Ненасытный - Мэг Кэбот

Он ненавидел то, чем он был, но вынужден был с этим смириться… точно так же, как и Мина вынуждена была смириться с собой.

— Думаешь, мне нравится то, что сделал из меня мой отец? Нет, не нравится — но был ли у меня выбор? Не знаю, с кем он заключил сделку — с демонами, с ведьмами, с самим дьяволом, — но как-то ночью я умер и очнулся таким, как есть. То же самое он проделал с моим братом Димитрие. «Не горюйте, — сказал он нам, — вы будете жить вечно». Все началось, когда умерла моя мать… после ее гибели он и обрек себя на эту гротескную полужизнь.

Мина смотрела на него в ужасе. За его спиной лил дождь, рокотал гром. Она не хотела слушать его, ничего не хотела слышать.

— Мне нелегко приходилось, — продолжал, криво улыбаясь, Лучан. — Возникли… потребности. Я сопротивлялся им, но они пересиливали. Отец всячески поощрял нас, приносил нам… подарки. Димитрие, от рождения слабовольный, быстро уступил своим низменным инстинктам, стал убивать невинных и сделался просто чудовищем. Я же… не знаю. Возможно, я всем обязан наследию своей матери, которую, как ты знаешь, считали почти что ангелом.

— Лучан. — Мина в порыве глубокой жалости непроизвольно подняла руку — может быть, чтобы погладить его по щеке.

Она ненавидела то, чем он был, но он так страдал…

Лучан отвернулся, не дав ей прикоснуться к себе.

— Я не хочу сказать, что лучше своего брата. Или что его мать была хуже моей. Вложил ли я все свои силы в то, чтобы остановить его и отца? Нет. Я мог бы сделать гораздо больше и впоследствии… сделал.

Он снова повернул к ней голову с горящими, как угли, глазами. Мина опустила руку, словно боясь обжечься.

— Когда отца наконец уничтожили и трон перешел ко мне, я велел прекратить убийства.

Фотографии, показанные Мине Алариком Вульфом, были еще свежи в ее памяти. Но слушать, как Лучан распинается перед ней, да еще под хлещущим ему в спину дождем?

Сейчас он, может быть, и вампир, но когда-то, как сам сказал, был человеком.

— Давай войдем, — шепнула она. — Ты промокнешь.

Он как будто только теперь осознал, что держит ее в объятиях, и его взгляд приобрел интенсивность лазерного луча. Мине это не слишком нравилось. Кто знает, что он видит перед собой — любимую женщину или сытное блюдо?

Понимая, что совершает, возможно, самую непоправимую ошибку за всю свою жизнь, она тем не менее открыла дверь в комнату.

Лучан вошел следом за ней.

— Ты думаешь, что я монстр, — сказал он.

Мина, не отрицая этого, принялась хлопотать.

— Тут где-то есть полотенце. — Подхватив рычащего Джека Бауэра, она запихнула его в стенной шкаф, где, кстати, и полотенце нашлось. Джек, сидя среди ее туфель, нерешительно тявкнул. Ничего. Здесь он будет в большей безопасности, чем она, и никто его не услышит из-за грозы и видеорева в гостиной.

— Ты со мной что-то сделала, — обвинил ее Лучан, когда она вручила ему полотенце и помогла снять мокрый плащ.

— Я? С тобой? — Мина села на кровать, лицом к нему. — Я совершила огромную ошибку, влюбившись в тебя, вот и все. О чем, поверь мне, глубоко сожалею. Как о химической завивке, которую сделала в восьмом классе, не послушавшись Лейшу, чтобы пойти с Питером Дельмонико на вечер выпускников. Так что давай спишем все на мое неправильное решение и на этом завяжем. Как только дождь кончится, ты уйдешь. Оцени, какую я тебе оказываю услугу. Стоит мне заорать, и этот гвардеец в гостиной мигом прибежит и воткнет в тебя кол.

Красные глаза обратились на дверь в гостиную. Мина, заметив это, сгребла его за рубашку и посадила рядом с собой на кровать.

— Ты же знаешь, я не могу уйти, — сказал Лучан, не спуская глаз с двери.

— Почему не можешь? Прекрасно можешь, — заявила Мина, не отпуская его.

Он перевел взгляд на нее — красный огонь, к счастью, горел уже не так ярко.

— Ты знаешь почему, Мина.

О чем это он? Неужели… да нет, он никак не мог…

— Не могу, потому что люблю тебя. — Он взял ее руки в свои. — В письме я сказал, что ты убила дракона.

Лучан Антонеску признался, что любит ее?

Всего несколько часов назад это сделало бы ее счастливейшей в мире девушкой, но теперь…

Теперь она знает, что он не просто Лучан Антонеску, профессор восточноевропейской истории, а еще и князь тьмы.

— Но ты что-то скрываешь от меня, Мина, — продолжал он тем же низким, прерывистым голосом, держа ее за руки. — Я говорю не о палатинце в твоей гостиной, а о том, что почувствовал с первой же нашей встречи. О том, что ты скрываешь от всех.

— Скрываю? — Отлично зная, что он имеет в виду, она лгала по привычке.

— Да. — Его руки легли ей на плечи. — Я знаю, что напрасно тебя обманывал — с кем с кем, а с тобой это никогда не прошло бы. Я делал это, боясь тебя напугать, но до определенного предела вел себя честно, а вот ты честной со мной не была. В тебе что-то есть. С тех самых пор, как мы были вместе, я…

— Что? — Мина знала, что пошла на громадный риск, впустив его в свою комнату… не говоря уж о своем сердце. В любой момент сюда может ворваться Аларик, а с ним и Джон. Если случится худшее, вся вина падет на нее.

Впуская его к себе, она делает фактически то же самое, чем он все эти годы занимался вместе с отцом и братом. Совершает убийство.

Что она себе думает?

— После нашего расставания вчера утром со мной творятся странные вещи. Мне кажется, что я знаю, как умрет каждый человек, с которым я контактирую. Нет, не с моей помощью, что бы ты обо мне ни думала. Совсем по-другому.

Впервые, сколько она себя помнила, Мина не нашлась что сказать.

— Уверен, что человек у тебя в гостиной расписал меня весьма яркими красками. Возможно, часть этого даже и правда — я очень долго был тем, что я есть. Но такого, — Лучан с трудом подбирал слова, — я никогда еще не испытывал. До того, как… до нашей близости. Не скажешь ли, что со мной происходит? По-моему, это как-то связано с твоей тайной, которую ты так ревниво оберегаешь. Которая мешает мне читать твои мысли как следует. Которая роднит тебя с Жанной д'Арк, слышавшей голоса. Мне кажется, я теперь тоже их слышу.

Мина испустила долгий дрожащий вздох. В гостиной со скрежетом разбивались машины — «Форсаж» близился к апогею.

— Да, причина во мне. Думаю, это пройдет после следующей кормежки.

Он не слишком нежно сжал ее плечи.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Все дело в моей крови. Ты выпил не очень много, так что надолго это не должно затянуться. Впредь будешь поосторожнее: каждый в конце концов есть то, что он ест.

Глава сорок третья

2.00, 17 апреля, суббота.