America Latina, или повесть о первой любви - Владимир Динец

Мы вышли к Alto Manu, накачали лодки и помчались вниз, лавируя меж камнями и корягами. Вообще-то сначала планировалось пройти по реке вверх и обследовать долины притоков, но теперь никто и не заикался о «поиске золота». Бедным американцам хотелось только одного — скорее добраться до мест с летной погодой, вызвать вертолет и улететь.

Согласно заключенному мной контракту на пяти страницах, за мной было закреплено множество обязанностей, включая охрану от индейцев, змей и ягуаров, предсказание погоды и выбор места для лагеря. Все это оказалось не так сложно, как может показаться. До самого Таякоме мы не видели ни следа индейцев и змей. Под перевалом попался след пумы, но старый. Во время ночевок я уходил в лес и пытался подманить ягуара, рыча в двухлитровый «пузырь» из-под пепси-колы. Мне никто не ответил, но зато «клиенты» заметно присмирели.

Ну, а предсказать погоду и вовсе легко. В тропическом поясе дождю предшествует массовое появление лягушек, а в облачных лесах его можно смело предсказывать всегда. Если вдруг и выдастся ясный денек, это такая редкая радость, что про ошибку прогноза никто не вспомнит.

Благодаря моему мудрому руководству сплавом первую пробоину мы получили только через двадцать минут. Двое американцев, плывших в последней лодке, совершенно не чувствовали реку и даже не могли точно следовать за остальными. Ровно через час они задели за камень и оторвали свежую заплатку. Мы снова их заклеили, но буквально через километр они налетели на корягу и распороли правый борт по всей длине.

Пришлось нам разместиться на двух оставшихся лодках, а левый борт третьей согнуть кольцом и в получившийся мешок сложить пластиковые ящики с продуктами.

Эту «корзину» мы взяли на буксир. Благодаря стремительному течению мы двигались очень быстро и вскоре, выйдя из гор, подошли к Таякоме.

Мужчины деревни выстроились на высоком берегу с копьями в руках, приняв грозный вид, с которым они всегда встречают пришельцев. Мои «клиенты» вовсю чихали и кашляли после трех дней под дождем, поэтому пускать их в деревню было никак нельзя. «Кажется, дикари вышли на тропу войны, — сказал я, — разгружайте продукты, а я попробую поговорить с вождем. Если съедят, считайте меня погибшим за охрану природы».

Я поднялся наверх и скороговоркой объяснил Феле ситуацию. Он понял с полуслова и, подняв копье, коротко отдал команду. Мгновенно все племя с грозным ревом бросилось на нас. Мои спутники отчалили с такой быстротой, что я едва успел вскочить в лодку. «Корзина» с продуктами осталась на берегу. Зайдя по пояс в реку, индейцы проводили нас злобными воплями, потрясанием копий, а кто-то даже не пожалел пустить вслед стрелу. Нет для настоящего мачигенга большего удовольствия, чем хороший театрализованный розыгрыш.

Перегруженные лодки глубоко сидели в воде, но быстрое течение избавило нас от необходимости грести. Мы успели проскочить три четверти пути до Пакицы, прежде чем очередной раз наколоться на корягу. Берега были пустынны, лишь мокрые лесные сокола (Micrastur) с несчастным видом сидели на торчащих из воды сучьях. Из затопленного леса доносились хлюпанье, плеск, чавканье и прочие звуки поднимающейся воды.

Поскольку влезть вшестером в последнюю лодку было никак невозможно, пришлось нам выкинуть рацию, палатки и прочий хлам (кроме моего, конечно). «Клиенты», радист и повар сели в лодку, а мне пришлось плыть верхом на половинке. В Пакицу мы добрались к вечеру, проделав за день путь, который в сухой сезон занимает три дня. Дождь очень кстати кончился, Панчо вызвал нам вертолет и потихоньку выяснил у меня, где мы оставили снаряжение, поскольку рассчитывал забрать его, как только начнет спадать вода. После моего рассказа о нашем бегстве из Таякоме Панчо все время хихикал, так что американцы, кажется, сочли его не совсем нормальным.

Я нацепил маску и отправился исследовать затопленный лес. Стайки рыбок плавали в переплетении стволов, речные крабы бродили по оленьим тропинкам. К сожалению, среди вечерней тишины вскоре послышался шум вертолета. Отсюда до Куско по прямой всего около трехсот километров, так что чертовы вояки успели забрать нас засветло, лишив меня возможности получить еще сотню долларов на следующее утро.

Как только перевитая кружевом рек сельва исчезла из виду, мои «клиенты» заметно приободрились. Из мокрых скулящих созданий они на глазах превращались в опытных путешественников, потомков конкистадоров. Нетрудно было представить, как будут они рассказывать подружкам об опасной экспедиции. Жаль, не придется мне услышать их увлекательные истории — про ночевки в сердце дебрей под развесистым ямсом, про перестрелки с людоедами-индейцами, про кишащие змеями и ягуарами джунгли, про грубого, но честного туземца-проводника, про виртуозный сплав по водопадам бешеной реки… Впрочем, подобные повествования мы все читали, и не раз.

Несмотря на позднее время, в конторе национального парка царило веселое оживление. Я сдал американцев с рук на руки сеньоре Анне, которая немедленно оштрафовала их на соответствующую сумму за пользование вертолетом в запретной зоне. Потом мы распили с коллективом бутылочку, я быстренько натюкал на компьютере статью «Список видов колибри, отмеченных в парке Ману и на сопредельных территориях» (за месяц встречено 55 видов), тепло со всеми попрощался, забрал в отеле вещи и успел на последний автобус в Пуно.

На юге Перу горная система Анд расширяется и в Боливии достигает 700 километров в ширину. Несколько хребтов тянутся параллельно с севера на юг, а между ними лежит Альтиплано — высокое плато, очень похожее на Тибет. Как и Тибет, эта плоская поверхность поднята на высоту около 4000 метров и покрыта пустынной растительностью. Такие поросшие низкой травой холодные, сухие, вечно продуваемые ледяным ветром пространства называются пуна.

Суровое, выжженное солнцем Альтиплано кажется скучным и безжизненным. Здесь центр видообразования кактусов и грызунов, но первые едва торчат из земли, а вторые вообще прячутся в норах, почти не появляясь на поверхности. Однако эти неприветливые плато — один из древнейших центров цивилизации, а их недра скрывают сказочные богатства.

В Пуно я попал в день праздника Икеке, доброго бога подарков и торговли. По преданию, если в этот день купишь какой-нибудь игрушечный предмет, то вскоре приобретешь и оригинал. Поэтому народ закупает в магазинах множество игрушечных автомобилей, телевизоров и кукольных домиков, а некоторые оптимисты — даже модели самолетов.

Городок стоит на берегу Титикаки, одного из самых больших высокогорных озер.

Дальний, боливийский берег почти не видно — лишь изредка проступит сквозь дымку зубчатый силуэт гор. Многие части озера совсем мелкие и сплошь заросли ряской или камышом, но в других местах глубина достигает сотен метров и бывают сильные шторма.