Белая ведьма, черные чары - Ким Харрисон

— Рэйчел, привет, — сказал он, неуверенно улыбаясь, будто сомневался, а стоило ли ему приходить. — Ты в молле купила, что хотела?

Я засмеялась, села поровнее. Знала сама, как выгляжу в синих ромбах, и это не так чтобы красиво.

— Спасибо, — сказала я хмуро. — Извини, что так вышло. Она побежала, я погналась.

Дура.

— И попала под удар баньши, — договорил он, кладя свои два букета и садясь на кровать рядом со мной. — Как ты сейчас? Мне не дали с тобой поехать в больницу, ты бредила. — Он замялся: — А ты правда украла золотую рыбку у мистера Рея?

Я заморгала.

— Ну, да. Я думала тогда, она принадлежит Хаулерам. — Я отвела взгляд от его озабоченных карих глаз, стала рассматривать цветы. Один букет из летних ромашек, другой из гвоздик и хризантем. — Спасибо, — сказала я, протягивая руку к цветам. — Я даже не ждала как-то… Красивые. Там что, в вестибюле распродажа «второй букет бесплатно»?

Я говорила достаточно весело, и Маршал улыбнулся:

— Ты только не думай ничего такого из-за цветов. Пришел бы без букета — с меня моя мама заживо шкуру бы содрала. И вообще от меня только один, а эти ромашки лежали внизу и там была написана твоя фамилия, вот я их и принес.

Я посмотрела на карточку флориста в конверте и кивнула. Робби, может быть? Поговорка насчет «порасти ромашками»[8]?

— Спасибо, — ответила я, и он слегка вздрогнул, будто что-то вспомнил.

— Вот это я тоже принес, — сказан он и полез в карман пальто. Оттуда он достал по-зимнему бледный помидор. Есть такая внутриземельская традиция, и я не смогла не улыбнуться.

— Чтоб была здорова, — сказал он, потом обернулся на закрытую дверь. — Вообще-то мы на человеческом этаже, так что спрячь куда-нибудь с глаз долой.

Я ощутила пальцами холод помидора, улыбка у меня погасла. С чего это я на человеческом этаже?

Крылья Дженкса загудели на тон выше, он взлетел.

— Я тут Айви обещал сказать, когда ты очнешься, — сообщил он, набирая высоту. — Так что пора мне.

— Дженкс, а как она там? — спросила я, но он уже улетел. Закатив глаза к небу, я потянулась положить помидор на стол — и уткнулась коленями в Маршала. Тут же я опустила глаза к цветам, и в голове зазвенели тревожные звонки. Слишком он все-таки близко сидел. — Ты такой молодец, что пришел меня навестить, — сказала я неуверенно. — Я здесь долго не пробуду. Уже готова встать и идти доставать сестер.

Я знала, что просто заполняю болтовней молчание. Одним движением я откинула одеяло и подобрала колени, чтобы пронести ноги мимо Маршала и поставить на пол. Замерла, увидев дурацкие розовые тапочки, которые мне выдали. Блин, так еще и катетер у меня стоит. Хуже того, от такого слабого напряжения уже закружилась голова.

— Рэйчел, полегче, — сказал Маршал, уже успевший встать, и положил тяжелые руки мне на плечи. — Ты еще не готова двигаться, у тебя аура буквально в клочки разорвана.

Меня обдало дурманящим ароматом красного дерева, особенно приятным по контрасту со стерильными запахами больницы.

— Да все нормально, Маршал! Все нормально, — промямлила я, когда прошла тошнота.

Когда я двигалась, было такое ощущение, будто я частично сама от себя отстаю, и пока отставшая часть меня не догонит, я как голая. В изнеможении я села, свесив ноги, прислонилась лбом к груди Маршала, не давая себе соскользнуть в темноту. И приятно было ощущать на себе его руки. Не в сексуальном смысле приятно — на больничной-то кровати с волосами во все стороны и в халате в синие ромбики, — а будто я прямо силу черпала в его заботе.

Под давлением его неспокойных, настойчивых рук я легла обратно, он укрыл меня одеялом и подоткнул его. Я не мешала ему. Пусть даже он так тешит свой комплекс белого рыцаря, но какой у меня выбор? Если аура у меня почти сорвана, может быть, я от него что-то получаю. Искренняя забота может способствовать заживлению дыр — как чья-нибудь негативная энергия в той же степени способствует их образованию.

— Да нет, — сказала я, когда он поднес мне кружку с ледяной водой так, будто от нее сейчас же станет лучше. — Все нормально. Просто двигаться надо медленнее.

Но руки у меня тряслись, и меня мутило. Вроде бы вода должна была помочь, и я сделала большой глоток, чувствуя, как он проходит от горла до желудка.

— Айви мне пальцы переломает, если я тебе позволю встать на пол, — буркнул он, беря кружку из моей протянутой руки. — Ты уж веди себя хорошо ближайшие двадцать минут, и не подставляй меня, ладно?

Я попыталась улыбнуться, но внутри у меня все дрожало. Наваливалась усталость, захлестывали воспоминания о юных годах и скитаниях по больницам.

— Я даже не знаю, что случилось, — пожаловалась я. — Помню, как теряла сознание. А что потом было? Вылетело все.

Маршал снова сел на край кровати, будто я могла попытаться встать.

— Еще бы. Рэйчел, это же баньши. Ты о чем думала? Повезло, что жива осталась.

Я подняла и опустила правое плечо. Кто бы еще ее ловил? Наверное, сюда меня привез Эдден. Быть может, поэтому я на этаже для людей. Могла бы лежать в кровати дома, и это обошлось бы куда дешевле. Дэвида кондрашка хватит, когда придется платить по моей страховке.

Вспомнив про Маршала, я вздохнула.

— Ага, баньши. И ее младенец. И убийца-муженек. И все это в молле, не где-нибудь.

Он улыбнулся — почти гордо.

— Ты произвела сенсацию, сбив ту репортершу с ног.

Я метнула на него взгляд и вздрогнула:

— Это записали на камеру?

Он нагнулся вперед, заправил мне за ухо выбившийся локон — у меня мурашки пошли по коже от воспоминаний о катере Кистена. Я поежилась.

— Убрала ее с дороги только так, — сказал он, не заметив моей реакции. — Приятно было видеть тебя снова в деле.

Улыбка его погасла, и я сообразила, что теперь он меня видел в новостях дважды — первый раз в наручниках.

— Гм… ну, спасибо, что навестил.

Я чувствовала нарастающую неловкость, будто он переступил какие-то согласованные между нами границы.

Уже без улыбки он отклонился назад, глядя куда угодно, только не на меня.

— Не пробовала еще местный пудинг?

— Нет, но вряд ли он сильно изменился с последнего раза, когда я тут была.

Он засмеялся, и я попыталась попять, хочу ли я рискнуть самостоятельно убрать катетер. Однажды я это сделала и разодрала себя сильнее, чем можно было бы поверить. Но я не хотела здесь оставаться, и если показатели у меня в норме, из-за простого переутомления меня тут не задержат.

В неловком молчании, воцарившемся в палате, вдруг стало слышно, что Дженкс летит обратно, и мы с Маршалом понимающе переглянулись. Дженкс — как ребенок, которого слышишь раньше, чем видишь. Его высокий голос вел беседу с чьим-то другим, потише, и они медленно двигались в нашу сторону. Может быть, это Айви?