От магии сплошные проблемы - Лиза Ширин

— Окнус сказал, что Сагред в мавзолее, — сказала я. — Возможно, нет знака, указывающего на то место, где он спрятан. Я очень надеюсь, что ты не планируешь вскрывать склепы, пока мы не «сорвем куш».

— Сигнальный маячок-ориентир даст тебе знать, когда мы подойдем ближе.

— Как? — осторожно спросила я. Предыдущее общение с амулетом было очень даже ощутимым. Я вполне могла обойтись без еще одного смертельного эксперимента.

— Таким же образом, как почти все маячки-ориентиры. Настойчивые сигналы, усиливающиеся, как только ты приблизишься к объекту, на который настроен этот амулет.

Я удерживала рукой дергающийся маячок.

— После твоего нападения и захлопнувшихся перед его носом — усилиями Пиараса — Врат Сарад Нукпана не сможет полностью восстановить свои силы к следующему дню, — продолжал Микаэль. — И я планирую воспользоваться этим. Он останется таким же опасным, но, может быть, его действия будут не настолько смертоносными. Это преимущество, которого у нас раньше не было.

— Войти будет достаточно легко, — ответила я. — Тем более если принять во внимание, кто я и что на мне висит, они примут меня с распростертыми объятиями. Вот уйти будет гораздо сложнее.

В глазах Микаэля заплясали лукавые искорки.

— Нет, если ты уйдешь со всеми.

— Со всеми? — Я совершенно не поняла его плана.

— Бал-маскарад у короля гоблинов! Общественная элита этого города в безумии. Ты, должно быть, заметила.

— Бал-маскарад… — произнесла я совсем без энтузиазма.

— Сегодня ночью в посольстве гоблинов, — закончил за меня фразу Микаэль. — Ничего не может быть лучше — все будут в масках.

Не вижу ничего хорошего. Не только потому, что собираюсь в драконье логово, но мне еще придется надеть на себя что-то такое, в чем трудновато будет смыться из лап смерти. Хотя если я — везунчик, если Микаэль настолько хорош, как, кажется, все думают, я не окажусь ни пойманной, ни мертвой.

— Я и несколько моих людей будут присутствовать в качестве представителей архимага. — Микаэль сделал шаг назад и исполнил аристократический поклон. — Почту за честь, если ты составишь мне компанию — как моя гостья.

Все что я могла спросить:

— А разве сегодня?

Конечно, не таких слов он ждал. Но подумал и ответил:

— Именно так. Если ты переживаешь за свою репутацию, мы оба будем в масках, поэтому нас никто не узнает.

— Единственный, кому можно испортить репутацию, это ты, — ответила я. — Я — Бенарес, ты не забыл?

— Это меня не беспокоит.

Вот так сюрприз. На самом деле замечательно.

— Не беспокоит?

— Нисколько. Однако, возможно, твоя фамилия также Ангуис.

Ну конечно. Это означает, что я криминальная только наполовину. Мой отец был хранителем Конклава. Это делает другую сторону моей семьи все-таки минимально приемлемой. Хотя я уверена, он не имел в виду то, что прозвучало. Некоторые люди это подразумевают, но ничто не мешает им высказываться… или, гораздо чаще, так думать. Все равно ничего хорошего. Как снег в небианской пустыне. Паладин хранителей Конклава с Бенарес. Вероятность сравнима с замерзанием последних кругов ада. Я огляделась по сторонам, что бы такое пнуть? Где Окнус, когда он так нужен?

Раздался стук в дверь.

— Войдите, — ответил Микаэль.

Это был тот блондин с громадным топором, которого звали, как я узнала, Вегард Рольфгар.

— Простите, что прерываю, сэр, но мы получили от кринсани сообщение.

Микаэль подошел и взял запечатанную сургучом бумагу.

— Как его доставили?

Вегард вошел и закрыл за собой дверь.

— А его и не доставляли. Хью и Терис были в дозоре у посольства гоблинов, когда два шамана вышли и прикололи это к воротам. — Он усмехнулся. — Хью подумал, что это, возможно, для нас, так что он принес его. Адресовано леди. — Он указал на меня. Хранитель-блондин вытащил из-за пояса длинный узкий сверток. — Гоблины использовали это в качестве гвоздя.

Микаэль взял посылку и осторожно развернул ткань. Выражение его лица говорило о том, что он знал, что мы сейчас увидим. У меня возникла собственная идейка. Последний слой ткани снят. Внутри оказался церемониальный жертвенный кинжал. Ненавижу, когда оказываюсь права! Судя по рукоятке, инкрустированной темными самоцветами, треугольному лезвию длиной почти в фут и одиночному рубину, венчающему головку эфеса, он принадлежал самому Сараду Нукпане. Тогда я знаю: какие бы слова ни были написаны на пергаменте, это было просто приглашение к игре. Настоящим посланием считается кинжал. Хотя, если приказано было прикрепить им записку к воротам, Нукпана вряд ли мог использовать его более извращенным способом. Но я уверена, что у этого кинжала есть дубликат. У психов всегда так. Кинжал был персональным вызовом на дуэль, и я воспринимаю его только так.

Микаэль изучал конверт. Он был запечатан черным воском, и печать выглядела не поврежденной. Но мы оба знали больше. Все, что делает Сарад Нукпана, не может быть безвредным. Я не мешала Микаэлю проводить инспекцию. Он очень внимательно все проверил, что позволило мне быть уверенной в результатах. Через какое-то время он передал его мне с отвращением, видимым невооруженным глазом.

— Выглядит вполне безопасно, — сообщил он мне. — Не чистое, но без подвоха.

В общем-то, как я и ожидала. Я приняла его и, к крайнему изумлению Микаэля, тоже стала внимательно изучать по-своему. Я ценю свою жизнь больше, чем чувства хранителя, и мне нужно было получить впечатление об авторе послания. Микаэль не воспринял мою осторожность как недоверие ему лично.

Бледно-кремовый пергамент был нежно-мягким на ощупь. У меня возникли ужасные догадки относительно его происхождения, и я подняла вопросительный взгляд на Микаэля. Он крепко сжал губы, и рот превратился в тонкую линию. Это не просто неприязнь. Я практически уверена, что знаю, из чьей кожи получен этот пергамент. Мне это придало еще больше решимости, и я вытащила маленький кинжал, чтобы вскрыть печать. Этого нельзя сделать, не дотрагиваясь до письма, но я старалась прикасаться к нему как можно меньше. Я должна прочитать сообщение, а это будет трудно сделать, если кинуть письмо в камин, а самой блевать в противоположном углу комнаты. Я смогла определить, что человек или эльф, чья кожа была использована Сарадом Нукпаной в качестве персональной бумаги для писем, умер не так давно. От этого знания лучше не стало, и пришлось принять его как факт.

Я сломала печать. Ничего не произошло. Не сомневаюсь, Нукпана сохранит все свои пренеприятнейшие сюрпризы для личной встречи. Письмо было написано по-гоблински, что для меня не было проблемой. Чернила были тоже странные. И это для меня уже большая проблема. Это были не чернила, а кровь, а в этом качестве она должна была быть свежей. Я заставила себя сфокусироваться на письме, а не на происхождении того, чем и на чем оно было написано.

Я прочитала письмо, сосредоточившись на самом сообщении, и выяснила больше, чем было в словах, нацарапанных на пергаменте. Сарад Нукпана написал их, стремясь привести меня в ужас, чтобы я не смогла потом ему противостоять. Он хотел, чтобы на нашей встрече присутствовал Пиарас. Если его не будет, сделки не будет — с Сагредом или без Сагреда. Он меня уверял, что в убийстве такого молодого и талантливого заклинателя нет никакой пользы и этого у него даже в мыслях нет. Потом он сообщил мне точно, что у него в мыслях, причем спокойно и со всеми физиологическими подробностями. Я стиснула зубы, направляя свою ярость, клокотавшую в горле, обратно к желудку, откуда она пришла. Но я не смогу заключить ее там надолго. Надо будет выпустить пары позже, когда горло Сарада Нукпаны будет у меня в руках.

— Что это? — спросил Микаэль.

Я подала ему письмо.

— Ему не терпится. Ты умеешь читать по-гоблински?

— Умею.

— Хорошо.

Я не собиралась читать ему ни с Пиарасом в комнате, ни без него. Я не хочу давать жизнь любого рода извращенным словам этого гоблина.

Микаэль внимательно прочитал письмо. Его реакция была практически такой же, как у меня. Хранитель в моих глазах поднялся на пару ступеней выше. Защитные инстинкты в человеке могут иногда быть больше помехой, чем помощью, но если речь идет о Сараде Нукпане и о том, что он творил, я бы забрала все защитные инстинкты у кого угодно, особенно если этот «кто-нибудь» — паладин хранителей.

— Что там? — Пиарас встал и направился к Микаэлю. — Что там написано?

Я преградила путь.

— Нет!

Моя вспышка была неожиданна даже для меня. Пиарас застыл на месте. Глядя на выражение его лица, можно было подумать, что я дала ему пощечину.

— Прошу прощения, но тебе не надо это читать. — Громкости в моем голосе поубавилось, но эмоций было хоть отбавляй.

Я сама учила читать Пиараса на языке гоблинов. Но я учила его для того, чтобы уметь смешивать травы для приготовления сборов и лекарств, а не для того, чтобы читать извращенный бред чудовища.