Дневник Илирии - Катерина Малиновская

— Что работа? — Артем разрушил паузу.

— Не бывать у меня спокойной работе. Наверно нам не дана обычная жизнь. Мой новый друг и сотрудник оказался ведьмаком. Именно его мы с Андреем спасали от ведьмолова. — я сама поразилась своим умозаключения. Нам не дана обычная жизнь. Нет этого мира, у нас он другой.

Судьбой мне дано не долго обитать в мире Магика, где расположен мой Киев, но я пока это не знала…

" Почему в ваших отношениях столько недосказанности? А у вас есть отношения? Присмотрись к ней, она ведь красива? Она ведь не обычна?" — эти строки побежали по листку, и Артем отшатнулся. Я продолжала смотреть в окно и не заметила этого.

" Может расскажешь ей, что Магик не дает шанса на обычную жизнь и скоро, а может лет через пять- десять она забудет даже имя любимого города"- строки возникали так же неожиданно, как и исчезали. " А у нее великое предназначение, к тому же ей положено возродить магический род. Неужели тебе не жалко, что кровь Илирии разбавит глуповатый англичанин. Тебе должно быть жалко! Присмотрись к ее лицу, присмотрись, что ты видишь? Тебе ведь это нравиться…А что будет, когда ты откроешь ячейку в банку, именно ту. Что?" Артем напряженно вчитывался в буквы и на его лбу выступили капли пота.

— Что там? — Я резко вырвала бумагу, он побелел, но перед моими глазами белел лишь пустой листок.

— Я б посоветовал тебе как-то соединить его с дневником. Лучше будет.

— Если это вызовет во мне новые силы- я не выдержу. — мой голос ослаб.

Артем внимательно на меня глянул. Сочувствующе.

— Илирия помогла мне обрести новые силы, контроль стихий. Точнее я адаптировала трансформацию к этой силе. Просто после ее использования мне стало плохо. Очень. Мой мозг, тело — не выдержат такой нагрузки… — я криво усмехнулась. — А мне еще спасать ее душу…

Артем опустил глаза. Разговор закончился, ему не было чего добавить, мне стало не ловко. Пора было на роботу, говорить с Димой.

Тема рассеяно попрощался, и я покинула кабинет… Надо было узнать, что будет дальше. Это в сущности его мир, я не имею права туда лезть, но…все в этой глупой истории касалось меня…

Артем вызвал Ольвио. И тот уселся в огромное кресло, затянулся сигареткой:

— Ну…она рассказала тебе, что было на балу у Льет?

— Прикрой меня перед Дамианом. Мне надо…в Швейцарию.

— Куда? Друг, ты что? Эта бейби мейк ю крейзи. Вас ис дас!

— Хватит дурачиться, Ольвио. Очень важная для меня вещь находиться в ячейке Швейцарского банка. Мне необходимо именно сейчас это увидеть. — Артем стукнул ладонью по столу.

— Все…Все…ай, не нравиться мне это все.

Артем кивнул другу и растворился, через мгновение он уже был в прекрасной стране банков и банкиров. Тут, в самом охраняемом банке мира, где прятали свои тайны богатейшие люди. Аренда ячейки стоила безумно дорого, но то, что скрывала бронированная дверца, того стоило.

Чернокнижник Артем выполнил все процедуры, и сотрудница банка провела его к серебристой дверце. Он ввел код на маленьком циферблате и услышал щелчок. Сотрудница учтиво удалилась, а Артем достал содержимое.

Что ж хранил демон в Швейцарском банке, далеко от родины и тех, кто его знает. Что было так важно?

Дворянские грамоты его рода, письма сестры, их только два, все остальные он сжег во время революции. Чего? Не помнил…В первом Людмила писала ему о жизни с супругом Олегом. Во втором умоляла одуматься и не искать спасение в не богоугодных делах. Они были перевязаны зеленой лентой. Стопка писем брата Кирилла с фронта. Все на французском…Хоть и с французами воевали. Они были перевязаны черной лентой. Маменькин портрет.

Артем отложил это все в сторону и глубоко вдохнул. Когда он станет демоном, эта куча бумаги будет интересна лишь историкам. Пожелтевшие странички рассыпаться. Они погибнут вместе с ним. Крупицы его души, которая не принадлежит ему, развеяться пеплом.

Артем достал маленькую коробочку. Там было много обрывков писем. И только два целых. В первом его глаза встретили знакомые до боли строчки: " Душа моя, возможно, подобная вольность в моих словах вызвана теми революционными французскими и итальянскими романами, что привез мне папенька. Не судите меня строго." Артем ламинировал письма, поэтому старые чернила поблескивали от лампы. Такие глупые словесные обороты: " душа моя, свет моих очей, мой рыцарь, доблестный Тристан" — во времена Елены так говорила любовь… Это было ее письмо, письмо милой кузины, которую он обожал. Она помутила его рассудок. Она была первой и единственной, которая заставила его сердце та страдать. Второе письмо было даже взято в рамочку. Это было то, в котором она поведала ему об обручении с генералом. " Мой Тристан, Ромео…Не уподобляйся юному Парису и не начинай из-за своей Елены войну." Господи, да если б " уподобился", если б начал… Жил бы с ней, любил бы ее, умер бы своей смертью. Остался бы человеком… Не стал бы слугой тьмы, не видел бы мировых воин, Царство тьмы. Если бы только "уподобился" юному Парису и начал войну за самую красивую.

Артем сделал то, за что Дамиан уничтожил бы его. Иерархи тьмы бросили душу в самый кипящий котел. Прокляли бы его друзей. Артем утер слезу. Очень сильно заиграла красками картина окаянного прошлого: Елена едет на коне, он рядом, около ворот им машет рукой Людмила.

За спиной кто-то появился. Артем грубо попросил его не беспокоить. Но услышал лишь смешок.

Елизавета подошла к нему и прошептала:

— Только не спрашивай, чего я это делаю. Не сейчас. — она вытерла еще одну слезу на его щеке. — Мальчик, сколько бы ты не прожил, ты на века останешься тем двадцатилетним революционером. Каким ты был до Дамиана. Ну, посмотри же на нее.

Он неуверенно потянулся к маленькому портрету княжны Елены.

— Не спрашивай ответ. Пока только вопросы…

— Почему вы меня опекаете…

— Пока только вопросы…

Артем поднес к глазам изображение прекрасной Елены. Ее Парис пошел на войну не с Троей, а с мирозданием. С Магиком.

— Она похожа на Киру. Раньше я этого не замечал. — Артем выдавил это, эго трясло.

— Что написано на обороте.

— Не мучайте меня… Я расплачусь за все душой. Не рвите ее на части. Мало иерархам останется.

— Не шути…

На обороте слабо виднелась надпись. Ее он не восстанавливал и она пропадала вместе с эпохами. " Моя первая и единственная любовь".

Артем разжал пальцы, непонятно почему, просто разжал. Картинка врезалась в пол, он задыхался. Двести лет, войны, убийства, все это должно было ожесточить. Но казалось, он сейчас спрячется куда-то, как в детстве и расплачется. Как тогда, когда папенька пристрелил их собаку, как тогда, когда Людмила закрыла его в чулане, как когда Елена прислала последнее письмо…