Воин-паразит: Стать человеком - Богдан Костяной
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но было одно НО, каждый разрез на мясе заполнялся белым, похожим на перхоть порошком, после чего, «шеф» отправлял его на сковороду. Сам порошок, он добывал из грибов, которые просто поднимал с земли и прерывал их писк, ударом разделочного ножа.
Однако картина, что даже у Эспена вызвала рвотные позывы была далеко не самым страшным. Аура… Это было за пределами Карцера. За пределами власти Тельмуса в принципе.
Жуткая, яростная и необузданная энергия волной обрушилась на героя, подобно яркой вспышке едкой злости, окутывающей потерявшего всё человека.
Это место, чем бы оно ни было, жило страхом и ужасом всех живых существ и оттого, даже воздух здесь был пропитан… Погибелью.
На плечи Эспену легли когтистые, с длинными пальцами руки с багряной кожей.
— Стало быть, даже Нижнее Царство ты представлял себе несколько более… опрятно. Чёткая иерархия — Дьявол на троне, вой адских тварей и котлы с грешниками вокруг него.
Что же, теперь ты знаешь, что такое настоящий Ад! И самое удивительное, что тебе вовсе не обязательно умирать, чтобы попасть в него! Ха-ха-ха! — рот «трактирщика» теперь находился над макушкой Эспена.
Герой трясся, он впервые боялся посмотреть в глаза своему противнику.
— Ну же! — не унимался «владелец», — Проходи! — и попытался толкнуть длинноволосого внутрь, но тот выстрелил щупальцами и намертво вцепился в дверные косяки, издав от страха тонкий писк.
— Не хочешь? — пару раз попытавшись сдвинуть Эспена с места, демон вздохнул, — ТОГДА КАКОГО ЧЁРТА ТЫ СЮДА ПОЛЕЗ?!
Невероятная сила оторвала воина-паразита от земли, а секунду спустя, он вновь очутился в зале трактира. Длинные пальцы рогатой твари сжимали горло ошейником. Левая же рука, соединилась в кулак.
— К-к-кт-т-т…
— Кто я? — демону явно надоел стук зубов героя, — Это длинная история. Просто запомни перед смертью, что смертные называют меня Асмодей!
Эспен никогда в своей жизни не слышал ни про какого Асмодея, но так и не успел задать второй вопрос. С силой крепостного тарана кулак демона пробил насквозь живот, и отправил паразита прошибать спиной стены.
Первой стала стена трактира, следом, Эспен прошёл навылет через две избы и оказался на полу кузницы, разбив окно.
Ужинавший бутербродами с козьим сыром Олаф, подобно крану, отверстие которого зажали пальцем, разбрызгал содержимое своего рта по всей комнате.
В теле Эспена практически не осталось целых костей. Он был не в состоянии даже слова произнести, просто потому, что откусил язык при ударе челюстью об очередную балку.
— Что за…
Тук-тук-тук. Гном резко обернулся в сторону двери. Куча мяса, которая осталась от Эспена попыталась закричать: «Не открывай!» — но вместо этого, лишь брызнула очередным потоком крови.
Олафа пробрало до холодного пота, когда с улицы раздалось:
— Открывай, дружище! Я пришёл за своим кольцом!
«Не-е-ет… Не делай этого… идиот…» — крутилось в голове паразита, пока гном, достав из потайного лаза заряженный мушкет, медленно приближался к двери.
— Говорил же… Уходите, — грустно покачал головой кузнец и дёрнул ручку на себя. Мушкет упёрся в… то, во что превратились жители деревни. Огромный кусок плоти со множеством рук, голов и глаз ввалился в помещение, причём, судя по всему, даже не в одну десятую своей длины.
Раскрыв глаза и рот, Олаф выронил мушкет и шлёпнулся на задницу, в лужу крови натёкшую из Эспена. Тварь из плоти и мицелия вдруг стала рваться напополам, давая проход почти двух с половиной метровому демону, что вынужден был горбатиться, дабы не застревать рогами в потолке.
— О, Эспен! Так вот ты куда запропастился, — ехидным, скрипучим голосом произнёс Асмодей. — Ты закончил? — повернулся он к длиннобороду.
— Д-д-д-д… — с каждой запинкой, кузнец мысленно прощался с жизнью.
— Отлично, я знал, что ты не подведёшь. Подай мне его, — демон махнул рукой в повелительном жесте и вернулся к разглядыванию того, что осталось от Эспена.
— Я вижу, тебе интересно узнать, что всё это значит? Для чего нужна была деревня, для чего нужен был трактир…
Стало быть, ты принял меня за какого-то душегуба, что ищет выгоды? Но, уверен, сейчас, ты отбросил и эту версию и просто ничего не понимаешь. Ведь какой смысл мне, скажешь ты, устраивать весь этот цирк, если деревня и так вся под мои контролем?
А всё дело в том, что кроме Олафа и вас троих — в этой деревне не было никого, кто не являлся частью меня! — начал рассказ Асмодей, — Это история куда более древняя, чем этот фальшивый мир с его фальшивыми богами и духами!
— В-вот, в-в-ваше кольцо… — несмотря на то, что о гордости горного народа слагали песни и легенды, Олаф упал на колени перед Асмодеем, протянув сложенные ладони на которых завёрнутый в платок лежал перстень.
Демон даже не посмотрел на кузнеца. Кольцо, при помощи неведомой силы поднялось в воздух и очутилось на указательном пальце правой руки Асмодея.
— Когда-то, я был вторым после Хозяина Земель Бескрайних и Бесплотных, хоть это имя ничего не говорит жителям твоей планеты. Я был правой рукой могущественнейшего из существ в Петле. Его мудрость и сила были столь велики, что однажды, он пожелал, чтобы рядом с ним оказался кто-то, кто был бы умнее него.
Так и появился я… Мы с моим Творцом провернули не мало кампаний, войн и экспериментов. Иногда, нам доводилось играть с ним в настольные игры смертных. Я всегда выигрывал, поскольку был умнее, но он никогда не злился.
Просто потому, что если бы он хотя бы подумал о том, чтобы убить меня, то я бы прекратил своё существование также неожиданно, как и начал.
Однако был кто-то, кто стал мне роднее даже собственного Творца — его дочь, де-факто — моя младшая сестрёнка.
«На кой хрен он мне это рассказывает?!» — прорычал в глубине сознания Эспен, чувствуя, как жизнь покидает его тело, а на включение состояния «берсерка» и намёка не было.
— Такие как я — не знают рождения или смерти. Мы появляемся с готовой программой поведения, навыками и возможностями. Единственное, что может привнести в такую жизнь удовольствие — вещи, которые не поддаются простой, элементарной логике. Смекаешь?
Ты — паразит, но твоё сознание вышло за пределы животного. Увы, я не могу читать мысли, но в твоих, пусть и не человеческих, но осмысленных глазах я вижу некоторое увиденное дерьмо.
Ты обуздал необузданное
