Эльф из Преисподней. Том 2 (СИ) - "Lt Colonel"

И он резко захлопнул рот, чтобы открыть его снова, но интонации его голоса резко изменились.

— Вам не удастся остановить ракеты. И вы, похоже, не в курсе, куда они нацелены. Я не знаю, какая сила смогла провести вас через все защитные функции базы, однако пришло время отложить её в сторону и поговорить. Нам предстоит долгий разговор — о том, что вы наделали, и непоправимых последствиях ваших необдуманных действий.

Легко догадаться, что контроль над языком перехватил Йолеф.

— У России и Пелены всё было под контролем, — сказала Фаниэль, — Но вам понадобилось разнести всё, уничтожить…

— Под контролем? — перебил её Йолёф, — Значит, вы не смогли обнаружить возмущений в пространстве. Впрочем, мы и сами засекли их из космоса, наземные установки их пропустили. Если бы не своевременное вмешательство Триумвирата, Земля была бы обречена.

Упоминание возмущений в пространстве меня немало заинтересовало, поскольку пересекалось с личными впечатлениями — реальность словно предвкушала портал. То есть это не было следствием подготовки Триумвирата к запуску боеголовок.

Я бы с удовольствием выяснил подробности, но вот беда — кончалось время.

При всех достоинствах Людвига он был невероятно претенциозен. Вместо стандартного терминала, где осуществлялась контрольная проверка систем и запуск ракет с мегазаклинаниями, он использовал внешний вид фортепьяно. И играло оно ни много ни мало первую часть одного из последних его произведений.

Сонату-14.

Или Лунную сонату.

Серьёзно, некоторые решения Людвига иначе как безумием не назовёшь, сколько бы в нём ни водилось гениальности. Даже я бы не додумался увековечить своё творчество таким путём.

Но идея мне нравилась.

А вот то, что Adagio sostenuto подходило к концу, не нравилось совсем.

С последними нотами этого отделения осуществится удар.

Я шагнул к фортепьяно. Йолеф перевёл на меня колючий взгляд.

— Что ты затеял? Тебе не удастся прервать запуск, даже если ты всё тут разнесёшь!

Это я знал. А ещё я знал коды остановки — и переориентирования удара.

Вопрос в том, нашли ли эту возможность эльфы, и если да, удалили ли они её.

Йолеф-Гаэмельс бросился мне наперерез, и я впечатал его в стену волей. В глазах потемнело. Это последнее усилие забрало слишком многое.

Но отступать было некуда.

Я взобрался на возвышение и оглядел фортепьяно.

В какой-то степени я наслаждался происходящим.

Подумать только, в моих руках находилась судьба целой планеты.

А что, если дать ракетам упасть? Сколько боли, отчаяния и ужаса это принесёт?

Такое восстановило бы меня в мановение ока.

Но если так подумать… увижу ли я момент удара своими глазами? Это бесценное зрелище, его нельзя доверять сухим показателям на экранах. Если бы я мог увидеть гибель миллионов воочию, то…

От такого сложно было отказаться.

И к тому же это несло с собой определённый бонус.

— Ваш намеченный удар уничтожит всех последователей Иешуа? Или хотя бы девяносто девять из ста?

Йолеф-Гаэмельс дико распахнул глаза, но не издал ни звука. Ах да, я же захлопнул ему рот потоком воздуха.

— Причинить вред Иешуа таким путём можно, но оно того не стоит, — заявила Фаниэль, — бомбардировка затронет Ат’Эде в той же мере, что и людей.

Я пропустил её слова мимо ушей. Меня интересовал ответ учёного.

Тот получил возможность говорить и поощрительный тычок.

— Прихвостни Иешуа обитают на всех континентах, — хрипло сказал он, — Остановить поклонение ему можно, только если разнести всю Землю.

Этот вариант меня категорически не устраивал. На Земле ведь находились мы с Лютиэной. И сестру мой невинный вопрос сильно обеспокоил.

Сил на то, чтобы успокаивать её, у меня не осталось. Я пообещал себе, что позже объясню ей, что это была обычная шутка, и склонился над фортепьяно. Играть на нём я не умел, однако этого и не требовалось. Достаточно было ткнуть по клавишам в нужной последовательности, а её-то дневник мне подарил.

Мелодия слегка изменилась, когда я вмешался в неё, но не остановилась.

Теперь оставалось ждать.

Торжествующе ухмыльнулся Йолеф. Он бы отпустил едкую ремарку, если бы я не заткнул ему рот.

Тётушка и сестра выглядели растерянными. Похоже, они полагались на меня. Теперь их будто мешком огрели. Я бы ободряюще улыбнулся им, если бы не сполз без сил к ножкам фортепьяно.

Если бы подготовка к взрыву прервалась, то остановилась бы музыка. Из этого все сделали вывод, что я потерпел неудачу.

Лютиэна подбежала ко мне, зашептала заклинание лечения. Ладони её окутались зеленоватой дымкой, но усилия сестры были бессмысленными, хотя и милыми.

Тело находилось в порядке. От перегрузки страдала демоническая сущность. Я отпустил Йолефа-Гаэмельса, не в силах более удерживать его. Эльф упал, но тут же вскочил. На губах его заиграла торжествующая усмешка.

Темп мелодии замедлился. Затухающие ноты устремились в пик в последний раз — и фортепьяно замолчало.

В следующее мгновение наступившую тишину разорвал дикий, полный боли крик.

Вопил Йолеф-Гаэмельс, свалившись подрубленным деревом на пол и дёргаясь в конвульсиях.

И немудрено — парные осколки его наспех сшитых душ в эту секунду сгорали в чудовищном пламени.

Достойный конец для монстра.

Судя по тому, что учёный не опознал команду самоуничтожения, он не обнаружил прощальный подарок Людвига, хотя работал с его наследием почти двести лет.

В этот момент над нашими головами, в сотнях тысяч километров от Земли, испарялась под действием множества разрушительных мегазаклинаний лунная база.

А Йолеф-Гаэмельс переживал не лучшие времена. Он выл, катаясь по земле и раздирая лицо ногтями. По его щекам бежали слёзы, смешиваясь с кровью. Изо рта эльфа бежала пена.

Гибель половинок душ давалась ему непросто.

А я причмокнул губами, смакуя страдания — яркие, красочные. Ничуть не хуже Лунной сонаты.

Фаниэль пробовала спасти учёного, но никакие целительные заклятье не могли остановить распад повреждённой души. Медленно и неотвратимо, утопая в боли, Йолеф и Гаэльмес погибли.

Последний их вопль поставил точку в лунной программе Триумвирата.

А мне полегчало. Мучения Йолефа и Гаэльмеса тянули на изощрённую пытку. Как раз то, что нужно, чтобы перестать ощущать на грани развоплощения самого себя.

Хоть Лютиэна и не дала бы мне умереть. Слишком сильны были её переживания обо мне, чтобы не насыть ею ангельского паразита

— Вот Земля и спасена, — сказал я, поднявшись на ноги. Объяснил тётушке, сестре и пикси, что сделал.

— Рискованно, — нахмурилась Фаниэль, — Следовало просто остановить запуск. Что, если закладку вытащили бы?

На самом деле она имела в виду, что её тайное общество друзей не прочь было бы наложить лапы на разработки Триумвирата. А с уничтожением лунной базы это теряло львиную долю смысла.

— Мы победили! — завопила Дженни, никакого участия в победе не принимавшая.

Ну, по крайней мере в этот раз меня не будут собирать по кусочкам.

Накатила опустошенность. Что теперь? Удар Триумвирата остановлен, но где-то бродит Ардовен. Он не простит нам уничтожения козырной карты Манхэттена.

Может, приказать Эллеферии открыть портал?..

И едва я подумал о портале, как пространство задрожало. Не как при открытии обычных врат.

Нет, то предчувствие, что беспокоило меня с самого утра, наконец овеществилось.

Ткань реальности задрожала.

Потому что портал был не один.

И даже не два.

Они открывались по всему городу — и, если судить по всплескам реальности, за его пределами.

Может, по всей Америке.

И даже за её пределами.

Воздух перед нами прочертил уродливый шрам, развернувшийся в многоцветную воронку.

И из неё выступило существо.

Голова свиньи, но с ветвистыми рогами. Копыта, каждое размером с большое блюдо. Мускулы, толстыми канатами вздувавшиеся на длинных руках. Объёмистое брюхо.