Держи меня крепче - Рида Сукре
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тётенька кивнула и продолжила:
— Пункт четыре. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится. Пункт пять. Не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла. Пункт шесть. Не радуется неправде, а сорадуется истине. Пункт семь. Всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит. Пункт восемь. Любовь никогда не перестаёт, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится. Всё. А теперь продолжим. Согласны ли вы, Матвеева Елена Родионовна, взять в мужья этого мужчину и любить его, пока смерть не разлучит вас?
— А можно без «пункт»? — после небольшой паузы заявила Лена тоненьким голоском.
У тёти-регистратора чуть пар из ушей не повалил, насколько она стала зла. Лицо краснело, помидоры на августовских грядках молча завидовали этому густому насыщенному цвету. Ей стоило больших усилий взять себя в руки, и прочитать по просьбе невесты.
Та снова выдержала эффектную паузу, действуя на нервы регистраторше, не готовой читать клятву ещё раз, и дала свой громкий положительный ответ:
— Да.
— Согласны ли вы, Охренчик Артём Сандалович, взять в жёны эту женщину и любить её, пока смерть не разлучит вас?
Жених вообще не думая ответил «да» и счастливо уставился на Лену.
Представитель чуть не заржал как конь, а до невесты не дошло, что после свадьбы официально начнёт значиться как Охренчик Елена Родионовна. Сия сногшибательная новость поразила её только утром, при пересказе Сени, а не в ЗАГСе.
«Охренеть можно, — наутро думала она, нервно хихикая, — не постесняюсь я этого выражения. А чего уж там стесняться, я теперь вполне официально могу охреневать сколько мне вздумается. Хоть по сто раз на дню. Я теперь по жизни охреневшая хреновина. Вот гадство. Хотя мне ведь ещё больше повезло, чем, скажем, его маме. Охренчик Ефросинья Эразмовна. Вот это полный трындец. Бу-га-га!»
— А теперь распишитесь в книге учёта регистрации актов бракосочетания.
Они по очереди наследили ручками, оставив автографы, затем обменялись розовыми пластмассками в качестве колец, и Артём запечатлел на губах своей новоиспечённой жены страстный поцелуй.
— Объявляю вас мужем и женой, — запоздало окрестила их тётя-регистратор.
После торжества представитель мэра, а именно им и оказался неудачник Владимир (видимо, в эту ночь планеты выстроились для него в крайне несчастливый ряд), которого вызвонил личный помощник Валентина Владимировича, раскупорил бутылку шампанского и разлил по бокалам. Его лицо сияло счастьем за молодых, но на душе было мерзко-радостно за Артёма, с которым тот был шапочно знаком, точнее из-за того, что он, услышав фамилию, которую и ранее знал, хихикал, как будущей жене его не повезёт с фамилией. Тревога его почти покинула, ведь когда ему позвонило высшее начальство, душа в пятки убежала, он решил его вычислили. Всё оказалось прозаичнее, Влада отправили на поиски работников ЗАГСа, которых тому пришлось уговаривать ехать с ним, а также осуществлять любую требуемую помощь молодым.
Владимир, спеша избавиться от неприятных обязанностей, да и устав улыбаться как дурачок, предложил отвезти пару на крутой тачке в гостиницу, где уже, выполняя поручение мэра города Светова, заказал специально для них номер-люкс для новобрачных. Все поспешили к машине, но по пути Лена всё же навернулась на высоченных каблуках и очень неудачно приземлилась на локоть. Вокруг пострадавшей тут же собралась маленькая делегация, и начали поступать предложения по поводу немедленной эвакуации в направлении госпиталя. Она вопила от боли, тётя затыкала себе руками уши, Тёма пытался её успокоить и клятвенно обещал научить группироваться при падении, Владимир настойчиво пытался дозвониться до больнички, а Сеня участия в бедламе не принимал, молча наблюдая и мысленно угорая со стороны.
В конце концов, Владимиру пришла гениальная мысль самому отвезти девушку в больницу, в отделение неотложной помощи, и они помчались туда, напрочь игнорируя светофоры, за что пришло бы несколько штрафов, но государственные номера автомобиля были бесплатным проездным билетом. Девушке наложили гипс. Ещё одна тайна была разгадана.
Не обошлось без эксцессов, но всё же благополучно врач, вызванный из приёмного покоя, которому не принятый изначально серьёзно Влад раздуваясь от важности огласил, что по приказу мэра необходимо излечить больную девочку, конкретно — вставить на место кость и наложить гипс, справился с доверенной ему Леной, и процессия отбыла в свой номер-люкс.
Тёзка президента из вредности решил растрепать общим знакомым о свадьбе, словно в утешение проклятой ночи. Тётя-регистратор решила ограничиться простым наведением порчи на мэра на и всю шайку, благо у неё была знакомая ведунья.
В предвкушении первой брачной ночи Лена чуть не забыла о своём подарке, но вовремя спохватилась и вручила мужу. Тот замялся, извинился, сказал, что свой подарок для неё, кольцо, переходящее по женской линии в его семье, он заберёт у матери и отдаст жене завтра. Ничего страшного, заверила его любимая и отправила надевать свой подарочек, сама тем временем стянула с себя платье и осталась лишь в красивом в нижнем белье. Комплект достался ей от лучшей подруги, и неодёванный до сих пор лежал в шкафу. «Вот срамота,» — думала о себе девушка, слушая рассказ братишки.
Её муж вывалился из ванной комнаты, в которой переодевался, в тех самых труселях с огромными красными сердечками. И стало ясно, кто тот «полоумный страстный романтик», подаривший ему самый необходимый предмет гардероба. Его жёнушка — сумасбродная, душевнобольная, ненормальная, умалишённая психопатка. А какая нормальная девушка вышла бы за человека с подобной фамилией и ещё подарила бы ему настолько пылающие любовной лихорадкой трусы?! Только психичка. Почему умные мысли посещают департамент её дум спустя сутки?.. Подобные мысли волновали обоих супругов.
По словам Сени, оба к тому моменту, а за окном уже распалялся рассвет, «были совсем никакие, и после тухлого поцелуйчика завалились на боковую», почувствовав под собой удобное ложе для сна. Что его бесконечно расстроило, ведь он реально рассчитывал свечку подержать при их первой брачной ночи. В одной руке свечку, в другой камеру.
16
— Чё-ё-ё-ё-ё-рт! — в сердцах воскликнул муж (боже, я так легко произношу про себя это слово «муж», но на деле я о нём так совсем не думала) и схватился обеими руками за голову, как будто она у него без этого движения отвалится и закатится куда-нибудь под кровать, откуда достать её, тем более без зрения, будет ой-как
