Маска чародея - Дарелл Швайцер

— Я ничего не понимаю.

— Я тоже. Возможно, у вас в Арнатисе по-другому ведется летоисчисление.

Разобраться в этой головоломке я не мог. Может ли такое случится, что отец отправил наш дом на двадцать два года в будущее? Или я, перемещаясь из Города Тростников, потратил на путешествие двадцать два года, хотя мне показалось, что прошла всего пара месяцев? Неужели все мои друзья детства уже взрослые мужчины, а их сыновья — мои ровесники? А может быть, они уже благополучно забыли обо мне?

Тика поспешила сменить тему.

Позже мы лежали вдвоем в темноте. Она что-то неразборчиво пробормотала себе под нос и забралась рукой мне под одежду. Ее прикосновения были теплыми и ласковыми, и я почувствовал, что они доставляют мне удовольствие. Никто еще никогда не ласкал меня так.

— Тебе определенно не тридцать семь, — прошептала она.

Чуть позже она уснула в моих объятиях, а я поднял голову и долго смотрел на воду. Справа и слева от нас стояли на якоре корабли, их паруса были спущены, а по бортам горели огни.

Вдруг в гуще воды что-то засветилось. Мне показалось, что со дна поднимается громадный фонарь. Я наблюдал за происходящим без страха, словно это был сон, но, возможно, это и было сном, так как ни один человек ни на одном судне не видел этого, иначе раздались бы громкие крики.

Лишь в нескольких дюймах под поверхностью воды на спине плавала обнаженная великанша — казалось, она спит — она подплыла так близко к борту, что я, опустив руку, мог бы коснуться ее. Ее кожа, испещренная крапом, светилась, как куча угля. Постепенно я рассмотрел, насколько странным было ее тело: безногое, со змеиным хвостом от пояса и с перепонками между пальцев рук.

Она заговорила, но не вслух — как мне показалось, ее голос звучал прямо у меня в голове:

— Секенр, я приду, чтобы узнать тебя в грядущих столетиях, когда ты проснешься и обретешь собственное «я», тогда я тоже проснусь ото сна, в который погружена с самого рождения.

Тут она резко ушла в темную воду.

Незадолго до рассвета я видел души недавно умерших, бредущие по воде против течения в пасть Сюрат-Кемада. Я слышал их стоны, разносившиеся над рекой, подобно завываниям ветра, и понимал, что страну ожидают великие бедствия.

К югу от Ронастифона река круто поворачивала на восток, так что в более спокойные времена путешественники обычно высаживались на берег и отправлялись дальше по Царской Дороге, идущей по холмам, прозванным Горбами, и таким образом экономили несколько дней пути. Многие писатели рассказывали о том, как с их склонов впервые увидели Город-в-Дельте, а за ним — Море Полумесяца, сверкающее на солнце, подобно громадному гладко отполированному щиту.

Но мы не сошли с кораблей, и наша флотилия направилась в сторону восходящего солнца. Утром госпожа Неку собрала своих приверженцев на своеобразный военный совет. Меня туда не пригласили. Я сидел в одиночестве на складном стуле в своем крохотном убежище, наблюдая сквозь щели между деревянными ширмами за знатными господами, как они спорили, частенько указывая в мою сторону. Неку сидела, возвышаясь над всеми, на самом настоящем троне, а Тика устроилась у ее ног. Все присутствовавшие склонялись перед ними, один за другим.

После того, как совещание закончилось, Неку, сойдя ко мне на ют, устроила грандиозное представление. Вначале в мое убежище ворвалась целая толпа слуг, разобравших мою палатку, нарядивших меня с головы до ног, расчесавших мне волосы, начистивших мне туфли. Установили столы и стулья, и я вместе со знатными дамами и господами пировал за роскошным столом, в то время как молчаливые слуги приносили все новые и новые блюда и разливали все новые и новые вина.

Затем мы с Неку и с Тикой пересели за другой стол, стоявший в отдалении, и слуга принес сложенную доску. Госпожа Хапсенекьют устроила очередной спектакль, засев со мной и с Тикой за какую-то игру, в которой использовались и кости, и фишки, и карты. Я бурно запротестовал, так как не умел играть.

— Не важно, — прошипела Неку. — Просто делай вид, что играешь. Это должно принести нам везение и удачу.

Так что мы сели за игру. Я не имел ни малейшего представления о том, выигрываю я или проигрываю, делая тот или иной ход, как и о том, в чью пользу складывается вся партия в целом.

— Секенр, — заявила она, кладя в стакан три кости; в тот миг она выглядела очень неприятно: губы поджаты, черты неожиданно постаревшего лица обострились и искривились, а пальцы напоминали обтянутые кожей когти. — Секенр, клянусь, ты самый необычный ребенок из всех, кого я знала. Твои глаза. Ты ни разу не моргнул. Ты смотришь на меня, как рыба.

Я сложил ладони и подался вперед.

— Я чародей, госпожа. А вдруг мне уже тысяча лет, и я совсем не ребенок?

— Из того, что мне рассказывает моя дочь…

Я с упреком посмотрел на Тику. Она отвернулась.

— Не важно, — продолжала госпожа Неку. — Секенр, я дала тебе обещание и намерена его выполнить. Делай то, что я скажу, и получишь награду. Ты будешь жить во дворце. Любое твое желание будет выполняться мгновенно. Тика говорила мне… — Вновь дочь отвернулась от нее, резко побледнев, — что ты увлекаешься… каллиграфией. Не важно, связано ли это с твоей магией или просто хобби, но ты сможешь позволить себе любой скрипториум.[1]

Неожиданно с носа барки донеслись крики; Неку и Тика обернулись.

— Что случилось, мама?

Госпожа Неку нетерпеливо махнула слуге и отослала его выяснить, в чем дело. Я развернул свой стул, чтобы лучше видеть происходящее.

Небо застилал черный дым. Мы медленно огибали речную отмель, рассматривая обуглившиеся руины города на западном берегу — его стены были разрушены в нескольких местах сразу. Пожар в цитадели еще бушевал вовсю.

Люди на барке в ужасе закричали. Госпожа Неку сделала знак, отгоняющий злых духов.

Я заметил длинную цепь столбов с сожженными трупами вдоль всего берега реки. Кое-где на них еще шевелилась темная масса.

— Боги! Боги милосердные! — вырвалось у Тики.

Госпожа Неку выкрикивала приказы. Барка поплыла быстрее, смещаясь к середине реки, остальные суда последовали за ней. Военная галера шла между нами и уничтоженным городом.

— Это был Ран-Ис-Тэ, — сказала Неку. — Здесь мы должны были сделать последнюю остановку перед столицей… И представить себе не могла, что заргати могут зайти так далеко.

— Возможно, старый царь умер, — предположила Тика.

— Это мы выясним уже достаточно скоро. Кто знает? Но даже его смерть может послужить нашей цели, как бы прискорбно все это ни было. — Она потянулась ко мне и взяла за руку — ее ладонь была сухой и твердой, как ствол дерева. — Мне понадобится твоя помощь, Секенр, — сказала она. — Действительно понадобится. На самом деле все, быть может, будет зависеть только от тебя.