Дом на болоте - Алексей Калугин

Выброс – это смерть.

Впрочем, прежде чем думать о выбросе, нужно пережить ночь. Потом день. Потом еще одну ночь... Пять дней и пять ночей. Потом – выброс. И только после этого можно рассчитывать на спасение.

– Алеев!

Доктор посмотрел по сторонам. В отсветах пламени, танцующего танго на днище перевернутого джипа, мрак вокруг казался особенно черным. Густым, как кисель. Пахучим.

Пахучим?

Доктор потянул носом воздух. В самом деле, к запаху горелой краски и резины примешивался странный мускусный аромат. Не очень сильный, но явно различимый.

– Сержант! – еще раз крикнул в темноту Доктор. Хотя уже понимал, что нет в этом смысла. Если бы сержант был жив, он давно бы сам отыскал Доктора. А так он своими криками только ночных хищников созовет.

Вот здорово-то будет. Собирался изучать кровососов, а вместо этого попал к ним на обед. Или на ужин... Впрочем, какая разница.

Доктор недовольно поморщился. Какие глупые мысли лезут в голову в то время, когда нужно думать о том, как выжить в этом страшном, непонятном мире. Он вспомнил слова командира взвода охраны научного лагеря. С оружием и минимальной экипировкой военный сталкер способен в одиночку пережить три выброса. Доктор не обладал умениями и навыками военного сталкера. Оружия у него не было. Из экипировки только респиратор с тремя сменными фильтрами и... Доктор сунул пальцы в нагрудный карман – порядок, на месте фонарик-карандаш. Выходит, шансов выжить у него никаких.

Но как бы там ни было, лежать вот так на сырой земле, глядя на безумную звездную круговерть, – поначалу еще можно было подумать, что это не звезды кружатся, а голова, но теперь-то было ясно, что полетела к черту вся система мироздания, – было совсем глупо. Доктор попытался подняться на ноги и заорал от боли. Казалось, опытный палач одним ударом загнал в правую голень раскаленный металлический стержень.

Не кричать... Не кричать... Криком ты выдаешь свое местоположение...

Доктор до крови прикусил губу.

А, ерунда... Ночные твари давно уже учуяли запах горящих покрышек. А кому этот запах не по вкусу, тех привлек огонь.

Где же вы, сволочи?.. Или огня боитесь?

Снова приподнявшись на локте, Доктор посмотрел на ноги. Левая нога лежала на правой, неестественно вывернутая. Крови видно не было, – снаружи защитный костюм покрыт водоотталкивающим составом, – но, приложив ладонь к голени. Доктор явственно почувствовал, что изнутри штанина промокла. Тут и врачом не нужно быть, чтобы поставить диагноз: открытый перелом, по всей видимости, двойной.

Доктор с надеждой посмотрел на остов горящего джипа. Он точно помнил, что джип перевернулся в полете. Значит, что-то из груза могло выпасть на землю еще до того, как машина загорелась. Да не могло, а точно выпало. Только поди отыщи что-нибудь в темноте. Да еще со сломанной ногой.

Доктор лег на спину и устремил взор к вращающимся небесам. А может быть, плюнуть на все и просто тихо умереть? Самоубийство, понятное дело, большой грех и удел слабаков. Но он ведь не собирался сам лишать себя жизни. Он лишь не станет прилагать усилий к тому, чтобы ее сохранить. В конце концов, что значит одна-единственная жизнь на фоне Вечности? Стоит ли цепляться за нее с таким упорством?

Как ни странно, Доктор превосходно помнил все детали катастрофы, каждую секунду до того, как ударился о землю и потерял сознание. Но и по сей день у него не было ясного представления, что же произошло в тот день. Слушая рассказ Доктора, знакомые сталкеры только плечами недоуменно пожимали. Ни одна из существующих аномалий, какой бы мощной она ни была, не может дать подобного эффекта. Правда, Удод высказал интересную мысль: что, если джип, в котором ехали Доктор и сержант Алеев, налетел не на одну, а сразу на группу аномалий? Это мог быть мощный гравипакет, ударивший в днище машины, в сочетании с черными молниями, поджегшими ее. А рядом мог находиться призрачный очаг, в который машина угодила, уже находясь в воздухе. В таком случае то, что Доктор выпал из машины, спасло ему жизнь. Гипотеза была интересная. Вот только не доводилось никому встречать даже двух мощных очагов аномалии, расположенных в непосредственной близости друг от друга. С другой стороны, когда речь идет о Зоне, нельзя сказать, что в ней возможно, а что нет. Даже о том, чего никто никогда не видел, нельзя с уверенностью сказать, что этого вовсе не существует. Это Зона.

После некоторых сомнений Доктор пришел к выводу, что, если отбросить возможность спонтанного чуда, божественного вмешательства или высадки инопланетян, принявших горящий джип за посадочные огни, шансов выжить у него нет практически никаких. Именно поэтому за жизнь стоило побороться. Так он решил. Что значит «поэтому», он не мог объяснить даже самому себе, ни тогда, ни сейчас.

Доктор достал из кармана фонарик, включил его и поводил по сторонам. Яркий, но очень тоненький лучик выхватывал из темноты такие крошечные участки, что толком ничего невозможно было рассмотреть.

Зажав фонарик зубами, Доктор сел и обеими руками взялся за сломанную ногу. Раз, два, три, мысленно сосчитал он и выпрямил ногу. На этот раз он не закричал, потому что был готов к боли, но почувствовал, как слезы потекли по щекам.

Медленно, очень осторожно Доктор перевернулся на живот и попробовал ползти, упираясь в землю локтями. Каждое движение отдавалось резкой болью в ноге. Но какое-то время ее можно было терпеть.

Доктор полз в сторону разбитого джипа. Он рассчитывал найти что-то из рассыпавшегося груза, что могло ему пригодиться. Если же ему не повезет, то в круге света от горящей машины, возможно, удастся найти какие-нибудь обломки, из которых можно будет соорудить примитивный лубок для сломанной ноги. Продвинувшись всего на пару метров, Доктор наткнулся на пластиковый контейнер с треснувшей крышкой. Повозившись с замками, Доктор открыл его. Внутри стояли четыре плоские пятилитровые канистры с питьевой водой. Вытащив одну из канистр, Доктор свернул с нее крышку и сделал два больших глотка. Пить ему почти не хотелось, но он снова наклонил канистру и пил, пил, пил из нее до тех пор, пока не почувствовал, что еще один глоток – и он извергнет из себя все, что успел проглотить. Отодвинув канистру, Доктор сделал глубокий вдох. Ему предстояло прожить пять суток. Оставаться на открытой местности возле контейнера с водой нельзя. А двигаясь дальше, в поисках убежища, он мог прихватить с собой только одну канистру.

Усевшись рядом с контейнером, Доктор попытался руками расширить трещину на крышке, – прочный, легкий пластик был отличным материалом для лубка. Обломав ногти, Доктор уоедился, что разломать крышку голыми руками ему не удастся. Тогда он пошел иным путем. Выгрузив из контейнера канистры, он несколько раз ударил его о землю. Крышка съехала набок, а один из металлических замков сместился с места крепления. Около получаса ушло на то, чтобы как следует раскачать замок и сорвать его с крышки. Час – на то, чтобы с его помощью выломать две из трех перегородок, разделявших внутреннее пространство контейнера на четыре секции. Конечно, если по уму, то их следовало подравнять, но сейчас было не до того. Прижав пластиковые пластины с двух сторон к сломанной ноге. Доктор зафиксировал их поясным ремнем. Получилось неплохо. Совсем неплохо.

Сделав еще несколько глотков из начатой канистры, Доктор пополз дальше.

Боль уже не так сильно пронзала сломанную ногу, но теперь Доктору приходилось тащить за собой канистру с водой, поэтому двигался он все так же медленно. Он намеренно не смотрел на часы, чтобы не расстраиваться липший раз из-за той неумолимости, с которой минуты его жизни текли в океан Вечности.

Оказавшись на полоске земли, освещенной всполохами угасающего пламени, Доктор понял, что не зря проделал весь этот путь. Он нашел кусок электрического шнура длиной в два с половиной метра, при помощи которого приторочил на спину канистру с водой, обрывок тонкой, но очень прочной синтетической ткани, наверное, от палатки, и маленькую оранжевую коробочку с индивидуальной аптечкой. Аптечка была раздавлена, но Доктору все же удалось отыскать в ней целый шприц-ампулу полипромедола. Зубами сорвав пластиковый колпачок с иглы, Доктор впрыснул обезболивающее в мышцу рядом с переломом. Сделав это, он замер, опершись на чуть отставленные назад руки, в сладостном ожидании, когда же пройдет боль.

Прежде всего ему нужно было найти укрытие, какую-нибудь нору, в которой можно отсидеться несколько дней, прячась от кровососов и прочей нечисти, а затем и переждать выброс. Скорее всего, убежище можно было отыскать в зоне армейских складов. Джип до катастрофы успел перевалить через вершину холма – значит, ползти следовало под уклон.

Глава 19

Время ничего не значит в двух случаях: когда ты не знаешь, чем заняться, и когда каждая минута может стать для тебя последней. Удивительно, но это так. Хотя на первый взгляд между двумя этими ситуациями нет абсолютно ничего общего.