Третья сила - Дмитрий Ермаков

Несколько секунд преследователь не показывался. Пёс и Суховей гребли изо всех сил. Никита сидел, ни жив, ни мертв, и трясся от ужаса. Лена судорожно вспоминала, как стрелять из ПМ.

На других лодках заметили, что у „Калипсо“ проблемы. Гаврилов встал в полный рост и подавал Молотову какие-то сигналы. Борис повернулся, чтобы ответить приморцу, и как раз в этот момент водяной показался из воды в паре метров от лодки.

О, это было настоящее исчадие ада.

Лоснящаяся кожа, покрытая корявыми наростами. Выпученные глаза. Огромные усы, каждый длиной в полметра. Пасть, усеянная острыми клыками. Широкая шея с шестью жабрами и короткий, как бы приплюснутый плавник. Рыба? Рептилия? Не имело значения. Монстр стремительно приближался к „Калипсо“.

Пёс замахнулся веслом, но вряд ли от такого чудовища можно было отбиться обычным куском дерева. Борис, только что отложивший АК, чтобы не мешал сигналить, потянулся к оружию. Но раньше всех пришла в себя Лена Рысева. Она вырвала „Рысь“ из рук опешившего купца и, почти не целясь, всадила картечь прямо в распахнутую пасть речного монстра.

Голова водяного разлетелась на несколько кусков. Мощный заряд дроби, выпущенный в упор, разорвал ее буквально в клочья. Обливаясь кровью, водяной скрылся под водой. Некоторое время изуродованный труп был виден на поверхности, потом водяной начал медленно опускаться на дно.

Гребцы перевели дух, вытерли рукавами взопревшие лбы. Никита мелко перекрестился. Краснобай откинул респиратор и перегнулся через край лодки. Послышались булькающие звуки. Антона рвало.

— Ну, ты и слабак, Антоха, — покачал головой Молотов. — Смотри, не свались в реку. Я тоже хорош, конечно. Полез семафорить посреди реки… А ты, Данила, крут, — уважительно хмыкнул сталкер, протягивая Лене руку. — Прости, мужик, что наорал там, у моста.

„Обидно. В первый раз в жизни не растерялась и не испугалась. И никто не знает, что это я“, — Лена почувствовала легкую обиду. Но девушка тут же заткнула пасть задетому самолюбию. Пока они плыли через реку, оставался один шанс из ста, что ее вернут обратно. После спуска в Большое метро эта вероятность уменьшалась почти до нуля. Надо было сохранить инкогнито еще хотя бы полчаса.

Тем временем, „Калипсо“ причалила к берегу. Переправа через реку завершилась. С веселой улыбкой, почти не чувствуя усталость, Лена взвалила на плечи рюкзак с товаром.

„Еще немного. Еще чуть-чуть“, — напевала она про себя, шагая по узким переулкам мимо развалин сказочного собора. Дальше и дальше от дома. Ближе и ближе к цели.

Путь был окончен. Двадцать человек, не понеся ни единой потери, спустились на станцию Чернышевская.

— Слава богу, все живы и здоровы! — улыбнулся Борис Молотов, оглядывая товарищей.

— При чем тут Бог? — пожал плечами Гаврилов. — Просто ты мастер своего дела. И твои парни тоже. И мы не лыком шиты. А ежели есть на небе твой Бог, пусть поможет нам веганцев победить.

Молотов спорить не стал. Он флегматично пожал плечами, давая понять, что после такого путешествия на богословские диспуты его не тянет.

Носильщик Никита сразу куда-то испарился. А вот второй, Данила, так и стоял с надетым респиратором и с надвинутым на лицо капюшоном. Словно скрывал свое лицо.

„Что-то тут не чисто“, — понял старший лейтенант. И решительно сорвал со второго носильщика респиратор. Глазам изумленных солдат предстало сконфуженное женское лицо, обрамленное густыми рыжими локонами.

Что тут началось!

Гаврилов орал на Бориса, требуя объяснить, каким чудом к ним затесалась баба. Сталкер наседал на Антона Краснобая, не соизволившего предупредить, какой „сюрприз“ они с собой тащат. Сам купец только бормотал в ответ: „Я что, я ничего… Это она все, она допекла!“ Лена стояла перед разгневанными мужчинами и с гордым блеском в глазах повторяла снова и снова:

— Это мое решение. Я знала, на что иду.

Остальные бойцы стояли, переминаясь с ноги на ногу, с удивлением переводя взгляды с командира на сталкера, с Молота на девушку. Шум стоял страшный. Молотов и Гаврилов багровели все сильнее. Краснобай и Лена Рысева, напротив, бледнели. Антон — от осознания, что во владениях приморцев торговля ему, скорее всего, отныне будет запрещена, Лена — опасаясь, что ее каким-то образом смогут вернуть назад. Пистолет у Лены отобрали в первую же минуту, как только он раскрыла свое инкогнито.

Вся Чернышевская собралась посмотреть, как ругаются друг на друга сталкеры и приморцы. Появились местный весельчак Фил и его молчаливый приятель Будда. Филипп жизнерадостно улыбался, с интересом рассматривал девушку, из-за которой разгорелся скандал, и бормотал себе под нос: „Петушки распетушились, да подраться не решились“. Бадархан хмурил лоб и неодобрительно качал головой. Он считал, что женщинам среди сталкеров не место.

Псарев и Суховей отправились выполнять поручение Гаврилова. Бойцы второго ударного отряда расползлись по палаткам, отведенным для них руководством Альянса. Потом разбрелись и прочие зеваки.

— Ладно, кончаем базар, — оборвал затянувшуюся перепалку Гаврилов. — Кто крайний — теперь уже не важно. Все прошляпили. Вопрос в другом — что нам теперь с ней делать? — развернулся к Лене старший лейтенант. — Куда нам ее девать? Не обратно же людей гнать через реку.

Молотов, услышав это, энергично закивал. Совершать утомительный, опасный путь через Неву в шестой раз за неделю у него не было ни сил, ни желания.

— Не надо меня никуда девать, — отрезала Лена твердо, смело глядя Гаврилову прямо в глаза. — Только отпустите на Площадь Ленина. А дальше я сама.

— Э, нет, — покачал головой старший лейтенант. — Только не туда.

— Но почему, почему?! — воскликнула Лена в отчаянии. На ее глазах простой и логичный план, в котором самым сложным и опасным этапом выглядела переправа через реку, а все остальное казалось элементарным, рушился, как карточный домик.

Гаврилов не удостоил ее ответом. Он повернулся к Молотову.

— Я на „Восстания“. Не спускай глаз с этой барышни. Мне еще не хватало выговор схлопотать, за то, что тащу в метро непонятно кого, чтоб те шарились непонятно где.

— Я не непонятно кто… — прошептала Лена сквозь слезы.

Старший лейтенант развернулся и зашагал прочь. Борис картинно развел руками, давая понять, что лично он против Лены ничего не имеет, и причину, по которой та рвется на станцию врачей, давно понял, но сделать ничего не может.

Все бойцы разошлись по палаткам. Будда и Фил, пытавшиеся о чем-то поговорить с Молотовым, тоже сбежали. Рыдания Лены, не смолкавшие ни на миг, распугали всех.

„Мужики вообще плохо переносят бабские истерики“, — отметил про себя бизнесмен, вспомнив личный богатый опыт общения с представительницами прекрасного пола.

Антон Казимирович, о котором все успели забыть, стоял в тени, за углом палатки, но он не смотрел ни на Лену, ни на Молотова. Взгляд Антона был устремлен за их спины, туда, где между широкими серыми пилонами станции, в полумраке, стоял Владимир Михайлович Фролов.

Никто, кроме купца, не заметил появления на сцене нового действующего лица. Фролов не спешил выходить из тени, ему и оттуда все было отлично видно. Владимир Михайлович пристально оглядел Лену с ног до головы. Фролов знал толк в женской красоте, и, судя по всему, увиденным остался доволен. Коммерсант с „Восстания“ поймал взгляд Краснобая и, уважительно хмыкнув, показал ему большой палец.

Этот жест обозначал и восхищение прытью Антона, выполнившего задание, и признание условий сделки, согласно которой бизнес оставался у Краснобая. Антон навел справки и выяснил, что этот Фролов хоть и не гнушался самыми сомнительными методами, добиваясь своего, но условия сделок не нарушал никогда.

А ведь он, по сути дела, ничего не сделал для того, чтобы выполнить поручение. У Краснобая и в мыслях не было похищать девушку — Лена Рысева сама на коленях умоляла его два часа назад взять ее в Большое метро. И вот он привел ее. Прямо в лапы паука-Фролова.

„И что будешь делать? Стоять и смотреть? А как же твоя новая жизнь, а? — раздался в глубине сознания Антона строгий, обличающий голос. — Ты ж такие обещания давал… С прежним покончено, мэ-мэ-мэ. Я теперь буду жить иначе, мэ-мэ-мэ“.

Краснобай смутился.

Конечно, он помнил все то, что пережил в Оккервиле во сне и наяву. Помнил о сказанных тогда словах и принятых решениях. В те дни, когда от Фролова его отделяли десятки километров радиоактивного пепелища, он не сомневался, что к прошлому возврата больше нет. Антон твердо решил: сразу, как только попадет обратно в метро, он найдет своего „спасителя“, выложит все, как есть, и спокойно начнет дело с нуля… Но Краснобай не мог представить, что вернется в метро вместе с Леной.

Во время переправы через Неву Антон Казимирович до последнего оттягивал принятие решения. „Пока Фролов пронюхает, что я вернулся, да пока доберется до меня… — успокаивал он себя, — Ленку, глядишь, успеют и обратно отослать“.