Не звоните Вивиан - Анабелла Саммерс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Не накручивай, Ви. Ты совершенно обычный человек».
Что это за голос внутри меня? Думаю: всегда ли это было мое внутреннее «я» или же это Лили так общалась со мной все эти годы?
Призраков не существует, Ви. Все это — твое воображение.
— Кто молодцы? Мы молодцы! — слышу совсем рядом, открывая замерзшую школьную дверь.
Кто-то перенимает инициативу, и вот мы уже внутри. Артур одет в тонкий пуховик, но одно остается неизменным. И нет, это не его волшебная улыбка — это его любимый нелепый зеленый шарф. Он приобнимает меня в знак приветствия, а я приглаживаю рукой его растрепанные ветром волосы.
— Скажи, сразу стало легче? — Я киваю. — Теперь нам все тесты нипочем!
— Еще целая неделя учебы. Как это вытерпеть? Я бы лучше поволонтерила с десятым классом, чем решать эти дурацкие тесты в сотый раз! — так не похоже на себя ноет Анджела на перемене в понедельник. — А еще этот бесячий звонок!
– Солнышко, ну ты чего. Нервный срыв? — гладит подругу по голове Леся.
Решаю спасти ситуацию и включаю забавляющий обычно всех вокруг «голос» телефона.
– Звонок и правда бесячий. — Девочки смеются как раз тогда, когда начинает звучать «Шутка» Баха.
После перемены мы пишем пробный тест по русскому языку. На парте только ручка, карандаш и бутылка с водой. Я сильно волнуюсь, ведь мне нельзя ударить в грязь лицом: звонок из школы родителям точно не будет рождественским чудом. Но, вспомнив ободряющие слова Артура перед уроками, я отпускаю мандраж.
Когда тест остается позади, нас отпускают готовиться к остальным контрольным работам. А у некоторых ребят с завтрашнего дня аж по два теста, и это не отменяет итоговых контрольных работ. Хорошо, что многие учителя относятся к нам с пониманием и еще месяц назад задали написать эссе и провести небольшие исследования. В Тихой комнате стоит сумасшедший гам, мешающий на чем-либо сконцентрироваться. Ребята сверяют свои ответы к тесту по русскому языку. Это самое худшее, что может быть. Особенно, когда твой ответ не совпадает с маэстро русского языка — Вадимом.
— Ай, блин, все, харош! Если любишь — отпусти, так, кажется, говорят? Я отпускаю русский язык и иду решать биологию. И вам тоже советую, — взрывается Мирон.
Анджела делает объявление: эссе по выбранным профессии и вузу мы можем написать дома и принести его на итоговое собеседование в пятницу. Две стороны одной медали. Больше учебы дома, меньше волнений в школе.
Артур: Будем искать вузы?
Вивиан: Давай one thing at a time[55].
Артур: I like that idea! :) (Мне нравится эта идея! :))
Мне кажется, что все происходящее волшебным образом складывается в дорогу из желтого кирпича, ведущую в сказочный замок. Кирпичик за кирпичиком я приближаюсь к мифической цели — к нахождению своего места в жизни. И пока я думаю, что на данный момент меня устраивает почти все (кроме, возможно, потерянного голоса), я смотрю прямо перед собой на подъехавшую за Лесей машину и отказываюсь верить своим глазам. У осыпавшейся живой изгороди стоит моя мертвая сестра и ехидно мне улыбается.
– До завтра, Ви! — кричит мне Леся. — Ви? Пока! — Не дожидаясь ответа, подруга уходит.
– Ви? — Артур касается моего плеча, словно прожигая толстый слой синтепона. — Вивиан, ты где? — он понимает, что это не работает, и встает перед мной высокой стеной. — Ты будто призрак увидела, — говорит он, и это резко приводит меня в чувство. Я глупо улыбаюсь и набираю в телефоне замерзшими пальцами: «Dozing off. Sorry» («Отключаюсь. Прости»).
– Ничего. День был тяжелый.
И только дома я признаюсь себе, что это ненормально. У меня самые настоящие галлюцинации! Этого мне еще не хватало. Про каких мартовских котов говорила Лили? Забудь! Сейчас не до этого.
Открываю пустой документ в надежде написать хотя бы первый абзац эссе для собеседования. В голове свистит ветер, бегут марафон белые единороги, стучат в гонг шаолиньские монахи. Но строчки для эссе ее так и не посещают.
Я делаю то, что больше всего помогает мне собраться с мыслями. Достаю из холодильника голубику, яйца, сливочное масло, из шкафчиков — муку, тростниковый сахар и соду. Десять минут, и в бумажные формочки с кошачьими мордочками отправляется густое тесто. Боже, и тут коты! Добавляю в жирные сливки немного натурального красителя из свеклы и вручную взбиваю их в густой крем. Благодаря этому я передоверяю все волнения венчику – правда, металлическая ручка немного гнется.
Родителей особенно радуют гипнотический запах и неожиданный ужин, поэтому расспросы о тесте отходят на второй план.
– Саша сказал, ты решила, куда хочешь поступать? — спрашивает папа.
С неодобрением смотрю на друга.
– Все не так. Я решила, что хочу быть переводчиком, — помогает мне скрыть эмоции «телефонная подруга».
– Это отлично! Дорогая, наше воспитание дает плоды! — говорит отец и получает неодобрительный взгляд – на этот раз от мамы.
Но капкейки делают все лучше. Или, как вы говорите, кексы?
Тест по математике дается мне легче, чем любые контрольные, потому что, как выразилась мама: Three scientists are quite enough for one family. («Достаточно и троих ученых для одной семьи»), и его исход меня не так страшит. Чего не скажешь о Глаше и Димитрии.
Меня очень расстраивает отсутствие нормального Рождества в этом году. Когда я приезжаю из школы в среду, дома на кухонном островке меня ждет маленькая деревянная елочка, обмотанная серебристой мишурой.
– Знаю, что это не заменит настоящей елки, — говорит Саша. — Но хоть что-то. Чтобы ты не превратилась в Гринча.
Я никогда не была очень набожным человеком. Да, дедушка Стас ярый католик, а вся мамина семья – типичные англичане-протестанты. Но Лили просто обожала Рождество. Она верила в Бога, постоянно пересматривала мультфильмы про библейских персонажей. И поэтому в этом году мне настолько претит этот праздник, что подозрительного вида коробочка, покоящаяся утром рядышком с деревянной елкой, кажется мне хранилищем опилок, достойным мусорного ведра.
Но на фиолетовой этикетке написано Vivian. Бр-р. Распаковать или нет? Открыть или нет?
– Доча. Дочь? С Рождеством! Я вообще-то хотел на Новый год подарить, но мама настояла. Открывай же! — отец, явно более радостный, чем я, сияет как ребенок на новогоднем представлении.
Аккуратно отдираю скотч от упаковочной бумаги, раздираемая, как и она сама, смятением и настороженностью. Внутри – фотоаппарат моментальной печати.
«Большое спасибо, пап!» — стараюсь изобразить самого счастливого подростка. Я понимаю, что в будущем буду рада, когда переварю все происходящее, но пока не чувствую ровным счетом ничего.
– Я очень рад! Не забудь и маму поблагодарить. Мы долго думали, куда ехать в отпуск, но в итоге решили, что пока у тебя учеба, а у нас работа… У тебя же в комнате уже несколько таких фотографий. А это для новых воспоминаний, — папа приобнимает меня несколько неуклюже и удаляется.
«Конечно, у вас же работа! Как я могла подумать, что вы забудете о своем сумасшедшем исследовании и проведете время с дочерью!» — взрываюсь я про себя.
«Merry X-Mas, Lily»[56], — думаю я, а на глазах предательски собираются рождественские слезинки.
В школе Артур замечает мое подавленное настроение и, как и в любой другой раз, спешит его исправить.
– Я хотел отдать в обед, но тебе срочно нужна глюкоза, — он дает мне небольшую коробочку. Внутри оказывается множество покрытых глазурью имбирных печенек: человечков, леденцов, звездочек. — Это так, чисто символически. Я долго думал, дарить ли что-то вообще, ведь еще Новый год впереди. Но Кая настояла.
«Передай ей большое спасибо» — пишу я, еле сдерживая слезы. Как же я теперь понимаю Анджелу.
Вечером, конечно же, доведя дедлайн до крайней точки, я подкрепляюсь волшебной
