Советские фильмы о деревне. Опыт исторической интерпретации художественного образа - Олег Витальевич Горбачев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Помимо фильмов антирелигиозной тематики, в кино хрущевского периода, в том числе в деревенском, начинают активно использоваться сюжеты и образы, отражающие различные проявления религиозности, но с четких атеистических позиций. Кино было призвано развенчать религию как заблуждение, проявление отсталости, что достигалось использованием определенных штампов. Так, весьма распространенным был образ священника, обычно комедийный, который отказывается от своего сана, либо высказывает желание сделать это («Королева бензоколонки», реж. А. Мишурин, Н. Литус, 1962; «Королевская регата», реж. Ю. Чулюкин, 1966).
Во второй половине 1960-х – 1970-е гг. отношение государства к церкви стало более спокойным, что в целом соответствовало общему характеру брежневской политики. Количество сельских церковных приходов в связи с интенсивной миграцией из села в город сокращалось, а открытие новых приходов в городах было затруднено. Верующим не были возвращены храмы, закрытые в прежние годы. В то же время открытых гонений на церковь также не было. Она заняла свое место в жизни страны, не претендуя на многое, но и почти ничего не теряя. Этот компромисс получил отражение в кинематографе.
Период второй половины 1960-х – 1980-х гг. был отмечен выходом всего одного фильма, полностью посвященного религии. Это социально-психологическая драма «У призраков в плену», снятая в 1984 г. реж. А. Ивановым по роману В. Кашина «Чужое оружие». Героиня фильма Мария попадает в секту пятидесятников. Весь сюжет фильма строится на противостоянии молодого человека, полюбившего девушку, и жестокого, коварного руководителя секты Лагуты. Появление фильма, снятого в духе начала шестидесятых, было вызвано кратковременным оживлением антирелигиозной пропаганды после прихода к власти Ю. Андропова, поэтому фильм воспринимается как достаточно архаичный.
Кадр из фильма «Королева бензоколонки», реж. А. Мишурин, Н. Литус, 1962
Кадр из фильма «Бриллиантовая рука», реж. Л. Гайдай, 1968
Зато в других фильмах этого периода, где тема религии второстепенна, транслируется восприятие религиозности и религии как определенной нормы общественной и частной жизни. Отсутствие четко выраженной государственной политики по отношению к церкви во второй половине 1960-х – 1970-е гг. привело к полуофициальной институализации религии в советском обществе. Этому способствовали нараставший в общественном сознании скепсис по поводу коммунистической перспективы и инициированный писателями-«деревенщиками» интерес к русской традиции. Среди значительной части советской интеллигенции появилась своеобразная религиозная «мода», выразившаяся в интересе к культовым предметам – иконам, крестикам, а вслед за ними – и к церковным ритуалам и обрядам. В кино это увлечение в основном обыгрывалось в комедийном ключе («Бриллиантовая рука,» реж. Л. Гайдай, 1968; «Блондинка за углом», реж. В. Бортко, 1984). Посещать храм, участвовать в религиозных праздниках, в обрядах крещения, венчания, отпевания и т. п. стало вполне «современно». Образы священников в кино этого периода уже не вызывали отрицательных эмоций («Королевская регата», реж. Ю. Чулюкин, 1966; «Семь невест ефрейтора Збруева», реж. В. Мельников, 1970).
Особое место по характеру отражения темы религии занимает фильм «Журавушка» (1968). Всю жизнь ожидая пропавшего без вести на войне мужа, Марфа проходит проверку своей любви-веры, преодолевая соблазны и наветы. Причем в качестве главного испытания ей предстоит побороть те религиозные чувства, которые подпитывали надежду на возвращение любимого. Весь фильм пронизан религиозной символикой и смыслами. В центре сюжета – противостояние двух служителей новой и старой веры – безответно любящего героиню парторга, и священника – интеллигентного и мудрого батюшки, истинного пастыря Божьего, словом и делом старающегося помочь прихожанам. Между ними в течение всего фильма идет борьба за душу Марфы, которая получает отражение в их диалогах. Задача парторга – вернуть Марфу к жизни, задача священника – дать ее душе надежду на чудо. В этом противостоянии побеждает жизнь, но такая, которая соответствует нормам коммунистической морали, когда главное – служение делу, а не личное счастье. Созданный кинематографом образ советской «святой», дополненный чертами характера русской женщины (воспетыми еще Н. А. Некрасовым), воспринимался современниками в качестве духовного эталона.
Фильм очень реалистичен, и признаки религиозности в нем повсюду: в речи героев («Носишь ее портрет как икону»), в их поведении (например, сцена в лесу, где Марфа «молится» о возвращении мужа, молится не святыми текстами, а душой), в натурных планах, где на видном месте расположена церковь, а колокольный звон придает пейзажам особую лиричность. В сравнении с фильмами более раннего периода, в которых приметы религиозности изымались из сценария цензурой, эта картина демонстрирует совершенно другой мир, где церковь занимает довольно прочное место.
В образе священника новым является его включенность в жизнь деревенского сообщества, которое принимает его и ценит. В конце фильма служитель церкви в качестве приглашенного гостя на свадьбе сына Марфы занимает почетное место за столом и становится понятно, что он не изолированный член общества, общающийся только с верующими стариками, а свой, почти родной человек.
Кадр из фильма «Журавушка», реж. Н. Москаленко, 1968
Кадр из фильма «Журавушка», 1968
Собственно, с этого фильма можно вести отсчет новой религиозной эстетики в художественном кино. Вообще, во второй половине 1960-х гг. советский кинематограф, еще не окончательно придавленный цензурой, оказался в состоянии ставить острые и содержательные вопросы. Появился целый ряд фильмов-размышлений («Иваново детство», реж. А. Тарковский, 1962; «Андрей Рублев», реж. А. Тарковский, 1966; «Журналист», реж. С. Герасимов, 1967; «Братья Карамазовы», реж. И. Пырьев, 1968; «У озера», реж. С. Герасимов, 1970 и др.), в которых проблемы смысла бытия и предназначения человека выходят на первый план.
Интерес к человеку дополняется в кино вниманием к непознанному и таинственному (иррациональному). Один за другим на экраны страны выходят научно-популярные фильмы, обращенные к загадкам человека и его возможностям («Семь шагов за горизонт», реж. Ф. Соболев, 1968, 33,7 млн зрителей; «Индийские йоги, кто они?», реж. А. Серебренников, 1970; «Я и другие», реж. Ф. Соболев, 1971). Сенсацией стала демонстрация в 1970 г. научно-популярного западногерманского фильма «Воспоминания о будущем», поставленного австрийским режиссером Х. Райнлем по книге Э. Дэникена. В фильме шел разговор об истоках человеческой культуры и цивилизации как результате контакта с пришельцами из других миров.
Подобные киноленты способствовали усилению стихийной (народной) религиозности, в том числе в молодежной и интеллигентской среде. Показательным примером в этом отношении является фильм «Деревня Утка» (реж. Б. Бунеев[272], 1976) поставленный в жанре сказки, но выходящий за рамки чисто сказочного сюжета, поскольку
