Новая любовь Розамунды - Бертрис Смолл

— Король Яков ожидал чего-то подобного, — кивнул Патрик, — но он выполняет свой долг перед страной. Однако вы могли бы отправить в Венецию гонца, чтобы донести наш разговор до дожа?

— Конечно, — ответил художник. — Я прихватил с собой крепких, отлично выученных почтовых голубей как раз на этот случай. Я должен торчать здесь до конца зимы — не самое неприятное поручение, — чтобы ни у кого не возникло ненужных подозрений. А вы тоже останетесь здесь?

— Да. Я всегда любил здешние зимы. А теперь скажите, вы действительно хотели бы написать портрет Розамунды? Если это так, то я готов сделать заказ.

— Она настоящая красавица и слишком любит вас, милорд, — ответил Лоредано со вздохом.

— Иными словами, вы попытались ее соблазнить и получили по рукам! — ухмыльнулся граф.

— Совершенно верно, — признался Лоредано, — но как это ни странно, я не чувствую себя оскорбленным, как это было бы с любой другой женщиной. Она дала мне пощечину и отругала, но не закатывала истерик и не обливалась слезами. А потом мы продолжали общаться так, словно моей дерзкой выходки не было и в помине.

— Розамунда всегда была практичной женщиной, — вполголоса заметил граф.

— И вы не хотите вызвать меня на дуэль? — поинтересовался художник.

— Если Розамунда не считает себя оскорбленной, то я готов согласиться с ней, маэстро Лоредано. К тому же вы слишком молоды, и наш поединок будет неравным, — заключил с улыбкой граф, и художник расхохотался в ответ:

— Мало-помалу я начинаю понимать, что в пожилом возрасте есть определенные преимущества! Вы вольны говорить все, что вздумается, и поступать так, как считаете нужным. И в то же время у вас есть очаровательная молодая любовница. До сих пор я боялся старости, милорд. Но теперь, похоже, я избавлюсь от этого страха.

Патрик встал с кресла, и его собеседник тоже поднялся. Гленкирк оказался значительно выше венецианца.

— Я буду считать ваши слова комплиментом, маэстро Лоредано. Завтра утром вы можете явиться на виллу к послу, чтобы начать портрет Розамунды Болтон. — Граф поклонился сдержанно, но учтиво. — Желаю вам приятно провести день.

— И я вам тоже, — ответил венецианец с большим почтением.

Граф Гленкирк покинул виллу художника и присоединился к ожидавшей его Розамунде. Они вскочили на лошадей и не спеша двинулись обратно к посольству Шотландии. Солнце припекало все сильнее, и Патрик предложил многозначительным тоном вместе насладиться ванной.

Розамунда громко рассмеялась:

— Патрик, я больше не полезу в эту ванну, пока над террасой не устроят навес! Оказывается, наша терраса как на ладони видна из мастерской художника. Он успел нарисовать нас и в ванне, и снаружи. Эти рисунки у меня, но мы должны принять меры, чтобы не компрометировать себя и не позволять ему снова вторгаться в нашу жизнь.

Патрик не знал, смеяться ему или гневаться.

— А ему не откажешь в дерзости, этому Паоло Лоредано! Скажи-ка, Розамунда, тебе приходилось плавать в море?

— Я вообще никогда толком не плавала. В детстве я барахталась в нашем ручье во Фрайарсгейте, но плавать по-настоящему так и не научилась.

— Значит, придется тебя научить, — заключил Патрик. — Сегодня мы отправимся за город. Я знаю, где есть подходящий залив, надежно укрытый от посторонних глаз. А море здесь теплое и ласковое.

— И мы могли бы устроить там обед на природе, — оживилась Розамунда.

— Отличная мысль, моя милая! — согласился граф. Вернувшись к лорду Макдаффу, Патрик и Розамунда застали там предпраздничную суету. Слуги готовились к приему, обещанному графом немецкой баронессе и назначенному на следующий день. Предстояло немало работы. Повар собрал для графа корзинку с провизией, положив туда свежий хлеб, мягкий сыр в восковой оболочке, половинку жареного цыпленка, нарезанную тонкими ломтиками розовую ветчину и тяжелую гроздь зеленого винограда. Приложив к закускам бутылку красного вина, он вручил корзинку своему помощнику, чтобы тот отнес ее графу.

Розамунда поднялась в их апартаменты, чтобы переодеться в более простое и удобное платье. Она выбрала легкую темную юбку и блузку. Энни не было ни видно, ни слышно, но Розамунда отлично справилась со своим туалетом сама. Вошел граф, и они вместе принялись рассматривать наброски, сделанные художником угольным карандашом. Розамунда была изображена обнаженной в ванне, выходящей из ванны и в те моменты, когда вытиралась. Художник запечатлел и графа — одного и в ванне с Розамундой. Последний рисунок заставил ее покраснеть от стыда, потому что их поза явно выдавала то, чем они занимались.

— У него острый глаз, — сухо заметил граф, перебирая рисунки.

— По-моему, даже слишком острый, — добавила Розамунда и, взяв в руки еще один рисунок, оставшийся на столе, повернула изображением вверх. — Господи помилуй! — невольно вырвалось у нее.

Патрик ехидно хихикнул.

— Это вовсе не смешно! — набросилась на него Розамунда. — Я отвечаю за эту девчонку! — На рисунке были изображены Энни и Дермид в весьма пикантной ситуации. Слуга графа прижал Энни спиной к стене виллы и охаживал со всем пылом юности. Энни блаженно зажмурилась и обхватила любовника руками за шею, а ногами за пояс, тогда как он поддерживал ее под ягодицы. — Он должен на ней жениться! — решительно заявила Розамунда.

— Не возражаю, — согласился граф. — Твоя Энни далеко не дура и наверняка добилась от него обещаний соблюсти приличия, а уж мы с тобой позаботимся о том, чтобы он сдержал свое слово. Но сейчас давай спустимся к морю и проведем день так, как хотели.

Они вышли из апартаментов во двор, где их уже ждали оседланные лошади. К седлу графа была приторочена корзинка с провизией. Животные неспешным шагом вывезли их на дорогу. Патрик ехал первым, Розамунда за ним. Они не стали пересекать город, а сразу свернули на боковую тропу. Следуя ее прихотливым извивам, вскоре любовники добрались до небольшого залива с ровным дном, усыпанным мелким золотистым песком. Лошадей пустили пастись на небольшой зеленой лужайке в тени под деревьями у подножия горы. Патрик расстелил на песке одеяло, поставил в тень корзинку и стал раздеваться.

— Что ты делаешь? — удивилась Розамунда.

— Мы же не можем плавать в одежде, — резонно заметил граф.

— Но я думала, что мы останемся в нижнем белье!

— А потом нам придется надевать верхнюю одежду на мокрое и в таком виде ехать домой, — то ли спрашивал, то ли утверждал Патрик.

— Очень хорошо. — Розамунда согласно кивнула и развязала тесемку на юбке, позволив ей упасть на землю. Затем перешагнула через юбку, старательно отряхнула ее и аккуратно сложила в сторонке, пристроив сверху свои башмаки. — Какой теплый песок! — воскликнула она, снимая через голову блузку. Уложив ее рядом с остальной одеждой, Розамунда скинула с себя нижнюю юбку и предстала перед графом абсолютно нагой.