Лунный вариант - Федор Березин

Перед тем как попасть в хитрую вату атмосферы, спускаемый аппарат осуществил небольшую коррекцию – он должен был войти в достаточно узкий для таких скоростей коридор шириной двадцать километров, обеспечивающий его замедление с приемлемыми для человека ускорениями. А чуть раньше, за несколько секунд и десятков километров до плотных слоев воздуха, еще до последнего акта деления, до расставания с готовым вылупиться спускаемым аппаратом, «Зонд-9» сделал своему одинокому пилоту маленький прощальный подарок – разрядил тормозные двигатели, снизив скорость на сотню метров. Сущая мелочь против одиннадцати тысяч, но все же это было минусование будущей шестикратной перегрузки, когда масса человека скакнет за четырехсоткилограммовый рубеж. По большому счету, вписывание в коридор означало продолжение жизни, промах – смерть. Но последняя была вовсе не однозначной. В зависимости от того, на сколько и с какой стороны мазала капсула, смерть могла иметь разные оттенки. В случае большего отклонения к планете, это был скачок перегрузок далеко за двадцать «G» и перегрев кабины до непереносимых организмом условий. А в варианте отклонения в сторону звездных далей корабль лишь чиркал по разряженным слоям и, подчиняясь инерции, несся дальше. Так как он все-таки успевал несколько замедлиться, то оставался спутником Земли, но помещенному внутрь космонавту от этого было мало проку. Что с того, что где-нибудь за двести тысяч километров нити гравитации поймают капсулу и дернут обратно? У него не только мало еды, но даже воздуха не вволю. Маленький спускаемый аппарат не предназначен для скачек на большом ипподроме Солнечной системы.

Вообще-то посадочному конусу не просто нужно вписаться в яблочко двадцатикилометрового диаметра. Здесь тоже имелись свои нюансы. От того, сюда или туда попал корабль, зависела крутизна его схода с орбиты. А входя в верхний участок «трубы», капсула «Зонда» пронизывала слой воздуха насквозь, выскакивала в безвоздушное пространство, но на сей раз не уносилась к звездным россыпям, а неминуемо падала обратно и повторяла вход по новой. Теоретически этот трюк можно было повторять несколько раз – нечто вроде метания гальки вдоль волн, только каждый взлет оставлял за собой тысячи километров. Однако для таких маневров, даже для двойного «погружения», кораблю следовало иметь усиленное – дважды и трижды по сравнению с обычным – термостойкое днище. Понятно, что эта эквилибристика к «Зонду-9» не относилась. Согласно распоряжению из ЦУПа он должен был протаранить нижнюю часть коридора безопасного приземления и попасть на Землю с первого захода. Точнее, не на Землю… Спускаемый аппарат входил в атмосферу планеты с юга, со стороны Индийского океана.

Из-за неопределенности некоторых параметров входа в «коридор» капсула имела довольно широкую зону вероятного отклонения от идеала. Морским поисковым службам требовалось искать Владислава Волкова приблизительно на двадцати тысячах квадратных километров морской поверхности.

Глава 21

Мишени

Как это могло выглядеть для постороннего наблюдателя? Пока еще никак. Вот позже, когда невидимая атмосферная плотность напряжет воздушные бицепсы, это будет выглядеть двумя падающими звездами. Они будут падать долго, можно поднапрячься и произвести ревизию желаний, дабы просеять подзабытое искомое. Но загадать два сразу все же не получится. Даже если поставить Джомолунгму посредине Индийского океана и растопырить глаза – все едино не поймать взглядом два сверкающих болида разом: слишком велико расстояние, слишком круто загибается планетарная круглость. И потому это возможно увидеть только внутренним зрением, исходя из теоретического всезнания разжеванной математикой правды.

Однако в деле имеется еще одна составляющая. Она не сверкает метеором, а медленно – с первой космической – крадется пятьюдесятью джомолунгмами выше уровня моря. Это всевидящий и всезнающий хищник. Он уже бросил монетку и произвел выборку. Те, кто заходит со стороны Луны на второй космической, не знают о его выборе. Хуже: они не ведают всех тонкостей глобальной операции, не в курсе подробностей трагедий, свершившихся в околоземном мире днями и часами ранее. Они не знают о глубине стратегического провала и не могут представить всесилие разрушившего боевые порядки ферзя. А он может простреливать все оперативные линии. Ведь все так просто – обе жертвы абсолютно связаны в маневре. Они не способны отклониться от «коридора входа». А ведь все давно рассчитано не только в Центре управления: Америка – родина компьютеров, уж там-то…

Героям-атеистам, заброшенным на Луну с помощью алгебры и сверхточной отливки механических деталей, остается только молиться. О чем? О том самом «орле-решке», давно выпавшем, но с неизвестным статистам результатом.

Глава 22

Лобовая поверхность

И в соответствии с поставленными на службу партии законами природы они продолжали падать. Они заходили с двух сторон большого Индийского океана, беря его в вилку. Оба уже сбросили лишнее – хвосты и лапы ящериц, – всякие приборные и бытовые отсеки. Отвалились прочь необтекаемые крылья-обманки – солнечные панели. Ушел на параллельный курс большой двигатель ориентации – до последней капли выжатая, обманутая железка, должная теперь сплющиться и испариться от столкновения с тренированной метеорами грушей атмосферы.

Корабли приобрели особый вид обтекаемости – так называемую сегментальную форму. Теперь толстая тяжесть направленной к Земле поверхности спускаемого аппарата должна принять на себя удар всегда готового к поединку газового потока. Можно было бы сказать, что аппарат входил в атмосферу задом, ибо именно спиной к опасности возлежали пристегнутые к креслам и уже абсолютно потерявшие власть над процессом космонавты. Однако русские люди привыкли встречать угрозу самой твердой частью организма – лбом. Эту свою анатомическую особенность они распространили на механизмы, изобретенные спрятанным под этим же лбом слоем новой коры. И, значит, поверхность, должная таранить стальную вуаль атмосферы, называлась «лобовой».

Однако триста километров не хрустального в ракурсе одиннадцати километров в секунду воздуха нельзя протаранить просто твердостью. Лобовые поверхности «Зонда» и «Союза» – это сходные штуки, использующие хитрость многослойной защиты. Экран спускаемого аппарата покрыт абляционным материалом – специальным слоеным пирогом, являющимся расходной вещью, такой же, как и топливо. Когда механика удара и трения преобразится в температурный скачок, там, за спинами потеющих от перегрузок людей, начнет испаряться спрессованность асбестовой ткани. Слой рассчитан точно и должен создать буфер безопасности, отсекающий трехтысячеградусную жару.

Однако и он ничто по сравнению с миллионом градусов лазерной концентрации.

Глава 23

Победитель

Наблюдая из нашего времени, трудно уяснить, что страна, теперь не умеющая смастерить качественную тефалевую сковороду, могла поточным методом производить штуковины, способные проламывать атмосферу, гася в ней одиннадцатикилометровые посекундные броски. И при этом штуковины оставались целы-невредимы и, кроме того, сохраняли внутри себя живого, только несколько подуставшего человека. Сейчас нам очень сложно представить, что эти, построенные на дому выращенными гениями, штуковины после прокалывания стокилометровой ваты воздуха могли не просто падать на грунт пышущими жаром чайниками, а совершать мягкую посадку, и не только на твердость континентальных плит, но и на поверхность гидросферы. Причем не успевала такая раскаленная штуковина окутаться паром, как, подтверждая статистику всех десятков проведенных загодя испытаний, из нее выстреливались объемистые надувные запчасти, требующиеся для повышения плавучести до уровня, способного выдержать шторм средней интенсивности. И знаете, вся эта машинерия запускалась с помощью хитрой, но примитивной автоматики, способной посоревноваться в надежности с кувалдой, попавшей в руки умелого кузнеца. Новая информационная революция еще скрывалась в глубине будущего, и потому для приведения в готовность всего букета технологической безопасности не требовалась перемалывающая в секунду сто или пятьсот миллионов операций электроника. Это было гораздо более простое, чем теперь, время. Подвиг здесь имел однозначное толкование, невзирая на то, в какой сфере он произведен: в личном самопожертвовании или в сфере рационально-смелого технического решения. Но здесь покуда не ощущалось ничего удивительного – люди, вершащие все эти чудеса, вышли из еще более однозначной эпохи и вышли не за три-четыре поколения, как на других участках Земли, а непосредственно оттуда. Там выпарилось ранней взрослостью их детство, и там навсегда вчеканились в бронзу их собственные отцы.