Крестовый поход - Робин Янг

Уилл наконец увидел святыню, блестящий овальный камень в серебряном кольце, вделанном в угол храма на высоте груди. Это было ни на что не похоже. Словно стекло, но много благороднее и цветом, и фактурой. По телу пробежала дрожь, когда он вспомнил слова Эврара о том, что, согласно вере мусульман, на камне записаны все людские грехи, которые будут прочитаны в Судный день. Уиллу показалось, что камень наблюдает за ним своим единственным глазом в серебряной оправе, и он отвел взгляд.

План был такой. Робер ждет в отдалении с корзиной, а Уилл делает семь кругов вокруг Каабы, каждый раз целуя камень. Во время последнего прохода он должен задержаться. Стражи сочтут, что паломник решил преклонить перед святыней колени. Дзаккария и остальные рыцари увидят, что он похищает камень. Уилл вернется к Роберу. Тот откроет корзину, и Уилл над ней наклонится. На этом все. Сицилийцы будут находиться далеко и не поймут, что камень остался на месте. Тем более что надо будет немедленно отсюда убираться.

Примерно в десяти шагах от Каабы они поставили корзину. Уилл двинулся дальше, и в этот момент двор огласил воинственный возглас. Все спящие паломники мгновенно поднялись, сбросив грубые одеяла, обнажив серебряные кольчуги и алые одеяния с черными нарукавными лентами. У того, кто подал команду, крепко сложенного смуглого человека, эта лента была расшита золотом. Его люди развернулись веером, а он выхватил из ножен меч и направился прямо к Уиллу.

27

Равнина Альбистан, Анатолия 15 апреля 1277 года от Р.Х.

Калавун окинул взглядом снеговые вершины гор Тавра, похожие на окоченевших великанов, рядом с которыми человек казался ничтожным пигмеем. На морозном воздухе дыхание сразу превращалось в пар. Он плотнее запахнул отороченный кроличьим мехом плащ и пошел вдоль лагеря.

Неподалеку от шатров на скудной траве паслись кони. В пурпурном полумраке мерцали костры. Воины просыпались, тишину оглашали повелительные возгласы атабеков. Калавун ненадолго задержался у расположения своего полка и двинулся дальше мимо свежих могил. Пока потери войска составили двадцать восемь человек. Пятеро погибли в горах.

В Дамаске к ним примкнул полк сирийцев, который Бейбарс отдал под командование Калавуна. Затем они вошли в Алеппо. В этом городе Бейбарс всегда вел себя как-то иначе. И в этот раз тоже. Он сразу навестил могилу Омара, а потом отправился к месту, где некогда стоял амбар, давно сожженный, и провел там больше часа. Просто стоял и молчал. Об этом Калавуну рассказал сопровождавший султана эмир. Калавун не удивился. Он знал, что первый год рабства Бейбарс провел в Алеппо и потом, еще будучи эмиром, всегда посещал это место, когда предоставлялся случай. Значит, его по-прежнему тревожили призраки прошлого.

На следующий день они покинули город. Бейбарс отправил один полк к границе на Евфрате, чтобы помешать монголам напасть с тыла, и повел кавалерию на Анатолию. В Алеппо остались пешие полки, тяжелое снаряжение и осадные орудия. Там же остались Барака, Хадир и сыновья Калавуна. Лазутчики прибыли с донесением, что ильхан Персии Абага знает о намерениях Бейбарса и уже собрал многочисленное войско под командой Татавуна, самого знаменитого военачальника монголов. В его войско входили также сельджуки, предводимые Перване. Монголы намеревались стать лагерем на равнине Альбистан, за широкой рекой Джейхан. Вот здесь Бейбарс и собирался их разбить. Потому и выбрал для похода такой сложный и коварный маршрут.

Горы Тавра всегда забирали человеческие жизни, начиная с первых крестоносцев, которые, переплыв Босфор, наткнулись на мощную преграду. В Сирию можно было добраться, лишь двигаясь по узким горным тропам, карабкаясь по скалам, перебираясь через глубокие ущелья. В первые дни войску мамлюков приходилось идти в тумане, особенно по утрам. Конь одного всадника поскользнулся и опрокинулся в ущелье, увлекая за собой другого. Потом под тремя всадниками обвалился край дороги, и они тоже низверглись в каменную пучину. Где-то в середине перехода прибыл лазутчик с вестью, что за перевалом войско ожидает отряд монголов в две тысячи. Бейбарс послал вперед один полк, подкрепленный бедуинами. К тому времени, когда войско начало спускаться по перевалу, трупы монголов уже распухли и были обсажены мухами.

Калавун нашел Бейбарса на краю лагеря. Султан смотрел на равнину Альбистан. Неподалеку расположились несколько гвардейцев.

— Ты желал меня видеть, мой повелитель?

Бейбарс не оглянулся.

— Воины готовы?

— Да. Через час можно выходить.

— Хорошо.

Калавун нашел глазами то место, куда смотрел Бейбарс. В рассветной дымке простирающаяся внизу долина была похожа на смятую ткань, которую широкой шелковой каймой обрамляла река Джейхан. За ней были видны костры лагеря монголов. Там тоже между шатрами двигались всадники, наверное, будили воинов, но других воинов. Взгляд Калавуна стал стальным, как у Бейбарса. Это были монголы, которые вырезали целые поселения тюрков-кипчаков и угнали мужчин в рабство. Это случилось много лет назад, но старая память как сухое дерево, достаточно маленькой искры, и все внутри воспламенится. Семнадцать лет назад при Айн-Джалуте монголы заплатили. Теперь заплатят еще.

— Чего ты такой молчаливый, эмир? Что тебя тревожит?

Калавун встретил внимательный взгляд Бейбарса. Он не мог рассказать султану, что его тревожит возможное похищение Черного камня из Каабы, но нашелся с ответом:

— Я думаю о Назире, мой повелитель. Жив ли он? Мы не имеем вестей от ассасинов уже много месяцев.

— Им не было ведомо, что мы покинем Каир. Думаю, когда мы вернемся, он будет нас ждать. А теперь пошли готовиться к битве.

Бейбарс и Калавун направились к лагерю, два закаленных воина с поседевшими бородами.

Мекка, Аравия 15 апреля 1277 года от Р.Х.

Уилл не успел дойти до Каабы всего несколько метров. «Нас предали», — мелькнуло в голове. Но размышлять было некогда, он едва успел выхватить из-под одеяния фальчион. Смуглый человек в алом уже стоял рядом. Уилл отбил его удар. Их мечи встретились с оглушительным лязгом. Сзади Робер отражал атаки еще двоих. Сделав очередной выпад, Уилл смог прочитать слово, вышитое на золотистой повязке противника. «Эмир». Такое же слово он видел на повязке Калавуна. Значит, это не обычный страж, не просто воин. Человек, с которым он сражался, был атабеком мамлюков.

За несколько секунд весь окружавший Каабу двор превратился в поле сражения. На помощь Уиллу и Роберу ринулись тамплиеры и шииты Кайсана. Одного почти сразу поразил меч мамлюка. Вот уже и Карло с криком упал на колени, получив удар в живот. Вторым ударом мамлюк с ним покончил. Чуть позднее погиб Франческо, меч мамлюка пробил ему горло. Дзаккария поразил одного мамлюка, но рядом появились двое других, и могучий сицилиец, наверное, впервые за много лет почувствовал непривычные уколы страха.

Уилл слышал крик Робера, но не имел возможности оглянуться. На него наседал эмир. Он хотел крикнуть, что не имел намерения похитить камень, но даже на это не было времени. Смерть ходила совсем рядом.

Пятясь, Уилл споткнулся о корзину и опрокинулся вместе с ней. На черные плитки вывалились пряности, а с ними камень, надежно припрятанный на дне. И это спасло Уилла. Эмир замер в шоке, глядя на выкатившийся из корзины овальный Черный камень. Его взгляд метнулся к святыне, которая по-прежнему сверкала в серебряной оправе, вделанной в стену Каабы. Этих секунд Уиллу хватило, чтобы вскочить и нанести удар. Эмир спохватился, но поздно. Удар пришелся по ноге, в место, не прикрытое кольчугой. Атабек вскрикнул и упал на одно колено. Мгновение спустя Уилл стоял над ним. Мамлюк поднял голову, готовясь к смерти, но внезапно повернулся и побежал.

Роберу приходилось туго. Сквозь разрез на плаще Уилл разглядел глубокую рану на его плече. Рыцарь не видел приближающегося Уилла, тем более не видел его мамлюк, который стоял, повернувшись спиной. Уилл свирепо ударил его мечом по ногам, перерезав подколенные сухожилия. Тот упал со стоном, а Уилл потянул Робера к западным воротам.

— Уходим, — крикнул он Дзаккарии и Алессандро.

Двор устилали трупы. Четыре мамлюка, два стражника, трое шиитов, Карло и Франческо. Кайсан, весь в поту, с дикой улыбкой на лице, отражал атаки нескольких мамлюков. У ворот двое стражников сражались с двумя шиитами, которые остались присматривать за верблюдами.

Уилл потащил Робера дальше. Они выбежали на пустынную улицу.

— Оставь меня, я не могу идти, — обессиленно проговорил рыцарь и повалился на землю, уронив оружие.

— Можешь, — приказал Уилл, с трудом поднимая его на ноги. — Возьми свой чертов меч.

Робер со стоном поднял оружие, а Уилл тем временем шарил глазами по сторонам. И увидел. Их верблюд стоял привязанный неподалеку.