Прощение - Лавирль Спенсер

Их разговору помешала Роза, ворвавшаяся на кухню в грязном красном капоте.

— Время отправляться наверх, девочки! Дайте место другим.

Начались обычные препирательства:

— Мы еще не допили кофе… Пускай они подождут… Вы суровая женщина, Роза…

Тем не менее они освободили кухню, забрав с собой кружки с кофе и кошку.

Остаток времени до ужина Адди провела в хозяйственных заботах: погладила нижнее белье, заштопала прохудившиеся места в платьях и корсетах, приготовила новую порцию краски для волос и, наконец, сделала несколько слабых рисунков углем на бумаге, пытаясь изобразить кошку в разных позах.

В пять часов вечера она зажгла масляную лампу, несколько минут решала перед зеркалом, как сегодня причесаться — на восточный или на французский манер — затем нагрела щипцы для завивки волос и устроила себе высокую прическу в стиле «помпадур», украсив ее плюмажем из перьев. Потом густо напудрила грудь, подкрасила веки и затянула себя в корсет, оставлявший грудь обнаженной почти до сосков. Под корсетом у нее было хлопчатобумажное белье, сверху — черное одеяние, похожее на халат с яркими маками, разбросанными по темному полю. На ногах — алые атласные туфли. Девушки с верхнего этажа, которые носили такие туфли, считались особыми мастерицами своего дела, знающими множество разных штучек.

Кухонные разговоры о мужьях, как всегда, сделали свое: повергли в еще большее уныние. Когда она взглянула в зеркало, то увидела, что рот у нее крепко сжат, глаза тусклы и безжизненны.

Пора было спуститься вниз и подкрепиться еще одним куском шоколадного торта с кофе.

Она стоя закусывала, когда на кухню вошла Лорейн, зачерпнула в ковшик воды, взяла овсяную лепешку.

Потом, как всегда с шумом, появилась Роза, втиснувшаяся в ярко-голубое платье из лоснящейся от долгой носки саржи.

Она с порога обратилась к Ив.

— Тебя спрашивает там какой-то парень. Выйди к нему.

— Черт! Кто такой?

— Никогда его раньше не видела.

— Сейчас доем и выйду.

— Не заставляй клиентов ждать. Слышишь?

Адди с треском поставила тарелку на стол, пошла к выходу. Роза схватила ее за руку.

— И не жалей для него времени, поняла? Не запускай сразу свой счетчик. Судя по одежде, этот тип стоит не меньше доллара в минуту. Советую для начала заглянуть в его кошелек. Проверь как следует.

— Хорошо, мадам, — ответила Адди.

В их деле не было определенного тарифа. Для давно знакомых, тех, кто заходил буквально на несколько минут, которые отщелкивал таймер, существовал особый счет, но если появлялся кто-то новый, девушке вменялось в обязанность хорошенько прощупать, насколько он состоятелен, используя для этого все средства обольщения, на какие она способна. Если у клиента не оказывалось денег, в уплату могли идти золотые часы или что-нибудь еще стоящее. Однажды с Адди — вот смеху было! — один клиент расплатился мешком фасоли.

Но этот, по словам Розы, был определенно с большими деньгами.

Сначала Адди увидела его со спины. Он стоял в полутемном зале и читал вывешенные там «меню живых блюд», пока она разглядывала его сквозь перила лестницы.

Хотя никто в доме Розы не произносил ее настоящего имени, бывали минуты, особенно после появления в городе Сары, когда Адди забывала, что у нее теперь другое имя — не то, которое было тогда, в родительском доме, где она играла с белым пушистым котом, кормила его возле кресла и была всегда окружена друзьями. Последнее время ей стало опять ближе ее прежнее имя — так не случалось уже давно.

Однако сейчас, когда она направлялась к человеку, стоящему к ней спиной в гостиной, она снова была Ив. Только Ив.

Она ослабила пояс халата.

Слегка опустила веки.

Приоткрыла губы.

Приблизилась к нему, качая бедрами.

Произнесла хрипловатым голосом:

— Привет, милашка. Хотел увидеть маленькую Иви?

Он обернулся. Медленно снял шляпу.

— Здравствуй, Адди, — сказал он негромко. Улыбка застыла у нее на губах. Сердце дрогнуло, кровь отхлынула от щек.

Последний раз она видела его, когда ему было девятнадцать. За пять лет он превратился во взрослого мужчину с густыми бакенбардами, располневшим лицом и такой же шеей. Он стал выше ростом, а шикарное пальто с капюшоном делало его шире в плечах и придавало вид вполне обеспеченного человека. У него были лайковые перчатки и дорогая бобровая шапка.

— Роберт? — прошептала она.

Он хорошо сумел скрыть свое смятение… Она стала неузнаваема — мясистая, полуодетая, с ломкими крашеными волосами и густой краской на веках… Тогда, в пятнадцать лет, это была застенчивая девочка, старавшаяся скрыть девичьи груди под платьями с широкой полукруглой кокеткой, украшенной оборками. Теперь у нее были груди величиной с мускусную дыню, обнаженные до сосков, а кожа — пористая и вялая, как тесто.

Он печально улыбнулся.

— Да, это я.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она, торопливо застегивая одной рукой халат.

Он проследил за ее движениями, затем опустил глаза, уставившись на шляпу, которую держал в руке.

— Сара написала мне, когда нашла тебя. Я просил об этом.

Он не поднимал глаз, пока она не привела в порядок свой туалет. Лицо ее пылало.

— Тебе не следовало сюда приезжать!

— Наверное, ты права. Сара тоже так считала. Но я не мог… был не в состоянии жить, пока не знал, что с тобой и как ты…

— Забудь обо мне!

— Я бы хотел, — прошептал он с беспощадной откровенностью. — Ты сама понимаешь, что я хотел бы…

— Я никто… Больше чем никто, — вяло повторяла она.

— Не надо так говорить.

— Почему? Это правда.

— Нет, — произнес он вдруг. Они смотрели друг на друга — молча, в замешательстве.

— Это правда, — повторила она.

— Ты была средоточием всех моих мыслей и надежд, — сказал он. — Такая милая, неиспорченная, требующая заботы…

— Я давно уже не такая! — резко бросила она. — Может, теперь ты выкатишься отсюда?

— Нет, Адди. Это не я выкачусь отсюда, а ты. Ты!..

— Вы что, сговорились? Сначала Сара появилась тут, чтобы совать нос в мою жизнь, теперь — ты! Мне не требуется ваша опека! Да, я проститутка, и чертовски умелая в своем деле! И зарабатываю за неделю куда больше, чем моя сестрица со своей паршивой газеткой в год! Я жру, как королева, и потом валяюсь на спине. И мне платят только за это. Много ты знаешь людей, у которых такая шикарная и легкая жизнь, как моя?

Он ответил не сразу.

— Как грубо, Адди, — сказал он после паузы. — Ты пытаешься повернуться худшей стороной, чтобы запугать меня?

Она посмотрела на него невидящим взглядом, как если бы он был просто сучком в стене, что позади него.

— У меня сейчас клиенты, которые платят. Извини, я ухожу. — Она повернулась в сторону лестницы.