Джек Ричер, или Личный интерес - Ли Чайлд

Мы добрались до площадки, усыпанной гравием: впереди Найс, которая внимательно смотрела направо и налево, затем спотыкающийся Чарли, чьи парадные брюки трепетали на ветру, и я, постоянно оглядываясь назад и проверяя, нет ли кого-то впереди, перед деревянным домиком с надписью «Боулинг-клуб». Найс наклонилась, приподняла камень, пошарила под ним и выпрямилась.

– Здесь нет ключа.

Чарли Уайт стоял рядом и тяжело дышал.

Я молчал.

– Я уверена, что это тот самый камень, – сказала Кейси Найс.

– Они вернули прежний замок? – спросил я.

– Зачем?

Я не ответил. Деревянный дом, построенный еще до моего рождения.

Плотник умер пятьдесят лет назад, – сказал Беннетт. Хороший работник, но ему достались паршивые послевоенные материалы, к тому же с тех пор прошло шестьдесят с лишним зим, из чего следовало, что домик прочен, но не слишком. Я сделал три длинных шага и ударил каблуком по замку. Дверь мгновенно распахнулась.

Бинокли исчезли. Кухонных стульев также больше не было, как и стоек для биноклей. Перед окнами ничего не стояло.

– Это одна из тех странных вещей, о которых ты меня предупреждал? – спросила Кейси Найс.

– Нет, полагаю, нечто еще более странное. Но, как говорят, мы имеем то, что имеем.

Я заставил Чарли Уайта войти в домик и сесть в углу, опираясь спиной на мешок с оборудованием для боулинга. Включив свой телефон, я набрал номер Беннетта, который помнил с того момента, как получил от него письмо, и послал ему текстовое сообщение:

Чарли Уайт у нас.

Потом я представил себе, как гудят компьютеры в графстве Глостершир, и сразу выключил телефон.

– Это сработает? – спросила Найс.

– Понятия не имею, – ответил я. – Однако что-нибудь обязательно произойдет.

Чарли Уайт наблюдал за нами. Его глаза, которые всегда будут занимать второе место вслед за носом, если речь идет о наиболее ярких чертах, были достаточно красноречивыми и быстрыми. Сейчас они перемещались между нами, или между различными интерпретациями его дальнейшей судьбы. Первый вариант определялся мной, большим американским головорезом, оказавшимся вдали от дома и взявшим на себя непосильную задачу, слишком глупым, чтобы добиться максимального результата, из чего следовало, что я гарантированный покойник, а он наверняка выживет. Это лишь вопрос времени. Да, ему предстояло пережить некоторый дискомфорт, но развязка не вызывала у него сомнений. Он был слишком ценной фишкой, чтобы от нее избавиться. А небольшой дискомфорт ничего не значит для «Мальчиков Ромфорда». Они проходили и через более серьезные испытания.

Однако второй вариант представляла Кейси Найс, молодая и энергичная, с акцентом южной части штата Иллинойс, выпускница Йельского университета и Лэнгли; в ее голосе звучала звонкая четкость человека, выросшего на ферме, где имелось несколько собак. Она являлась вполне определенным типом, продуктом современного мира, распознаваемым даже в Лондоне. Не вызывало сомнений, что она работает на федералов. В таком случае ее угрозы о сопутствующем ущербе могли быть правдивыми, что делало его пешкой в большой игре, а Чарли Уайт никогда не согласился бы на такую роль, но даже слонов и коней иногда приносят в жертву. Потому что правительства стран – это короли, вместе со всеми трехбуквенными агентствами и их тайными отрядами, к одному из которых наверняка принадлежала эта девушка. Кем еще она могла быть, как не частью огромной международной организации, для разнообразия имевшей отношение не только к Лондону и Чарли, что разом уничтожало все гарантии на выживание? Пешка – не самая ценная фигура.

Чарли Уайт не знал, что думать.

– Проверь, – предложила Кейси Найс. – Беннетт уже наверняка написал ответ.

Я снова включил телефон, посмотрел, как он ищет и находит сигнал, и получил то, чего мне все это время не хватало, – текстовое сообщение от Беннетта.

В нем говорилось: ГДЕ ВЫ НАХОДИТЕСЬ ПОЯВИЛАСЬ НОВАЯ ИНФОРМАЦИЯ ПОВТОРЯЮ СРОЧНАЯ НОВАЯ ИНФОРМАЦИЯ НУЖНО ОБСУДИТЬ НЕМЕДЛЕННО.

Ни единого знака препинания.

Глава 48

Мы всячески старались избежать электронной слежки, а теперь нам предлагали рассказать британцам, где мы находимся.

– Думаю, мы должны это сделать, – сказала Кейси Найс.

Я не ответил.

– Ты хотел получить информацию о стекле. Он ее добыл. Ты должен услышать то, что он хочет сказать. Возможно, это важно. Наверняка важно. Посмотри, как написано сообщение.

– Если только он не имитирует срочность. Может быть, его пугает, что мы исчезли. Он главный. Он должен знать, где мы находимся. Может быть, он отнесся к происходящему как к вызову.

– Он – наш собрат-солдат. Посмотри, что он написал. Неужели он станет так подло тебе лгать?

– Нельзя править миром и оставаться белым и пушистым.

– Твой ход.

Я положил палец на кнопку телефона, но не стал ее нажимать, потом передумал и передал телефон Найс. У нее были более быстрые пальцы. И они меньше.

– Скажи ему, чтобы пришел один.

Я не знал, сколько времени потребуется Беннетту, чтобы добраться сюда от гигантского перекрестка в западной части Лондона, но он, скорее всего, уже довольно давно понял, что события стали развиваться вопреки планам, так что свернул свой командный пункт и направился обратно. В таком случае он прибудет в Чигвелл минут через двадцать. Или у него уйдет сорок минут, если он оставался там до самого конца. Я не мог этого знать.

Пешеход мог попасть в боулинг-клуб только одним способом – по проходу шириной в один ярд. Наверняка существовал путь через стоянки и сады соседей, ведь доставляются сюда каким-то образом газонокосилки или другие устройства, которые помогают поддерживать траву в идеальном состоянии. Ну, а если в дело вступит спецназ, они используют вертолеты и сядут прямо на лужайку. Но Беннетт, если он решит появиться здесь один, пойдет пешком.

Чарли Уайт продолжал наблюдать за нами. Он все еще сомневался. Бо́льшую часть времени я провел, глядя в окна, но без приборов ночного видения и биноклей ничего не видел. Только темное пространство, невнятные силуэты деревьев и далекое сияние домов на улице Малыша Джоуи, находившегося в четверти мили от нас. Никаких подробностей. Найс сидела на большом холщовом мешке, засунув обе руки в карманы. Одной рукой она наверняка сжимала рукоять «глока», другой – бутылочку с единственной таблеткой.

Мне хотелось сказать, что это не тот вечер, чтобы отказаться от «Золофта», но не стал, потому что Кейси Найс хотела, чтобы я относился к этому серьезно. Может быть, сейчас она и не думала о таблетках. В таком случае я не собирался напоминать ей о них. Может быть, она просто грела руки. Между тем заметно похолодало. День выдался приятным, но после захода солнца температура упала.

Через пятнадцать минут я вышел из домика, закрыл за собой взломанную дверь и подошел к ближайшему углу площадки, что давало мне возможность видеть выход на соседнюю улицу и держать под контролем клуб. Лучшего выбора у меня не было. Я не хотел выходить в проход, тем более на улицу. А так, в случае необходимости, оставались пути отступления через сады и лужайки, а не через улицы и переулки, где нас могли поджидать бесчисленные опасности.

И еще я хотел сохранить хотя бы небольшую инициативу. Если Найс будет вынуждена начать стрелять, она выберет направление от дома, тогда мне имело смысл вести огонь под углом девяносто градусов. Основы триангуляции. На то имелось много убедительных причин. Впрочем, видно было довольно плохо – очевидно, хозяева боулинг-клуба проголосовали против расходов на внешнее освещение. В некоторых соседних домах светились окна, не говоря уже об обычном сиянии городских огней, отражавшихся от низко нависших туч. В результате получался дымный желтый свет, но в остальном нас окружала полнейшая темнота. Задняя часть моего мозга напомнила мне, что Беннетт среднего роста и его центр масс будет находиться в тридцати семи дюймах за вспышкой дула его пистолета.

Я ждал.

Мне пришлось простоять на холоде еще семь минут, которые при сложении с исходными пятнадцатью давали двадцать две, что позволило мне сделать вывод: Беннетт действительно рано покинул место засады и поджидал дальнейшего развития событий где-то в центре. Я услышал его шаги в начале прохода, тихие шуршащие звуки, усиленные и слегка измененные параллельными линиями дощатых заборов. Когда он подошел ближе, под его подошвами захрустел гравий, и тут же раздался стук – ра-та-та, – словно он не удержал равновесие и что-то в его руке задело за забор. Что-то кожаное, подумал я, судя по звуку.

Он вышел на лужайку и остановился. Я смутно видел бледное сияние его лица, но больше ничего разглядеть не удавалось, в том числе и руки.

Я ждал.

Потом он заговорил своим обычным напевным голосом, словно мы находились вдвоем в комнате и нас разделяло шесть футов.