Пассажир без багажа - Анна Малышева

Покупателей не было, и воспользовавшись этим, Варя украдкой наклонилась и достала из-под прилавка свернутый лист ватмана – фотогазету. Развернув ее так, чтобы не заметили другие продавщицы, она отчаянно вглядывалась в лица – знакомые и не очень, и совершенно чужие, которые она видела раз в жизни, и больше никогда. «Кто же из них это делает?! Кто? И главное – почему?..»

Глава 14

В этот день она отпросилась с работы на пятнадцать минут раньше, чем закрылся магазин. Варя места себе не находила – и оттого что узнала музыку, и оттого, что во время обеда сбегала в ближайшую фотомастерскую и сдала на срочную печать кусок пленки, который был вложен в письмо Лизы. Результаты оказались те, которые она и предвидела. Не нужно было даже доставать фотографию, полученную от следователя, чтобы понять, на всех снимках – одна и та же женщина. Дубовская – тетка Лизы.

Дома, едва переступив порог, она бросилась к телефону и набрала питерский номер. Трубку взяли почти сразу, и она услышала приглушенный расстоянием смех и громкую музыку.

– Да, слушаю? – весело спросил молодой голос.

– Мне нужна Нина.

– Это я, – уже не так весело, скорее, настороженно ответила та. – Кто это?

– Я уже звонила вам. Я Варвара Кузмина, жена Андрея…

– Ах да, – не дав ей договорить, перебила женщинав. – Я помню вас, конечно. Что у вас еще случилось?

– Извините меня, – сдержанно ответила Варя. – Но мне бы хотелось узнать ваше полное имя и фамилию.

Та деланно замеялась:

– Как это? Вы еще не узнали? Вы же говорили, что моя фотография в милиции! Что же вы мой номер им не отдали?

– Но ведь это бесполезно, – ответила Варя. Ей припомнилась строчка из письма Лизы. «Та настолько уверена в том, что ей ничего не будет, что даже не стала отпираться…»

В трубке наступила тишина. Даже музыка, как показалось Варе, стала потише – или же ее собеседница плотнее прижала трубку к уху. Наконец, она тихо сказала:

– Я не понимаю. Что бесполезно?

– Заявлять на вас в милицию.

– Вы думаете? – говорила та все неуверенней, Варя даже сказала бы, что Нина совершенно растерялась. – Но я не понимаю… Зачем вам мое имя?

– Ну хорошо, я все равно догадываюсь, как вас зовут. Антонина Павловна Дубовская?

Та задохнулась – или же это были помехи на линии. Отдышавшись, женщина закричала:

– Вы что – с ума сошли?! Конечно, нет! Первый раз слышу это имя, откуда вы его взялим?

– Не волнуйтесь, – воскликнула Варя. – Если я ошиблась – вам лучше бы назвать свое имя. Мне больше ничего не нужно.

– Лучше для кого? – бросила та. – Поразительно! Вы взяли у Андрея мой телефон, звоните мне, пристаете с глупостями! Я не обязана вам ничего говорить!

– Но если вы не Дубовская, – перебила ее Варя, – тогда почему говорите, что Андрей фотографировал вас в вагоне-ресторане? Вы же сами сказали, что он обещал вам прислать снимок!

– Да мало ли что он обещал, – язвительно, даже цинично бросила та. Казалось, Нина снова обрела уверенность в себе. – Он ведь был пьян!

– Вовсе нет!

– Ну конечно, вы же там были, – хохотнула та. Она все больше распалялась, и Варя поняла, что через минуту-другую ее начнут просто поднимать на смех. – Если вы так хорошо знаете, что он делал в вагоне-ресторане, откуда вы взяли, что моя фамилия – Дубовская?

– Послушайте, ведь я говорю серьезно, – Варя из последних сил старалась держать себя в руках. – В вагоне-ресторане он сделал несколько фотографий. Одна из них была сделана крупным планом. К нему за столик присела женщина. Я знаю точно, как ее зовут, и думала, что это вы. Но если это не так – где там ваш снимок? Он снимал только каких-то пьяных мужиков, официантов и проституток!

Нина опять хохотнула и вкрадчиво поинтересовалась:

– Ну а если я и есть проститутка? Что вас в таком варианте не устраивает? Моя фотка там тоже должна быть. Я такая интересная блондинка, в белом костюме… По-моему, в тот вечер я была в белом.

Варя тут же вспомнила ее. Еще в тот миг, когда следователь показал ей фотографию с двумя проститутками за столиком, она подумала, что одной из них, наверное, под тридцать. Она выглядела намного старше своей юной подружки – той было не больше двадцати. Но может быть, все дело было в том, как наложена обильная косметика.

– Ну что, была там моя фотография? – язвительно спросила та.

– Кажется, – ответила Варя, с трудом преодолевая замешательство. – Если вы только не наговариваете на себя…

– Наговариваю?! Вы думаете, я чего-то стыжусь?!

– Я поняла, что вы ничего не стыдитесь, – Варя, наконец, собралась с духом. – Ну, в таком случае, ваше имя меня не интересует. Тем более что следователь мне сказал, что все проститутки известны транспортной милиции. Если будет нужно – вас найдут без меня.

– Очень мило, – фыркнула та. – Ну, вы узнали все, что хотели? Или вам еще что-то не дает покоя? Может быть, вам не понравилось, что ваш муж общался с проституткой? Не переживайте, мы только обменялись парой слов. А телефон я ему дала просто на всякий случай.

– Как тогда понимать ваши слова? – возразила Варя.

– Когда мы с вами разговаривали в прошлый раз, вы сказали буквально вот что: «Так и знала, что его убили!» Что вы знали?

– Ничего! – крикнула Нина. – Отстаньте вы от меня! Когда мы говорили, я была пьяна! Я постоянно пьяна, и сейчас тоже! Чего вы от меня хотите?!

Последние слова она буквально провизжала. У Вари даже в ухе зазвенело. Потом раздался истерический хохот. Слушая эти надрывные звуки, Варя понимала, что та сказала правду, и сейчас не вполне владеет собой. Но что было тому причиной – алкоголь, или волнение? «Она что-то скрывает, она что-то видела, узнала и не желает говорить! – поняла женщина. – Но как ее заставить рассказать?! Она боится милиции, все понятно… Но ведь у нее возникло какое-то подозрение насчет смерти Андрея! Они с Дубовской сидели в ресторане в одно и то же время. Столик, где сидели эти две проститутки, был совсем рядом… Она могла что-то услышать…»

В трубке наступило затишье, и потом странный, почти незнакомый голос спросил:

– Вы что, еще там?

– Да, – ответила Варя. – Я ждала, когда вы прекратите смеяться.

– Когда вы от меня отвяжетесь, – устало сказала женщина. – Почему вы мучаете меня? Я спала и опять лягу… Мне вечером ехать.

– Вы… Поедете в Москву?

– Ну да. Как обычно. Я почти каждую ночь в дороге. Из Москвы в Питер и на другой вечер обратно… И опять… Господи, если бы вы знали, как мне все это надоело… – Та говорила как-то странно, запинаясь и проглатывая слоги. Если бы Варя не слышала в начале разговора вполне трезвую речь, она бы решила, что Нина абсолютно пьяна. – Те же самые станции, те же самые рожи… Знаете, сколько людей постоянно ездят туда-сюда? Я уже многих начала узнавать… Я ведь уже давно так катаюсь…

– Нина! Это ваше настоящее имя?

– Да, – ответила та уже без всякой язвительности, просто и устало.

– Вы бы согласились встретиться со мной?

– Нет. Зачем это нужно?

Варя разволновалась. Что она могла сказать этой женщине? У той были свои беды, свои огорчения. И какое ей было дело до какого-то фотографа, который повесился в поезде, сказав перед этим с нею два-три слова? Но она все-таки настаивала:

– Я даю вам слово, что никогда не расскажу следователю то, что узнаю от вас.

– Вы и так не расскажете, потому что ничего не узнаете, – отпарировала та. – Так будет надежнее. Мне и без того хватит проблем.

– Но я даю вам слово! Почему вы мне не верите? Я любила его, он погиб… Я сказала вам, что его убили, но я оговорилась – он совершил самоубийство. Он повесился – разве вы не слыхали об этом? Если вы ездите в тех поездах, там, наверное, прошел слух…

– Да. Об этом говорили целую неделю. На все лады обсуждали, почему он это сделал. Как будто не все равно, почему… Мне иногда тоже хочется повеситься, а я этого не делаю. И не принимайте близко к сердцу то, что я сказала. Ничего я не думала. И ничего не знаю. Не знаю, почему он это сделал, и никто не знает.

– Но вы были рядом с ним, вы видели его одной из последних! Он покончил с собой вскоре после того, как ушел из ресторана!

– Ну и что? Я за ним не пошла. Я ушла с клиентом.

– Но почему вы сказали, что так и знали? Как вы могли догадаться, что он близок к смерти?

Та молчала. И все же Нина не вешала трубку – хотя казалось бы, давно должна была прервать разговор. Это давало Варе слабую надежду – та в самом деле, что-то хочет сказать… Действительно, хочет – иначе, почему не обругает ее, не бросит трубку?

– Я не отниму у вас много времени, – сказала Варя. – Я могу прийти на вокзал и встретить вас… Всего несколько слов! Никто об этом не узнает! Поймите, я любила его, я хочу знать, почему он сделал это! Умоляю, помогите мне!

Последние слова она произносила, почти не владея собой. Сколько усилий она прилагала, чтобы держаться достойно, не выдать своего волнения! Как важно ей казалось не уронить себя в глазах этой женщины – тем более что та была проституткой! Когда та призналась в этом, да еще с таким пафосом, Варя почувствовала вместе с мгновенным отвращением и изумлением нечто очень приятное. Ей было радостно сознавать, что она порядочней этой неведомой женщины уже потому, что добывает себе средства к существованию в зоомагазине, а не в вагоне-ресторане, не в купе ночного поезда, со случайными мужчинами. Но теперь она говорила с искренним волнением… Возможно, это и повлияло на исход разговора. Нина явно смутилась, услышав, что ее о чем-то умоляют.