Король воров - Максим Дубровин

Стил приподнял шляпу и улыбнулся пучеглазому.

— Мистер Джинглз.

Бандит насупился, но все же кивнул.

Эдуард неспешно приобрел билет и вежливо пропустил Джинглза в дверях, прежде чем войти самому.

Первым, кого Стил увидел внутри, был странный господин, одетый по французской моде прошлого века в зеленый камзол с крупными золочеными пуговицами и красный жилет, поверх которого лежал огромный шейный платок из белого кружева. На голове у господина сидел вовсе уж нелепый белый парик с буклями, какие в нынешние времена носили только судьи. Господин лукаво улыбался тонкими губами, но черные глаза смотрели холодно, безжизненно.

Лицо у француза было знакомое, и Эдуард задержался, чтобы поздороваться, еще не сообразив, откуда он знает этого человека. Он совсем уж было собрался протянуть руку для приветствия, как вдруг увидел у ног господина деревянную табличку, гласившую: «Франсуа Мари Аруэ Вольтер».

Француз в буклях оказался куклой.

Стил едва удержался от проклятья. Наверняка он был не первым и даже не сотым посетителем, бросившимся здороваться с Вольтером, но все равно чувствовал себя ужасно глупо. Нельзя было отрицать, что фигура выполнена с большим искусством и поставлена на входе именно для того, чтобы пугать новичков, но ему, опытному полицейскому, попасться на эту удочку… Обидно.

Эдуард огляделся. Зал был полон народу — люди бродили парами и по одному вокруг неподвижных фигур героев и злодеев прошлого. Из-за того что посетители время от времени замирали перед изваяниями, рассматривали их и отправлялись дальше, казалось, что передвигаются сами фигуры.

Осторожно, стараясь не пялиться по сторонам, Стил поискал глазами Ричарда. Но в этом зале его не оказалось. Зато наметанным глазом сыщика Эдуард увидел в толпе трех соглядатаев в котелках. Впрочем, один из них на поверку оказался восковой куклой маленького человечка с ужасными усиками щеточкой, клюкой вместо трости и в стоптанных остроносых ботинках.

Чтобы не блуждать по всей выставке в поисках необходимой скульптуры, Эдуард остановил человека в форме служителя и спросил:

— Любезный, подскажите, где у вас обретается Карл Первый Стюарт.

Вышколенный служитель ответил со всем достоинством, на какое был способен:

— Его величество вы найдете в следующем зале, — он сделал жест рукой, — между французским императором Наполеоном Первым Бонапартом и его величеством Ричардом Львиное Сердце Плантагенетом.

Стил отправился в указанном направлении, по дороге отметив еще двоих «котелков», занятых разглядыванием многочисленных орденов на груди столь же невозмутимого, как и при жизни, адмирала Нельсона.

У самого выхода из зала он увидел небольшую группку людей, в ажиотаже толкущуюся перед ширмой, у которой переминался с ноги на ногу строгий констебль. Страж порядка следил, чтобы посетители соблюдали очередь — за ширму проходили по одному. Дети не допускались. Стил подошел поближе и прочитал надпись на табличке: «Норма Д. Мортенсон». Имя ни о чем не говорило сыщику, но времени выяснять, что так заинтересовало публику в загадочной Норме Мортенсон и почему ее спрятали за ширмой, не было. Эдуард вошел в следующий зал.

Это был странный зал. Наряду с обычными восковыми фигурами, к которым сыщик уже успел несколько привыкнуть, в нем находилось изрядное количество голов, не обремененных телами. Головы эти, заляпанные пятнами крови, были самым варварским образом надеты на ржавые колья и выглядели столь натурально, что людям со слабыми нервами стоило держаться от них подальше. Своим ужасающим видом восковые головы мертвецов напоминали живым, сколь призрачно и мимолетно земное величие.

Бывшие друзья, пылкие революционеры, в горячке побед и свершений без жалости лишавшие друг друга голов, теперь были обречены на вечное соседство под одинаковыми табличками: «Робеспьер», «Сен-Жюст», «Дантон», «Демулен», «Фукье-Тенвиль». Рядом непринужденно расположились головы их жертв — несчастных супругов Марии-Антуанетты и Людовика XVI. Немного особняком держалась графиня дю Барри, так и не поверившая до конца в свою судьбу.

Единственным, кто в этом достойном обществе сумел уберечь свою голову, был Карл Первый Стюарт. Король стоял посреди зала, величественный и непобежденный, облаченный в блистающий стальной нагрудник, надетый поверх рубахи с широкими рукавами, черные бриджи и сапоги с отворотами. В одной руке у короля была толстая трость, на которую он опирался, а в другой его величество цепко держал собственную голову.

Зрелище было поистине шокирующим. Видимо поэтому стоящий рядом восковой Наполеон старательно отводил глаза… Глаза! Стил теперь в первую очередь смотрел на глаза человека, и то, что человек сделан из воска, дела не меняло. Глаза у императора были разного цвета. Неужели и он тоже?! А может быть, это просто ошибка мастера, делавшего куклу?

Но поразмыслить над цветом глаз Бонапарта Стил не успел. Взгляд его остановился на посетителе, который с самым нетерпеливым видом прохаживался у фигуры Карла Первого. Это был уже немолодой, но весьма крепкий на вид мужчина в идеально сидящем светло-сером костюме и белоснежном котелке. Крупный мясистый нос и глубокие складки у рта говорили о его итальянском происхождении. Прищуренные злые глазки остро глядели из-под густых седеющих бровей. Это был король преступного мира Лондона Стэнли Барбл.

О могуществе и всесилии этого человека по городу давно ходили легенды. Еще в бытность свою полицейским Эдуард то и дело спотыкался о натянутые на каждом шагу ниточки его интересов. Каждая вторая кража и каждый третий грабеж на улицах Лондона совершались по воле или с соизволения Стэнли Барбла. Но поймать или разоблачить его было невозможно. Даже лучшие умы Скотланд-Ярда пасовали перед его удачливостью и чутьем на опасность.

Стэнли Барбл всегда выходил сухим из воды. Он избежал десятка покушений, всегда был готов к внезапному обыску и никогда не бывал под стражей. Теперь-то Стил понимал, в чем причина такого небывалого успеха. Миниатюрная фигурка мыши с ее волшебным даром чувствовать опасность вывела Стэнли Барбла в люди. И теперь этот человек жаждал получить мышь назад.

Стэнли, разумеется, пришел не один. Первым, кто бросался в глаза, был здоровенный бугай, уступавший габаритами покойному мистеру Краббу, но заметно превосходивший плечистого Ричарда Львиное Сердце, рядом с которым и стоял. Кроме него буквально в двух ярдах от главаря слонялась парочка головорезов с тяжелыми внимательными взглядами.

Эдуард подавил желание оглядеться, боясь выдать Ричарда, который прохаживался где-то рядом. Он сделал вид, что не знает, кто перед ним, и шагнул прямо к Стэнли Барблу.