Бойня титанов - Хейли Гай

Хан согласно кивнул.

— Благодарю тебя за компанию во время путешествия. — Он немного помолчал. — Я чересчур заботился о своей независимости. Было приятно провести некоторое время в твоем обществе.

В его гордом взгляде читалось желание поскорее уйти, но говорил он искренне.

Сангвиний склонил голову:

— Мое гостеприимство всегда к твоим услугам, брат.

— А мое — к твоим, — ответил Хан. — Я подготовлю свой легион. О первой нашей цели я извещу тебя до того, как мы уйдем. После этого ты узнаешь о моих делах по крикам наших врагов.

— Как и должно быть.

— Я уверен, мы не увидимся до тех пор, пока не встанем плечом к плечу у стен Дворца.

Сангвиний поднялся с трона. На его броне и крыльях застучали драгоценные украшения. Он обнял другого примарха и прижался щекой к его щеке.

— Постарайся вернуться, брат. — Его слова печальным шепотом влились в ухо Джагатая. — Нас не так уж много, чтобы противостоять ему. Если мы оба здесь погибнем, наш отец будет обречен.

— Меня ничто не остановит.

— В этом я уверен всем сердцем.

— Ты тоже будешь там, — сказал Хан.

Красивые глаза Сангвиния закрылись от внутренней боли.

— Посмотрим.

Они разомкнули объятия. Каган усмехнулся.

— Ты будешь там, Великий Ангел, чтобы противостоять надвигающейся тьме! — Он указал рукой на пылающую пустоту. — Эта прогулка всего лишь закуска для нас. Настоящий пир ждет нас на Терре, и тебе уготовано место за столом. Иначе и быть не может.

— Будем надеяться, что это так.

Улыбка Сангвиния не смогла скрыть его грусти.

— До новой встречи. — Хан положил руку на плечо брата. Их взгляды встретились. — Не предпринимай ничего сгоряча.

— Я постараюсь.

Джагатай кивнул и вышел. Воины Сангвинарной Гвардии, стоявшие в карауле у главного входа на командную палубу, стукнули оружием, провожая его салютом.

Ангел вернулся на трон.

— Ралдорон, — позвал он своего первого капитана. — Проследи за сбором разведданных. Передавай их мне по мере поступления.

Еще несколько часов Сангвиний пребывал на командной палубе, а флот неподвижно висел в пустоте.

В первое время ответов из осажденных миров не поступало, и Ангел оставался один на один со своими думами. Видения смерти не покидали его, и, хотя он смирился с тем, что должно было произойти, его мучала неопределенность места и времени этого события. Магистр войны мог спешить навстречу его флоту уже сейчас. Возможно, ему осталось жить несколько часов. Или месяцев. Но в одном примарх не сомневался: ему суждено умереть.

Возможно, он слишком торопился к этому столкновению. Трудно было смириться, зная о своем будущем. Не сам ли он несет ответственность за свою гибель? Что, если мучительные видения своего окровавленного тела и торжествующего лица Хоруса станут явью именно из-за его нетерпеливого стремления осуществить пророчество? Этот парадокс сковывал волю Сангвиния. Действовать или не действовать — решение причиняло ему боль, хотя он пытался не верить в предназначение и самому ковать собственную судьбу. Пережитый опыт на Давине избавил его от многих сомнений, но усилил другие.

Он думал о своем заблудшем брате, Ночном Призраке, которого вышвырнул в космос.

«Похоже, теперь я понимаю тебя, Конрад. Ты идешь навстречу своей судьбе, а я — своей».

«Алая слеза» чувствовала его боль. Как и он сам, флагман серьезно пострадал и еще не полностью восстановился. Когда еще существовал еретический Империум-Секундус, на верфях Жиллимана сделали все возможное, но «Веритас Феррум», демонический корабль, изгнавший их с Давина, уничтожил результаты трудов. Сангвиний ощущал страдания звездолета как собственные муки. Оба они снаружи казались крепкими и здоровыми. И оба были ранены в самое сердце.

Глубокий сумрак сгустился вокруг примарха, и на какое-то время он полностью скрылся в темноте, глядя в иллюминатор на море огня. Перед его мысленным взором маячило лицо Хоруса, раздувшееся до неузнаваемости от воздействия темных сил. Он видел размах его булавы. Он снова и снова видел свою смерть. Он помнил о цене, которую придется заплатить его сынам, о двойном проклятии, вызванном его кончиной. Если бы он отыскал хотя бы какой-то иной выход, то устремился бы к нему, но не находил ничего, кроме двух вариантов неизбывной погибели. Ощущение целеустремленности, появившееся на Давине, было слишком хрупким. Оно, как огонь, требовало топлива, и этим топливом служила вера. А Сангвиний понял, что его вера иссякает.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Мой господин.

Слова Ралдорона проникли в мысли Ангела, но не пробудили его. Они прозвучали для него эхом воспоминаний, далеким отзвуком, когда булава вновь начала опускаться.

— Мой господин. Сангвиний. — Первый капитан опустил руку на золотое предплечье повелителя, и она показалась маленькой, словно ладошка ребенка, пытающегося успокоить отца.

Примарх резко очнулся от прикосновения, и легионер поспешно отступил на шаг.

Великий Ангел растерянно огляделся, еще не понимая, где он находится. Затем его лицо прояснилось.

— Ралдорон.

Капитан отсалютовал.

— Получено первое сообщение.

Он подал господину пластековый листок с четко выделяющимися черными словами.

Приняв карточку, Сангвиний проверил отметки чистоты и детали пересылки. Сообщение поступило из командного центра Альфа-Гармона через Картега Телепатика, гигантский храм-ретранслятор на Бете Гармона II.

Он поднял взгляд.

— Это все?

— За исключением деталей, да, — ответил Ралдорон.

Сангвиний вернулся к единственной строчке текста, выделенной из видения псайкера. Ниже шли колонки информации о боевой мощи и текущей ситуации, но его внимание привлекло лишь личное послание.

Ангел прочел его вслух.

— Благодарение Императору.

Затем стали приходить астропатические сообщения со всех концов Беты Гармона. Поначалу медленно, по одному или два. Но через несколько часов донесения хлынули сплошным потоком.

Из собранной по кусочкам информации быстро сложилась общая картина. Зажегся огромный тактический картолит, каждая крупица данных обрабатывалась и тут же добавлялась, проясняя ситуацию в Бете Гармона.

Великий Сбор Дорна не предусматривал планов. Во всей зоне военных действий не было заметно и признаков координации. В первые дни конфликта несколько старших офицеров объявили себя верховными командующими, и трое из них наотрез отказались учитывать запросы всех остальных. Со всего Империума в скопление прибыло так много различных подразделений, начиная с потрепанных отрядов выживших бойцов и заканчивая целыми тактическими группировками, что организовать их было трудно даже Сангвинию.

— Дюжины миров, миллионы людей, многие десятки Легио титанов, — посетовал он, просматривая последние сводки. — Все прибывают с разных сторон, в разное время и подчиняются разным командирам.

— Слишком много сил брошено в эту мясорубку по кусочкам, — сказал Ралдорон, показывая на гололит. — Здесь нет вообще никакой организованности. Почему Легио титанов вступают в бой поодиночке? Почему бы им не объединиться?

— Они горды и независимы, — пояснил Сангвиний, — даже от миров-кузниц, которые призваны защищать. Реорганизация Механикума только усложняет проблему.

— Это безумие. Они лишают нас возможности одержать победу.

Сангвиний перевел взгляд на своего генетического сына.

— В подобных обстоятельствах и мы вели бы себя подобным образом. — Сангвиний отложил инфоблокнот. — На что мы можем рассчитывать? Отголоски Гибельного шторма все еще мешают нормальной связи и перелетам. Идет величайшая война нашей эпохи. Опасность для нас представляют не только вражеские орудия. Так называемые боги тоже сопротивляются нашим усилиям.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Мы не на Сигнус Прим, — возразил Ралдорон. — В сообщениях нет упоминаний о демонах. Материя свободна от скверны Нерожденных.

— Мы не на Сигнус Прим, — повторил Сангвиний. — Здесь нет безумия Давина или «Веритас Феррум», но демоны и зараженная реальность не единственное орудие наших врагов. Здесь много сил и средств, которые прежде подчинялись Императору. Нам противостоят величайшие сущности варпа. Теперь уже ни одна война не будет простой и понятной. Победа нас здесь не ждет, лишь отсрочка отступления.