по всей видимости, удастся избежать. Ламздорф тоже не считал, что война неизбежна. На следующий день он написал Военном министру: «Едва ли Государю Императору благоугодно будет объявить войну, что и не соответствовало бы нисколько интересам России, но я очень опасаюсь, как бы наши герои на дальнем востоке не увлеклись внезапно каким-либо военным инцидентом, легко могущим обратиться в настоящую войну, и без всякого торжественного о том объявления»{1106}. 26 января(8 февраля) 1904 года, через день после того, как Япония разорвала дипломатические отношения с Россией, Николай II записывает в дневнике: «Утром у меня состоялось совещание по японскому вопросу; решено не начинать самим»{1107}.

Мысль о том, что момент начала войны может выбрать Япония, в Петербурге явно не была популярной. Исключением были военные, но к их мнению пока не прислушивались{1108}. Масштабные планы императора завели в тупик и русскую политику, и русскую стратегию. Империя сильна своей способностью сконцентрировать все ресурсы в одном направлении. Несколько намеченных целей исключало возможность достижения даже одной. Между тем, именно активизация русской политики по нескольким направлениям одновременно делала неизбежной столкновение с интересами Японии и Великобритании. Если для Токио в сложившейся ситуации районом жизненно важных интересов была Корея, то для Лондона — Персия, вернее южная ее часть. В ноябре 1903 г. Лондон в очередной раз предложил Петербургу раздел Азии: Афганистан и Тибет должны были быть признаны сферой исключительных интересов Англии, Персия — разделена на северную, русскую и британскую, южную сферы влияния. Взамен предлагалось признание преобладающих интересов России в Манчжурии. Это предложение было отвергнуто.

Если Афганистан и Тибет не вызывали особого интереса в Петербурге, то он категорически не собирался отказываться от возможности выхода к Персидскому заливу, в том числе и планов строительства железной дороги и обретения там военно-морской базы по образцу Порт-Артура{1109}. С точки зрения британских интересов в Китае, Манчжурия не была столь важна, как т. н. внутренние провинции, т. е. районы рек Янцзы и Хуаньхе. Схожие настроения существовали и в японских расчетах. Однако для того, чтобы гарантировать свое доминирующее положение в Корее, Япония должна была разгромить Россию в Манчжурии. Это полностью устраивало и Великобританию, поскольку поражение России неизбежно означало бы ослабление ее позиций в Персии, т. е. на ближних подступах к Индии. Если интересы этих стран поддаются расчету, то интересы собственно России в Манчжурии и тем более в Корее были столь призрачными, что явно не стоили политики, которая в конечном итоге привела к ухудшению отношений и с Китаем, и с Японией, и с Великобританией.

В ночь на 23 января(5 февраля) 1904 г. японское командование отдало приказ о начале высадки 12-й дивизии в Корее. Утром 24 января(6 февраля) корабли страны Восходящего Солнца захватили в Корейском проливе русский пароход «Екатеринославль» Позже в тот же день были остановлены и направлены в японские порты судно пароходства КВЖД «Мукден» и два китобоя — «Михаил» и «Николай»{1110}. Международное право предполагало, что судно, вышедшее из порта страны до объявления войны, захваты не подлежит. Японцам данное положение не помешало{1111} Эти враждебные действия начались еще до вручения ноты В. Н. Ламздорфу о разрыве дипломатических отношений между Японией и Россией и даже до отправления телеграммы, извещающей об этом японского посланника в России Курино. 26 января(8 февраля) японцы захватили русские почтовые заведения в Мозанпо и Фузане (Корея){1112}. Япония решила начать военные действия в тот самый момент, когда сама она закончила подготовку к ней, а ее противник — нет. Время действительно было союзником России и работало на нее.

Часть 2. Война

Глава 15. Накануне войны. Состояние армии и флота, театр военных действий

К началу 1904 г. в состав русского флота входило 14 эскадренных броненосцев и 8 находились в постройке (из них 5 сильнейших кораблей этого класса — типа «Бородино» должны были вступить в строй в 1905 г.); 3 броненосца береговой обороны, 6 броненосных крейсеров 1-го ранга, 8 бронепалубных крейсеров 1-го ранга и еще 3 находились в постройке, 5 крейсеров 2-го ранга, 14 канонерских лодок и 1 в постройке, 9 минных крейсеров, 31 миноносец и 13 в постройке, 3 минных заградителя и 1 в постройке. В абсолютных цифрах это давало абсолютное превосходство над японским флотом, основу которого составили 6 новейших эскадренных броненосцев и 6 бронированных крейсеров (вскоре их число увеличилось на 2), т. н. флот «6 на 6». Этот флот был хорошо сбалансирован, и превосходил русский в однотипности кораблей, что давало преимущество в эскадренном движении по скорости на 2 узла, а также имел преимущество в бронировании (на японских броненосцах в среднем до 60 % борта, а на русских — около 33 %) и купнокалиберной артиллерии(146 орудий русской эскадры против 218 у японской). Кроме того, у японцев имелось 6 броненосцев береговой обороны, 7 крейсеров 1-го ранга, 11 крейсеров 2-го ранга, 8 канонерских лодок, 4 минных крейсера и 47 миноносцев{1113}.

Русский флот был рассредоточен на четырех отдельных и далеко отстоящих друг от друга морских театрах — на Балтике, Средиземном и Черном морях, и собственно на Тихом океане. В состав русской эскадры на Тихом океане входили 7 эскадренных броненосцев, 4 броненосных крейсера 1-го ранга, 5 бронепалубных крейсеров 1-го ранга, 2 крейсера 2-го ранга, 6 канонерских лодок, 25 эскадренных миноносцев, 10 миноносцев, 2 минных крейсера, 2 минных заградителя. 1 эскадренный броненосец, 2 крейсера 1-го ранга, 1 крейсер 2-го ранга, 7 эскадренных миноносцев, 4 миноносца и 3 транспорта находились в пути на Дальний Восток под командованием вице-адмирала А. А. Вирениуса{1114}. Завершить переход к началу военных действий они не успели. Макаров убеждал Морское министерство в необходимости довести суда до Дальнего Востока, однако они были возвращены назад из Джибути{1115}. Правда, первоначально возникла здравая идея использовать отряд Вирениуса для перехвата судов, следовавших из Европы с военными грузами для противника. Вирениусом были задержаны 3 английских парохода, но ввиду энергичных протестов Лондона их пришлось отпустить, а отряд Вирениуса — вернуть на Балтику{1116}.

Одновременно из Средиземного моря в Японию шли 2 броненосных крейсера, купленные японцами в Италии, которые благополучно достигли своих берегов в апреле 1904 г. Таким образом, на Дальнем Востоке японцы получили превосходство в ударных силах флота — эскадренных броненосцах и броненосных крейсерах — 14 против 11. Русские броненосцы имели скорость от 16 до 18,5 узлов, японские — от 18,25 до 18, что давало японской броненосной эскадре преимущество в скорости. Артиллерийское вооружение было сравнимым. На русских броненосцах: 2012-дюймовых, 8 10-дюймовых, 82 6-дюймовых орудия, на японских: 24 12-дюймовых и 84 6-дюймоваых орудия. При этом в Порт-Артуре находился всего 1 броненосный крейсер(2 8-дюймовых и 8 6-дюймовых орудия), японцы имели возможность концентрации своих 8 броненосных кресейров, которые имели 1 10-дюймовое, 30 8-дюймовых и 106 6-дюймовых орудий{1117}. Превосходство в крейсерах 1–2 ранга(12 против 7), канонерских лодках(8 против 6), минном флоте(28 эскадренных и 19 номерных миноносцев, 19 минных заградителей против 2 минных крейсеров, 24 эскадренных, 10 номерных миноносцев и 4 минных заградителей) также было за японцами{1118}.