Ментовская мышеловка - Сергей Рокотов

Леклерк же рассказал все от начала и до последнего момента. Он находился в шоковом состоянии, и его допросили еще в день ареста. Надо было пользоваться его смертельным испугом. Он признался в своем участии в преступлении, но постоянно подчеркивал, что его запугивали и Татьяна Гриневицкая, и этот ужасный бандит Серж Заславский. На вопрос о трехстах тысячах долларов он угрюмо молчал.

На следующий день им устроили очную ставку. Общались они через переводчика, молодого лощеного человека в безукоризненном костюме, хорошо владевшего русским языком, говорившего практически без акцента.

- Вы признаете, Заславский, что организатором всех этих преступлений была Татьяна Гриневицкая? - спросил инспектор Леруа.

- Категорически отрицаю, - заявил Серж. - Организатором этих преступлений был я. Я узнал от одного человека, с которым вроде была знакома эта.., как ее, ну... Гриневская, что внук Дорохова болен СПИДом и вот-вот умрет. Мы с месье Леклерком и покойным Млынским отправили на тот свет Поля и Мари Дороховых, а Леклерк составил завещание в пользу племянника старика.

- Как же вы намеревались обратить это завещание себе на пользу?

- Да очень просто. Дорохов получил бы все состояние старика, а мы бы из него эти деньги выкачали. Силовым путем, так сказать, сами понимаете, усмехнулся Серж.

- А убийство в России жены этого Дорохова?

Как вы это объясняете? Что-то не сходится в ваших показаниях, Заславский.

- Я сказал то, что есть, господин Леруа. Я даю эти показания ввиду важности дела. А вообще, я должен связаться со своим адвокатом и впредь буду давать показания только в его присутствии.

Пока я могу сказать, что понятия не имею, кто убил жену этого Дорохова. Вернее, знаю, что это сделал ее бывший любовник Александров, ранее судимый за убийство человека на почве ревности.

К этой же женщине, подчеркиваю...

- А что вы по этому поводу можете сказать, месье Леклерк?

- Он все лжет, и это вам должно быть очевидно. Это я сообщил госпоже Гриневицкой о ситуации в семье Дорохова. А потом в Париже появились Млынский и этот господин. А что они сделали, вам известно.

- Но Заславский же не отрицает, что узнал об этой ситуации так или иначе через Гриневицкую.

Почему вы настаиваете на том, что именно она организовала это преступление?

- Боже мой! Да мы же созванивались с ней регулярно. Она была в курсе всех событий в мельчайших деталях.

- Это вы не докажете, - усмехнулся Серж. - У вас что, есть записи телефонных разговоров?

Слова одни...

Он твердо стоял на своем, и, записав все его показания о преступлениях, в которых он сознался, инспектор отправил Сержа в камеру. Во французской тюрьме ему нравилось. Чисто, аккуратно, хорошее питание, неплохое обращение. Мешало только незнание французского языка. Но люди, сидевшие с ним в одной камере, быстро сообразили, с кем имеют дело, и никаких неприятностей у него не возникало.

Из России прибыл адвокат Цимбал, хорошо владеющий французским языком. Он сообщил Сержу, что Татьяна Гриневицкая бесследно исчезла и поиски ее органами милиции ни к чему не привели. Это очень обрадовало Сержа, и он решил ни при каких обстоятельствах не менять своих показаний. Цимбал стал пенять ему на то, что он признался в убийстве Поля и Мари Дороховых. Этого ни в коем случае не надо было делать. Они выработали другую версию событий Млынский убил Поля и Мари по поручению русской мафии, а Серж, пытаясь повернуть дело в свою пользу, переманить Млынского к себе, отчаявшись, убил его. А уж потом решил все же обратить дело в свою пользу и отравить старика Дорохова, в чем ему активно помогал Леклерк, которому он хорошо заплатил. Версию о том, что после вхождения в наследство Серж собирался шантажировать Андрея Дорохова, адвокат признал удачной. Таким образом, на Серже осталось бы убийство преступника Млынского и попытка убийства старика Дорохова. А это уже шансы на иной тюремный срок.

На следующем допросе Серж категорически отказался от своих показаний по поводу гибели Поля и Мари Дороховых, утверждая, что они были сделаны под давлением, в угнетенном состоянии. Больше сбить его с толку не удавалось.

Следствие затянулось на долгие месяцы. Серж сидел спокойно, уверенно, получал от адвоката, снявшего с его счета деньги, хорошие передачи.

Он прекрасно питался, курил дорогие сигареты, подкупал тюремщиков и пользовался их услугами - они организовывали ему разные удовольствия. Ему было тепло и привольно. Чтобы окончательно скрасить свое пребывание в тюрьме, он принялся изучать французский язык. Поначалу дело двигалось довольно туго, способности к языкам у него были скромные, даже в школе он не смог выучить английский, но.., постепенно и он начал сперва понимать, что говорят, а потом и сам участвовать в разговоре. Теперь ему и вовсе стало комфортно.

От адвоката он узнал, что Виктор Александров по-прежнему находится в "Матросской тишине" и обвинение в убийстве с него не снято. Следствие не обогатилось никакими новыми данными, и Александрова готовили к суду. Это радовало Сержа. Сидеть в этой чистенькой тюрьме было куда приятнее, чем в "Матросской тишине" с ее духотой и зловонием.

Российские правовые органы не требовали выдачи Заславского: преступления им были совершены на французской территории против гражданина Польши и гражданина Франции. Никаких оснований для привлечения его по делу Ирины Дороховой не было.

Так он и просидел несколько месяцев в тюрьме, ожидая суда, развлекаясь выездами к следователю, которому не уставал повторять одно и то же.

Он поправился на несколько килограммов, чувствуя себя в тюрьме как на своеобразном курорте. Было, разумеется, скучно, но зато не надо было ничего делать, изобретать, прятаться от пуль конкурентов, каждый день опасаться, что взорвут его "Мерседес" вместе с ним. Помимо двухсот тысяч долларов, лежавших на счету в Париже, у него были счета и в швейцарских банках. Так что жить можно было спокойно, на адвоката жалеть денег не приходилось.

Адвокат Цимбал и Серж твердо стояли на своем - Млынский был человеком другой преступной группировки, которая и затеяла это дело.

При неудачной попытке Сержа переманить Млынского на свою сторону его пришлось убить. А потом, при активной помощи одного из главных организаторов преступления Леклерка, Серж поддался искушению отравить старика Дорохова, чтобы шантажировать потом его племянника, когда он вступит в наследство.

Положение Леклерка было ужасно. Он не был столь высокого мнения о французской тюрьме, ибо не мог ни с чем сравнивать. Нотариус, выдавший тайны своего богатого клиента, становился навек опозоренным, никто не стал бы иметь с ним дела. Его участие в убийстве Поля и Мари было очевидно. Да он был не в силах отрицать это, и никакой адвокат не мог ему помочь. Только чистосердечное признание, раскаяние, уверения в том, что русская мафия запугала его, могли как-то облегчить его участь.

Он утверждал, что организатором преступления была переводчица Гриневицкая, Серж категорически отказывался от знакомства и связи с ней.

Новых данных не поступало, следствие практически закончило работу, и дело было передано в суд.

Суд состоялся в начале апреля. В Париже стояла прекрасная весенняя погода, все уже начинало цвести, на коротких прогулках Серж вдыхал в себя пьянящий парижский воздух и верил - он еще подышит этим воздухом на свободе.

На скамье подсудимых они сидели вместе - располневший от безделья, хоть и очень бледный Серж в прекрасном черном костюме-тройке, великолепно подстриженный, надушенный, и почти теряющий сознание исхудавший Леклерк.

Серж через переводчика давал четкие ответы на вопросы, не путаясь, признавая себя виновным в том, в чем признал на следствии, и отрицая все остальное. Он не отрицал своей принадлежности к преступному миру, но называл себя рядовым членом, так сказать, "шестеркой", пожелавшей внезапно разбогатеть и поплатившейся за это. Он взывал к снисходительности французских судей, призывал их учитывать особые условия жизни в России и стремление людей вырваться из ужасающей нищеты, порой с помощью преступных методов, как это произошло с ним.

Великолепно выступил и Цимбал, прекрасно говорящий по-французски. Он описал несчастного бедного мальчишку из Подмосковья, выросшего в семье пьяницы-отца и убогой матери, рано ставшего преступником, отсидевшего несколько раз в российских тюрьмах, а теперь пожелавшего разбогатеть преступным путем и ужасно раскаивающегося в этом. Он тоже просил снисхождения для своего подзащитного, напирая на то, что тот жертва собственных страстей и игрушка в руках нечистоплотного нотариуса Леклерка.

Адвокат же Леклерка говорил диаметрально противоположные вещи. Несчастный нотариус, всю жизнь честно прослуживший отечеству, попал в сети русской мафии, проявил нерешительность, а потом и некоторую алчность и пошел на это преступление ради спасения собственной жизни. "Эти люди способны на все! - восклицал адвокат Леклерка. - Если они взялись за человека, его жизнь не стоит и ломаного гроша! Эта империя зла распространяет свои щупальца на весь мир, они, как пауки, плетут страшную паутину, и мой подзащитный запутался в этих ужасных сетях, господа присяжные! Побывайте в России, окунитесь в ее жизнь, и тогда вы поймете, что значит оказаться в этих медвежьих лапах. Мой подзащитный виновен, спору нет, но он заслуживает снисхождения!" -"