Плен. Жизнь и смерть в немецких лагерях - Олег Смыслов

О том, как это происходило, в письме своим близким сообщал немецкий офицер: «…С расстояния в 600 метров мы открыли огонь, и целые отделения в первой волне атакующих повалились на землю… Уцелевшие одиночки тупо шли вперед. Это было жутко, невероятно, бесчеловечно. Ни один из наших солдат не стал бы двигаться вперед. Вторая волна тоже понесла потери, но сомкнула ряды над трупами своих товарищей, павших в первой волне. Затем, как по сигналу, цепи людей начали бежать. С их приближением доносилось нестройное раскатистое: “Ура-а-а!”… Первые три волны были уничтожены нашим огнем… Натиск четвертой волны был более медленный: люди прокладывали путь по ковру трупов… Пулеметы раскалились от непрерывного огня, и часто приходилось прекращать стрельбу для замены стволов… Количество, продолжительность и ярость этих атак совсем истощили нас и довели до оцепенения. Не буду скрывать, они испугали нас… Если Советы могут позволить себе тратить столько людей, пытаясь ликвидировать даже незначительные результаты нашего наступления, то как же часто и каким числом они будут атаковать, если объект будет действительно очень важным?»

Уже спустя два дня от немцев были освобождены Жуляны. Затем их выбили из Гатного, Терешков, Новоселок, Пирогово, Чабанов, Китаево, Мышеловки. Были деблокированы ДОТы КиУРа, которые в течение почти недели вели бой в окружении. На четвертый день наступления войска КиУРа достигли тех рубежей, с которых противник начал свое наступление на Киев. В оперативной сводке штаба 37-й армии за 15 августа сообщалось:

«…противник продолжает удерживать рубеж Юрьевка — Хатов — Вита — Литовская, а также накапливает силы в районе Будаевки». Командование армии предполагало перейти к обороне в центральном секторе КиУРа и продолжить наступление на флангах с целью окружения и уничтожения противника.

К 16 августа положение было полностью восстановлено, а обстановка стабилизировалась.

В воспоминаниях Хрущева есть еще как минимум два эпизода, которые могут дополнить несколько штрихов к портрету генерала Власова.

Первый. Когда Хрущев приехал с Кирпоносом в штаб 37-й армии на железобетонный командный пункт в Святошино, сделанный еще в мирное время для штаба КОВО, то там из командования находился один лишь начальник штаба Мартьянов.

«Почему-то отсутствовал командующий армией. Потом и он приехал. Власов доложил обстановку, говорил довольно спокойно, и мне это понравилось. Тон у него был вселяющий уверенность, и говорил он со знанием дела».

Второй. Хрущев поехал с Власовым проверять стрелковый корпус, после замены командира, не сумевшего предотвратить отступление необстрелянных частей. Вот что он запомнил: «Обстановка была такой: немцы вели артиллерийско-минометный огонь и бомбили этот район с воздуха. Когда мы подошли к командиру, он сидел на каком-то полевом стуле, а стол перед ним был накрыт кумачом. Стоял телефон. Тут же была вырыта щель-убежище. С ним были какие-то люди. Он стал докладывать нам обстановку. В это время немцы обстреляли нас из минометов и строчили их пулеметы, но их самих не было видно, только шел гул по лесу. Власов держался довольно спокойно (я поглядывал на него). У него была вырезана трость из орешника. Он этой тростью похлопывал себя по голенищу. Потом он предложил, во избежание неприятностей, залезть в щель».

«Основной задачей 37-й армии с 24 августа была борьба за окуниновский плацдарм, — пишет А. Исаев. — На фронте Киевского УР наступило затишье. В состав армии вошел 27-й стрелковый корпус (87-я, 171-я стрелковые и 28-я горнострелковая дивизии), из состава армии в резерв фронта убыли 1-й и 2-й воздушно-десантные корпуса; из 64-го стрелкового корпуса в состав армии А.А. Власова рокировалась 146-я стрелковая дивизия».

Исходя из группировки сил на Юго-Западном фронте, к 1 сентября против 5 советских армий действовали 45 дивизий. 5-й армии противостояло 16 дивизий вермахта, 40-й — 7, 26-й — 6, 38-й — 8,37-й Власова — 8. При этом и во второй раз в подчинении Андрея Андреевича оказалась мощная военная сила фронта: 108 759 человек и 1116 орудий и минометов самой многочисленной армии Юго-Западного фронта!

Начиная с 19 августа попытки противника взять штурмом Киев прекратились. Поэтому «как со стороны советских войск, так и со стороны немцев в полосе Киевского УР и 64-го стрелкового корпуса боевых действий, кроме артиллерийской перестрелки, не предпринималось.

Вечером 7 сентября 1941 года. Военный совет ЮЗФ доложил главкому Юго-Западного фронта и в Генеральный штаб о том, что обстановка на фронте осложнилась и обозначилась угроза окружения основной группировки 5-й армии. Военный совет просил разрешить отвести 5-ю армию и правый фланг 37-й армии на рубеж р. Десна.

9 сентября Ставка разрешила отход 5-й армии и правому флангу 37-й армии с обязательным удержанием Киевского плацдарма. 10 сентября 2-я танковая группа немцев прорвалась в район Ромны, а 17-я армия захватила плацдарм в районе Кременчуга. С него, после сосредоточения, должна была наносить удар на север 1 -я танковая группа. 11 сентября главком Юго-Западного фронта обратился в Ставку с просьбой отвести войска фронта за р. Псел. Ставка запретила отход до создания фронтом обороны на этой реке, приказав удерживать Киев. Но достаточных сил для обороны и тем более для удара уже не было. 11—12 сентября 37-я армия в результате выхода противника в район Козелец и отхода 5-й армии оказалась в положении охвата справа, однако войска армии в упорных боях пока сдерживали наступление четырех дивизий противника.

12 сентября 1-я танковая группа немцев выдвинулась навстречу 2-й танковой группе на север. Уже 15-го они соединились в районе Лохвицы, окружив основные силы фронта. Только 17 сентября Ставка разрешила оставить Киев. В тот же день, буквально за несколько минут до окончательной потери связи со штабами армий, генерал Кирпонос успел отдать приказ 5, 21, 26 и 37-й армиям на прорыв в восточном направлении. Находившимся вне котла силам 37-й и 40-й армий было приказано поддержать выход войск фронта из окружения ударом на Ромны и Лубны.

Но планомерного вывода не получилось. Отсутствие управления войсками, огромные потери и расчленение на части привели войска ЮЗФ к действиям разрозненным и беспорядочным. 5,37, 26-я армии, часть сил 21-й и 38-й армий были окружены. Дольше всех сражались остатки 26-й армии — до 26 сентября. Припятская группа из войск 5-й и 21-й армий держалась до 25 сентября. 37-я армия Власова, оказавшись в двух районах (в 40—50 км юго-восточнее, другой — в 10—15 км северо-восточнее Киева), смогла продержаться до 21—23 сентября.

Судя по фактам, свидетельствам и документам, генерал Власов за два месяца в должности командующего 37-й армией ничем особенным себя не проявил. Ему, как всегда, достались самые мощные силы фронта. Ведь его армия была сформирована в основном из резервов Ставки ВГК. Находясь в Киевском укрепрайоне, она составляла основу обороны Киева.

Не проявил здесь Власов и каких-то выдающихся способностей, которые отличали бы его от других командующих.

Известно, что 20 сентября штаб 37-й армии оставил Киев и продвигался на восток на машинах за частями, прорывающими кольцо окружения. О том, как генерал Власов выходил из окружения, рассказала Агнесса Павловна Подмазенко, военврач 3-го ранга, младший врач медпункта штаба 37-й армии и походно-полевая жена Андрея Андреевича:

«Фактически об окружении немцами 37-й армии я узнала по прибытии в район села Семёновка близ города Яготина 26 или 27 сентября от бывшего командующего армией Власова, с которым вместе выехала из Киева.

Из-за сильного обстрела дороги, по которой следовала наша колонна, ехать на машинах стало невозможно, и по приказанию Власова все машины были уничтожены в лесу между Березанью и Семеновкой. Тут же мы разбились на небольшие группы, и каждая стала выходить из окружения самостоятельно. Я лично входила в группу примерно из 30 человек, возглавляемую лично Власовым.

Из-за сильного артиллерийского и минометного обстрела наша группа перешла лесом на небольшой островок среди болот, находящийся недалеко от деревни Семеновка. На этом островке скопилось до полутора тысяч человек, и он вскоре также стал обстреливаться немцами.

На следующий день небольшая группа во главе с Власовым с этого островка переправилась в лесок, расположенный с другой стороны Семеновки. Отсюда мы ночью перебежали через обстреливаемое немцами поле в большой соседний лес.

По этому лесу мы шли около трех дней в составе группы из 10—15 человек — работников штаба 37-й армии…

В первых числах октября 1941 г. мы подошли к деревне Помокли, что в трех километрах от села Соснова.

В связи с тем, что у нас кончились продукты, а также с целью ориентации в обстановке я с согласия Власова пошла в деревню Помокли, переодев гимнастерку на свитер. Остальные остались в лесу.

От местных жителей я узнала, что на противоположном конце деревни находились немцы и что появляться посторонним здесь опасно, так как накануне в Помоклах были убиты два немецких солдата, за что немцы расстреляли несколько граждан. В деревне я пробыла около часа и, достав продукты, возвратилась обратно.