Покоренное сердце - Барбара Смит

И, тем не менее, Саймон не мог избавиться от ощущения, что Клара о чем-то догадывается. Он всегда работал инкогнито и не представлялся своей настоящей фамилией. Но что, если Холлибрук дал газетчикам подробное описание человека, который его арестовывал? Настолько подробное, что Клара узнала его по этому описанию?

Чепуха. Даже Клара Браунли не может быть настолько прозорливой.

Он перевел взгляд в тот угол зала, где сидели пожилые матроны. В ярком свете хрустальных канделябров блестящие темные волосы Клары резко выделялись на фоне белых и серых чепцов. Декольте темно-синего платья открывало шею и грудь. Его снова окатило жаркой волной. Ну почему Клара такая неприступная?

Да, дело дрянь. В своей взрослой жизни он практически не знал отказа от женщин, и Клара стала первой, кто дал ему отпор. Вероятно, это его и привлекает, ради обладания этой женщиной он готов сдвинуть горы…

– Она не похожа на остальных, правда?

Он вздрогнул; Амелия смотрела на него, потягивая лимонад.

– Прости?

– Я говорю о Кларе Браунли. Ты смотрел на нее.

– Я искал леди Розабел, – напряженно ответил он.

Он перевел взгляд в другую часть зала, где выстроились танцующие пары. Если Розабел нет рядом с компаньонкой, значит, она должна быть среди танцоров. Потом он увидел, как к Кларе подошла леди Эстер и начала ей что-то грозно выговаривать. Саймону захотелось спрыгнуть с балкона и отогнать от Клер старую склочницу. Однако Клара, похоже, не нуждалась в защитниках. Она выслушала леди Эстер с высоко поднятой головой, затем царственно кивнула, поднялась со своего места и направилась к выходу.

Саймон с волнением следил, как покачиваются ее бедра.

– Ну, вот видишь, – услышал он голос Амелии, – ты следишь за каждым ее движением. А чем она тебе так понравилась?

– Оставь свои фантазии для пьес.

Он пытался догадаться, куда отправилась Клара. Слава Богу, что рядом стоит сестра, иначе бы он…

– Потому что она умна и ни на кого не похожа, вот почему, – ответила за него Амелия. – Она не из тех, кого легко запугать. Уж она-то не даст тебе спуску, и всегда будет говорить прямо в лицо то, что думает.

– Кошмар любого мужчины.

Амелия выгнула светло-каштановую бровь.

– Значит, Бенджамина следует пожалеть за то, что он женился на мне? А Маркуса за то, что он женился на Элизабет? А Томаса за то, что женился на Джейн?

Саймона поразили ее слова. Он резко повернулся к сестре.

– Я не понимаю, что ты предлагаешь. Чтобы я женился на Кларе Браунли?

– А почему нет? Только не говори мне всей этой чепухи про девственниц и дворянскую кровь.

– Это ты говоришь чепуху. – Он развел руками. – Она вдова с очень сомнительным прошлым и работает компаньонкой. На этом балу нет более неподходящей кандидатуры.

Амелия еще сильнее приподняла брови.

– Саймон, неужели ты придаешь значение таким предрассудкам? И это после всего, чему ты нас учил? Ты же сам говорил, что человек должен мыслить свободно.

– Я имел в виду политику и общие вопросы.

– В самом деле? А помнишь, как ты заставил меня пригласить на день рождения Пенелопу Торнберри? Ты сказал, что она не виновата в том, что уродилась такой застенчивой и у нее нет подруг.

– Это совершенно другое.

– Ну, да, – усмехнулась Амелия, – ведь Пенелопа – дочь герцога, а Клара – никто и потому не достойна внимания вашего величества.

– Не говори глупостей. Я обязан жениться на девственнице из хорошей семьи. А миссис Браунли занимает такое положение, что больше подходит на роль…

Саймон захлопнул рот. Он никогда не афишировал свои связи, хотя обзавелся первой любовницей в двадцать два года. К тому времени ему уже надоели безымянные женщины из борделей. К выбору любовниц он подходил очень осторожно. Он поселял их в своем доме в Белгрейвии на несколько недель или месяцев – до тех пор, пока они не становились слишком требовательными. Как только женщина начинала предъявлять на него какие-то права, он дарил ей дорогую побрякушку и выставлял за дверь.

Клара была совсем другой. С Кларой будет непросто уже с того момента, как она войдет в дверь его дома. Она будет изводить его своими колкостями, вместо того чтобы стремиться удовлетворить любое его желание. Он прекрасно знал, что так будет, и все равно лелеял мечту заманить ее в постель. Каждый ее вздох станет его наградой, каждый стон – достижением, крик наслаждения – триумфом.

– Она подходит на роль любовницы, – обвиняющим тоном закончила его фразу Амелия. – Вот что ты хотел сказать. Ты хочешь, чтобы Клара стала твоей любовницей.

Она произнесла это с таким отвращением, что Саймон устыдился. Пытаясь прекратить неприятный разговор, он использовал прием, который хорошо срабатывал раньше:

– Это не твое дело, Амелия. Оставим эту тему.

– Значит, ты намерен жениться на леди Розабел и одновременно погубить ее компаньонку? Так поступают только негодяи. Никогда не думала, что на это способен мой брат.

Она смерила его презрительным взглядом, круто развернулась и ушла с галереи, Саймон остался стоять, сжимая и разжимая кулаки. Неужели Амелия и впрямь верит, что он намерен содержать любовницу после того, как женится на леди Розабел? И неужели она и правда не понимает, что он не может жениться на такой женщине, как Клара? Это же просто нелепо.

Нелепо!

Очевидно, Амелия не понимает, что графский титул связывает его по рукам и ногам. Когда убили их отца; ей было всего три года. Она была слишком мала, чтобы осознать боль потери и понять, что к этой трагедии привела безрассудность Саймона. В пятнадцать лет ему пришлось стать главой семьи. И тогда он поклялся исправиться и стать таким человеком, которым мог бы гордиться отец. И он действительно многого достиг… как вдруг, откуда ни возьмись, появилась Клара и разрушила всю его налаженную жизнь.

«Вы уже доказали, что не имеете представления о чести».

Его до сих пор мучила эта фраза.

В присутствии Клары он не в силах себя контролировать. Нужно держаться от нее подальше. А может, наоборот: найти ее и дать, наконец, волю своим чувствам?

Подгоняемый этой мыслью, он спустился с галереи. Раз все считают его негодяем, он станет им. По крайней мере, будет не так обидно.

Клер положила руку на перила из красного дерева. По коридору, где располагались спальни хозяев и гостей, прошла стайка девушек, слишком занятых своим разговором, чтобы обратить на нее внимание. Клер гадала, куда могла исчезнуть Розабел.

Она уже заглянула во все гостевые комнаты, в столовую, где облаченные в ливреи лакеи расставляли на столах изысканные блюда, в библиотеку, где несколько стариков, в том числе и ее дед, пили бренди и спорили о политике. Потом сходила в гостиную – здесь было множество гостей; они смеялись и играли в карты. Клер заметила среди играющих лорда Фредерика: его бледный подавленный вид говорил о том, что удача опять обошла его стороной.