Засланец - Константин Хвостополосатов

— Ладно, мы не гордые, — сказал я, протискиваясь вглубь.

Сказать-то сказал, но вот протиснуться не смог: чуть присыпанный съехавшей массой мелкого щебня, я застрял. Чертыхаясь, я извивался, постепенно протискиваясь сквозь дыру и создавая еще больше мути вокруг себя. Наконец, вместе с тучами ила я ввалился внутрь и тут же уткнулся в неровную поверхность, стукнувшись, кажется, сразу всем, что выступало из туловища. Принятую мной позу нельзя было назвать удобной даже из самых оптимистических соображений, но я решил потерпеть, убив при этом, по крайней мере, двух зайцев. Хоть и в неудобной позе, но это оказался отдых, одновременно дающий окружающей мути хоть немного улечься.

Спустя десяток минут, я смог уловить некоторые очертания внутреннего убранства. Вокруг обнаружилось совсем мало свободного пространства. На стенках виднелись панели, небольшие углубления и выступы, а может, экраны. На всем лежал небольшой слой отложений, делавших предметы интерьера неопознаваемыми. На стенах почти не нашлось больших выпирающих предметов, вся внутренняя поверхность как будто повторяла форму яичной скорлупы изнутри. А значит, я лежал не на другой стене, а на чем-то, что являлось центром всей этой системы — уж очень оно оказалось неровным в отличие от внутренней стороны корпуса. Из-за весьма ограниченного пространства развернуться получилось далеко не сразу, да и процесс этот оказался довольно сложным. Сложности возникли из-за того, что в отличие от твердой поверхности «стен» внутренняя конструкция подавалась моим нажимам и постоянно пружинила — все это походило на попытку перевернуться в гамаке.

Рассматривая повнимательнее вредную поверхность внутренней конструкции, я столкнулся со странной мыслью. Далеко не сразу мне удалось понять, что же показалось знакомым, видимо, свою подлую роль сыграло отсутствие перспективы. Сами понимаете, рассматривая свою собственную винтовку, уткнувшись в нее носом, трудно определенно сказать, что это за вещь. Максимально отодвинувшись от штуковины, используя ноги и руки, я понял, что она отдаленно напоминает пилотское кресло-кокон, используемое в КСС. Отличие состояло разве что в форме, но у меня имелись подозрения, что форма может разниться при активации устройства различными видами разумных.

В отличие от пилотских кресел, эта штуковина висела в центре корпуса на каких-то распорках. Присмотревшись внимательнее, я увидел, что на распорках болтаются какие-то лохмотья, а местами с них расползаются разноцветные хлопья, обнажая световодные трассы, сервисные трубки или провода. Сама «пилотская капсула», похоже, находилась тоже не в лучшем состоянии. Но если это все же относилось к оборудованию КСС, странно, что оно не отозвалось на позывные моего БМКП. Тем не менее, для очистки совести стоило поискать стандартные разъемы КСС и попытаться войти в систему, если она оставалась цела. Разъемы я очень быстро нашел на небольшой панели внутренней стены аппарата.

Все виды брони КСС комплектовались стандартными переходниками к различным системам и оборудованию, что позволяло десантнику при надобности быстро принять полный контроль над аппаратурой. Моя подарочная броня тоже имела такие разъемы, интегрированные в нее во время переоборудования и наладки.

Щуп моей брони вошел в разъем, но совершенно ничего не произошло. Это показалось мне странным, потому что полностью убить систему КСС было чрезвычайно затруднительно. Она откликалась минимальным набором данных даже после полного отключения энергии, потребляя резервы живой части симбионтов. А тут меня ждала полная и всеобъемлющая тишина. Немного подумав, я присоединил энерголинию моей брони к резервным разъемам аппарата.

Обычно эти разъемы использовались для подключения каких-то дополнительных устройств к питанию, но, как и все универсальное, могли использоваться и для подведения питания к определенной части системы в режиме теста и ремонта.

Затрудняясь в определении типа аппарата, я начал перебирать стандартные величины мощностей светового потока, начиная с наименьшей. Запас энергии моей брони, конечно, не был безграничен, но я ведь и не собирался передвигаться на этом аппарате. На одном из значений система слегка встрепенулась, по информационным линиям проскользнули шумы и обрывки кодов. При повышении энергии до следующей стандартной величины система аппарата подала уверенные признаки жизни, сразу забившись в истерике. За несколько секунд, пока я отключил все лишнее, оставив только ядро, ресурс батарей моей брони упал на треть. Я провозился довольно долго, пытаясь понять, что же за аппарат мне попался, и в какую передрягу он угодил.

Собственно, единственное, что удалось узнать точно, что моя находка — одна из модификаций тяжелой десантной брони КСС. Эта информация оказалась намертво зашита производителем в какой-то ячейке памяти. Не удивительно, что я не узнал аппарат, ведь я не видел никогда даже базовую тяжелую броню десантника КСС, не говоря уже о какой-то модифицированной века назад версии. Системная оболочка брони оказалась практически уничтоженной. Я не смог узнать ничего из оперативных данных: ни последнего владельца, ни задач, ни обстановки во время операции. Аналог «черного ящика» земных самолетов тут тоже присутствовал, но я не смог к нему добраться: то ли данные в нем не уцелели, то ли моего уровня доступа оказалось недостаточно. Архитектура системы получила настолько сильные повреждения, что я не смог даже определить, где этот «черный ящик» вообще находится.

Это показалось мне тем более странно, что системная оболочка любой брони обычно имела очень хорошую защиту. Практически всегда именно сама броня получала в первую очередь основные физические повреждения. У меня же сложилось впечатление, что аппарат в один момент потерял все запасы энергии, включая живую часть симбионтов и данные из экранированных хранилищ.

Сомнений в том, что пилот мертв, у меня не возникло, беспокоить же останки ради чип-жетона я не хотел. Боец погиб даже не годы, а века назад, вряд ли кто-то до сих пор беспокоился его судьбой. Собственно моей находкой подтвердилось присутствие следов Содружества на данной планете, возможно, стоило бы уделить больше внимания и осмотру данного оазиса.

Рыбу кто-то стащил. Пришлось шустро добыть еще пару экземпляров. К моему облегчению Марзаяц дрых и, похоже, он мог делать это лучше всего в жизни, так что должность мастера-пожарника на матушке Земле по нему плакала воистину огромными слезами.

Мы просидели в оазисе еще сутки, большей частью это время Марзаец потратил на пополнение сил, как физических путем поедания моих кулинарных попыток, так и духовных — сон являлся, пожалуй, его любимым хобби. Я за это время обследовал внутренние окрестности оазиса, прошерстил мелководье большого озера и одно из маленьких озер. К сожалению, ничего, кроме хороших впечатлений от купания не отыскал.

После выхода из оазиса появилась связь с «Ботаником».

— Привет, — сказала Светлана, — я по тебе уже соскучилась.

— О! Наконец-то ты! — обрадовался я. — У меня есть кое-что интересное. Этот оазис не так прост, как кажется, не знаю, что тут было, но КСС явно проявляло интерес к этому месту.

— Да, устройство является одной из модификаций тяжелой десантной брони, — подтвердила моя милая супруга, рассматривая переданную мной съемку. — Очень похоже, что этому бойцу не повезло попасть под огонь каких-то стационарных систем.

— Знаешь, я, как мог, обследовал побережье и «безопасную зону», — вставил я свои «пять копеек», — больше никаких следов, как будто все бои шли исключительно у этого озера.

— Следы могло занести песком, а остовы погрузиться в грунт, — возразила Светлана, — совершенно не понятно, сколько времени прошло с момента сражения, скорее всего, это случилось так же давно, как и эвакуация с Неваляшки. Кстати, оазис живет своей странной жизнью, иногда появляются периоды «чистой воды», когда я могу, хоть и с некоторыми проблемам, обследовать его с помощью моей аппаратуры. Удалось распознать остатки оборонительной системы, в основном это подземные коммуникации. Сразу скажу, относительно озер ты прав, почти все большие постройки под землей соединены с озерами тоннелями или даже системой тоннелей.

— А что под озером? — нетерпеливо спросил я.

— А вот этого узнать не удалось, — усмехнулась Светлана, — было бы все слишком просто, правда? Чем ближе к системе озер, тем сильнее помехи, уже на середине «безопасной полосы» они перекрывают возможности моих систем.

— Обследуем с пристрастием? — предложил я.

— Иди пока со своим прорабом, — распорядилась Светлана. — Посмотри, что можно узнать в городе, куда вы направляетесь. Их на вашем пути предположительно два, не думаю, что твоего работодателя интересуют мелкие деревни. Мы же со Стакляшкой пока попробуем пробиться через помехи оазиса, да понаблюдаем за ним в периоды затишья.