Проклятие Шалиона - Лоис Буджолд

— Никто не может быть выдан замуж насильно. Обе стороны должны дать свободное согласие перед лицом богов. Если у вас хватит смелости просто сказать «нет», то дальше дело не двинется. Достаточно ли её у вас?

Её губы сжались:

— Конечно, да. Но что потом? По-моему, вы не всё продумали ночью. Полагаете, лорд Дондо так просто и сдастся и на том всё и кончится?

Он покачал головой.

— Если они прибегнут к силе — брак будет считаться недействительным, и все это знают. Держитесь за эту мысль.

В её глазах застыли горе и безнадёжность.

— Вы не понимаете.

Так продолжалось до полудня, а потом в покои принцессы прибыл Дондо собственной персоной, чтобы добиться хотя бы подобия согласия на брак. Двери в гостиную оставались открытыми, но стоявшие возле них вооружённые охранники Дондо удерживали Кэсерила снаружи, а Бетрис и Нан ди Врит — внутри. Кэсерил не разобрал и трети того, о чём громким яростным шёпотом спорили толстый придворный и янтарноволосая девушка, но в конце концов Дондо удалился с выражением жестокой удовлетворённости на лице, а Исель впилась пальцами в подоконник, почти задыхаясь от бешенства и ужаса. Затем она прижалась к Бетрис и выдавила:

— Он сказал… если я не соглашусь, то он всё равно возьмёт меня. Я сказала, что Орико не позволит ему изнасиловать свою сестру. А он спросил: «Почему нет? Он же позволил нам насиловать его жену…» Когда рейна Сара так и не забеременела, а Орико оказался неспособен зачать бастарда, несмотря на всё то множество леди, девушек и шлюх, что они ему приводили, Джироналы склонили его к согласию допустить их в спальню рейны. Дондо сказал, что он и его брат занимались этим каждую ночь в течение года — оба одновременно или по очереди, пока она не пригрозила покончить с собой. Он сказал, что будет танцевать на мне до тех пор, пока в моём животе не завяжется плод, а если я попробую своевольничать, то он покажет, каким суровым мужем может быть.

Она моргнула полными слёз глазами, взглянув на Кэсерила, и стиснула зубы, чтобы не разрыдаться.

— Он сказал, что живот у меня будет огромным, потому что я маленького роста. Как думаете, Кэсерил, сколько смелости мне понадобится для простого «нет»? И что будет, когда из этой смелости ничего не выйдет? Совсем, совсем ничего?!

«Я думал, что единственное место, где из смелости ничего не выходит, — это рокнарские галеры. Я был неправ».

Он тяжело вздохнул:

— Не знаю, принцесса.

Измученная и отчаявшаяся, Исель объявила пост и принялась молиться. Нан и Бетрис помогли установить в её покоях переносной алтарь и собрали все символы леди Весны, чтобы украсить его. Кэсерил, неотступно сопровождаемый двумя гвардейцами, спустился в Кардегосс и нашёл цветочницу, торговавшую искусственно выращенными фиалками — ведь был совсем не сезон для этих цветов. Вернувшись, он поставил их в вазочку на алтаре. Он почувствовал себя таким глупым и никчёмным, когда принцесса, благодаря, уронила слезинку на его руку. Отказываясь от еды и питья, она лежала, распростершись на полу, посылая богам глубочайшую мольбу — совсем как рейна Иста, когда Кэсерил впервые увидел её в зале предков замка провинкары. Сам Кэсерил часами бродил по Зангру, пытаясь придумать хоть что-нибудь, но в голову шли только ужасные, жуткие мысли.

Позднее тем же вечером леди Бетрис вызвала его в приёмную рядом с кабинетом и сказала:

— Я придумала! Кэсерил, научите меня, как убить человека ножом.

— Что?

— Охранники Дондо слишком хорошо знают вас, чтобы не подпускать близко, но я буду рядом с Исель утром в день её свадьбы, как свидетельница клятв. От меня никто не ожидает ничего подобного. Я спрячу нож за корсаж. Когда Дондо приблизится и наклонится, чтобы поцеловать ей руку, я успею ударить его два-три раза, пока меня остановят. Но я не знаю, куда нужно бить, чтобы попасть наверняка. Понимаю, что в шею, но куда именно? — Она достала из складок юбки огромный кинжал и протянула Кэсерилу. — Покажите мне. Мы потренируемся, пока у меня не начнёт получаться ловко и быстро.

— О боги! Леди Бетрис! Оставьте этот безумный план! Они тут же скрутят вас — а потом повесят!

— Важно лишь то, что сначала я убью Дондо. Потом я с радостью пойду на виселицу. Я поклялась охранять Исель ценой моей жизни. Вот так. — Её карие глаза горели на бледном лице.

— Нет, — твёрдо ответил Кэсерил, отобрав нож. Интересно, где она его добыла? — Это не женское дело.

— Я бы сказала, что это дело того, у кого есть шанс его осуществить. У меня шансов больше. Научите меня!

— Нет, погодите… подождите немного. Я… я попробую что-нибудь предпринять, может быть, что-то и получится.

— Вы можете убить Дондо? Исель молится леди о смерти, своей или Дондо, не важно — лишь бы кто-то из них умер до свадьбы. Но мне важно, кто именно умрёт. Это должен быть Дондо.

— Полностью согласен. Подождите, леди Бетрис. Просто подождите немного. Посмотрим, что я могу сделать.

«Если боги не ответят на ваши молитвы, леди Исель, я попробую сделать это за них».

День накануне свадьбы Кэсерил провёл, выслеживая Дондо в коридорах Зангра, словно кабана в каменном лесу, но ему так и не удалось приблизиться к нему на достаточное расстояние. Во второй половине дня Дондо вернулся во дворец Джироналов в городе, в который — ни через стены, ни через ворота — Кэсерил проникнуть не смог. После второй неудачной попытки пробраться во двор головорезы ди Джиронала вышвырнули его на улицу, сильно избив. Пока один держал настырного секретаря, остальные наносили удары по голове, груди, животу, и в Зангр Кэсерил возвращался, шатаясь как пьяный и опираясь рукой на стены. Гвардейцы рея, от которых ему удалось улизнуть на улицах Кардегосса, отыскали его как раз вовремя, чтобы полюбоваться на сцену избиения и проследить за тем, как он ковыляет обратно. Они ни во что не вмешивались, видимо, подчиняясь приказу.

В приступе внезапного вдохновения Кэсерил направился к тайному подземному ходу, соединявшему Зангр и дворец Джироналов, ранее принадлежавший лорду ди Льютесу. Одни говорили, что Иас и ди Льютес пользовались им ежедневно для проведения совещаний, другие — что еженощно, для любовных свиданий. Как выяснилось, туннель теперь был столь же тайным, как и главная улица Кардегосса. С обоих концов стояла стража, двери были заперты. Попытки подкупить стражников навлекли на голову Кэсерила проклятия и ругань, а также угрозу ещё одного избиения.

«Ну и убийца же из меня», — горько подумал он, добравшись до своей комнаты и со стоном рухнув на кровать. В голове словно стучал молот, всё тело болело. Какое-то время Кэсерил лежал, не в силах пошевелиться, затем, собравшись с духом, встал и зажёг свечи. Ему следовало бы подняться наверх и повидать своих подопечных, но он боялся, что не выдержит их слёз. А также того, что последует за его признанием в своей неудаче, — новых просьб Бетрис. Ведь если он не смог сам убить Дондо, какое право он имеет отказывать ей в её шансе?