Батальон «Нордост» в боях за Кавказ. Финские добровольцы на Восточном фронте. 1941–1943 - Тике Вильгельм

Неожиданно шум боя стих так же внезапно, как и начался. Никто не мог понять, что, собственно, происходит. Когда я и мой водитель, выйдя из дома, подошли к нашей «лоханке»[105], мы обнаружили убитым санитара нашей роты. Снаряд танкового орудия прошел через радиатор автомобиля и на месте убил нашего санитара. Мой водитель позднее заделал дыру в радиаторе русским строительным материалом – глиной с коровьим пометом – и «лоханка» после такого ремонта ездила до тех пор, пока не удалось достать новый радиатор.

Еще этой же ночью я разыскал батальон и отрапортовал о прибытии нашей роты».

Тем временем поднятый по тревоге 3-й (финский) батальон принял на себя оборону северной окраины станицы Егорлыкская.

Воспользовавшись хаосом, русские танки в сопровождении пехоты прорвались к центру станицы и заняли там круговую оборону. Штурмбаннфюрер Мюленкамп в полной тишине задействовал свои танки против русских, выбрав для каждого хорошую позицию. Каждому командиру танка он отдал приказ тщательно навести орудие на выбранный русский танк и стрелять только по его команде, которую он отдаст по радио. Причем этот приказ будет отдан, когда рассветет.

Тем временем в Егорлыкской снова стало все спокойно. Каждая из сторон удерживала свой сектор. Нервы у всех были напряжены до предела, однако сохранялось немыслимое спокойствие. Осуществлялись лишь отдельные перемещения подразделений. Со всеми предосторожностями и всяческими хитростями они пытались подобраться поближе к противнику, чтобы оценить его силы, взвесить свои собственные шансы, понять общую ситуацию и исходя из этого разработать планы на наступающее утро. Командиры батальонов отдавали указания своим командирам рот, однако могли сообщить не так уж и много. Поэтому устанавливалась связь между подразделениями, сохраняя тишину, выставлялись охранения, прорвавшийся русский отряд брался в кольцо. Заметки рядового Силфверберга, связного 10-й роты полка «Нордланд», позволяют пролить свет на положение в ту ночь на 24 января 1943 года:

«Наша рота около полуночи вошла в станицу Егорлыкская после трехчасового ночного перехода. После того как автомобили были заправлены и мы добрались до отведенных нам помещений, чтобы хоть немного вздремнуть, неожиданно русские танки открыли огонь вдоль улиц. После этого наступило определенное замешательство. Трассирующие снаряды танковых орудий подожгли несколько домов, пламя пожаров немного разогнало тьму ночи. Наше отделение быстро выбралось из дома и собралось вместе. Указания, приказы командиров. Вся рота двигается в направлении окраины станицы. Как призраки, мы передвигаемся цепью под командованием комроты оберштурмфюрера Похьянлехто мимо темных домов.

Внезапно словно из ниоткуда у нас на пути появляется юный унтерштурмфюрер-артиллерист. Оказалось, он возвращается из отпуска и разыскивает свою батарею. Как это обычно для отпускников, на нем щегольская фуражка с блестящим шнуром вдоль околыша, безупречная шинель, а на поясном ремне – кобура с небольшим пистолетом. Своей внешностью от решительно контрастирует с нами, одетыми в подбитые мехом куртки-анораки с капюшонами и обутыми в валенки. Все его вооружение состоит из небольшого пистолета; мы же все вооружены пулеметами, а большинство рядовых русскими автоматами с барабанными магазинами[106]. Вскоре все становится ясно:

– Откуда, земляки?

…….

– Ах, так вы финны! И куда направляетесь?

– Да вот, хотим попытаться подбить парочку танков!

– Что?! А можно и мне с вами?

– Ясное дело!

Ответ на его второй вопрос излишен, поскольку у нас только одна-единственная магнитная мина, а к ней лишь несколько ручных гранат и одна ракетница. Почему бы и не ввести в штаты мотопехотинцев также и артиллериста для ежедневных – и еженощных – боевых условий? Он с воодушевлением пошел с нами и сражался несколько часов.

Через некоторое время наша цепочка пехотинцев добралась до какого-то довольно большого здания. Мы осторожно обошли вокруг него и выяснили, что это поселковая школа. Затем мы разглядели на пришкольной площади, метрах в тридцати от входа в нее, одиночный танк. Он должен был быть русским. Но в темноте мы не можем понять, куда направлен ствол его башенного орудия. Мы нерешительно топчемся около угла школьного здания и негромко спорим о том, что нам делать с этим танком. Слева от нас слышится какой-то шум, и спаренный с пушкой пулемет танка тут же дает туда очередь. Теперь по дульному пламени мы знаем, куда направлено его орудие.

Через некоторое время сзади нас проходят два связиста, которые прокладывают телефонную линию. Они спрашивают нас, не знаем ли мы, где находится КП 1-го батальона полка «Вестланд».

– Вероятно, справа от нас! Но будьте осторожнее, метрах в тридцати перед нами стоит русский танк!

Связисты потопали дальше, стараясь потише тянуть за собой свою проволоку. Русский танк снялся с места, а мы заняли школьное здание. Внутри его было холодно и мрачно.

Наш летописец занес в свой дневник: 00:00 (полночь) – 1 танк, 02:00 – 2 танка, 06:00 – 4 танка, 08:00 – 8 танков. Сейчас мы в Motti (от финского motittaa = окружены).

Итак, мы заняли школьное здание и не спускали глаз с русских танков. Когда понемногу начало светлеть, экипажи русских танков начали нервничать и вместе с гусеничными тягачами, которые прикрывали их с боков, двинулись вокруг станицы. Мы наблюдали, как один из танков прямым попаданием снаряда разнес грузовик с продовольствием нашей роты, который стоял за одним из домов, так что хлеб и другие продукты разлетелись в разные стороны. Кое-кто из нас пытался попасть из своих винтовок в головы членов танковых экипажей, когда те высовывались из люков. Два раза в наш школьный дом попадали снаряды танковых пушек, но, поскольку это были болванки (бронебойные снаряды), а не осколочно-фугасные снаряды, мы не пострадали, зато поняли, что у русских боеприпасы на исходе.

В одном из классов несколько парней устроились на полу на корточках и травили анекдоты. Через некоторое время один из них подошел к окну и выглянул наружу, но тут же отпрянул от окна и, обернувшись, сказал своему товарищу, высокому знаменосцу батальона:

– Глянь-ка, Генри, снаружи снова идет снег!

Генри высунулся из окна, но тут же молниеносно втянул голову обратно; перед ним зияло жерло башенного 76-мм орудия танка – и это на расстоянии всего двух метров.

Ни разу за всю ночь нас не потянуло в сон. Мы знали, что Егорлыкская переполнена «викингами» и что с рассветом русскому бронированному чудовищу придет конец. И так это впоследствии и произошло».

Когда рассвело настолько, что цели стали различимы, штурмбаннфюрер Мюленкамп отдал своим танкам приказ открыть огонь. Тут же в станице разверзся настоящий ад. Большая часть русских танков в ту же минуту, как приказ был исполнен, взлетела в воздух. То, что не удалось сделать нашим танкам, завершили в ближнем бою мотопехотинцы и саперный батальон. Все русские танки – общим числом 13 машин – нашли в Егорлыкской свой конец. Захватившие было станицу русские после этого оставили ее и с северной ее окраины стали отходить на восток. Там они наткнулись на полк «Германия».

От Мечетинской до Ростова-на-Дону

25 января 1943 года 3-й (финский) батальон полка «Нордланд» был снят с обороны станицы Егорлыкская и переброшен в станицу Мечетинская, чтобы предотвратить окружение дивизии русскими с севера. Около 13:30 часов разведгруппа батальона установила контакт с полком «Германия», который удерживал поселок Коммуна. Около 15:00 часов для прикрытия Мечетинской подтянулся также и 1-й батальон полка «Нордланд». Ближе к вечеру разведгруппа финского батальона уже доложила о подходе русских пехотных и танковых сил к юго-востоку от поселка Коммуна. И в последующие дни поступали сообщения о концентрации в этом районе русских сил. Советы оставили Егорлыкскую в стороне и двигались южнее полка «Германия» на Мечетинскую. Они явно выбрали путь наименьшего сопротивления.