Дунайские ночи (Художник Г. Малаков) - Александр Авдеенко

— Имеют корни в Берлине, Вене и даже в Америке.

— Подходящие. Надо помочь. Когда нужны трубки?

— Чем скорее, тем лучше.

— Сегодня сделаю. Но натаскивать твоих «мартовских юношей», извини, не буду. Пусть сами тренируются… в бочке с водой. Просто и дешево. И я так на первых порах тренировался. Наука нехитрая, в два дня освоят. А когда будут готовы, нырнем сообща. Под водой они меня не рассмотрят.

— Можно и так. Согласен!

— А переправа надежная есть? С хорошей глубиной, с безопасными подходами?

— Облюбовал. Вот! — Старик положил перед Иваном бумагу с цветной картой острова.

Дунай Иванович сосредоточенно рассматривал рисунок и мысленно ликовал. Вот и конец командировке. Хозяин явки сам все рассказал. Скоро в железную ловушку, установленную на Тиссе, вползут и все пять его птенцов.

Старик прикоснулся карандашом к рисунку.

— Это Мельничный остров. Здесь день и ночь шлепает колесами водяная мельница. Всю округу обслуживает. На острове всегда — много крестьянских повозок с кукурузой, пшеницей. Мои ребята, не привлекая к себе внимания, привезут молоть зерно, да и заночуют… Нырнуть вам надо вот сюда. Смотри! Тисса разделяется на два рукава: один омывает венгерский берег и Мельничный остров, другой уходит в пограничный тыл. Нырнете в советском тылу, а через десять минут вынырнете в Венгрии, около дамбы.

— Удачная переправа. Что ж, будем действовать. Материал для трубок припас?

— Сейчас принесу. И завтрак прихвачу.

Старик с необычной энергией выскочил из подвала.

Дунай Иванович снял с оплывшей свечи нагар, подул на обожженные пальцы, и его бескровные, жестко стянутые губы чуть раздвинулись в улыбке.

После завтрака Дунай Иванович сделал дыхательные трубки, отдал их старику.

— Не доспал, очи слипаются, — зевая, сказал он.

Через мгновение он уже крепко спал.

И не проснулся.

Все, казалось, предусмотрел Дунай Иванович. И все же попался. Не знал и не мог знать, что «Белый» имеет тайный опознавательный знак.

Старик приправил завтрак гостя специальным снадобьем. Полное доверие внушил ему Иван, но все же решил проверить. Для этого он усыпил ныряльщика, стащил с его могучих плеч пиджак, выдернул заправленную в брюки рубаху, задрал ее, поднял левую руку Ивана и похолодел. Под мышкой не оказалось шифрованной отметки.

Старик не верил себе. Должна быть. Осветил фонариком темную, поросшую золотистым пушком впадину, пытливо вглядывался, отчаянно хлопал слезящимися глазами, протирал спиртом под рукой Ивана.

Ничего! Никакого намека на знак. Чисто.

Некоторое время он сидел неподвижно, размышлял, что же произошло. Да, это ловушка, несомненно. Не сработала, к счастью. Холостой заряд. Но еще может сработать. Обложен он, разумеется, со всех сторон. Что же делать?

Потрескивал фитиль жарко горевшей свечи. Оплывающий воск тяжелыми и прозрачными каплями падал на бледный лоб спящего и сейчас же застывал.

Старик обшарил ныряльщика. Все, что обнаружил у него, переложил в свои карманы. Даже спички и сигареты взял. Потом, на свободе, разберется, что надо выбросить, что оставить.

В подземной тишине неутомимо выстукивали время светящиеся часы Ивана. Нездешние. Швейцарские, «Лонжин».

«Даже такое предусмотрел, ловкач! И не перехитрил».

Чувство смертельной опасности все еще леденило душу «Говерло». Однако оно не помутило его рассудок, не лишило способности ощутить торжество.

Жив! И будет жить, а этот…

«МОХАЧ»

Ил-14 совершил посадку на твердой солончаковой площадке на окраине Ангоры.

Открытый газик заставы, оставляя позади себя густую гриву коричневато-сизой пыли, мчался по ухабистой дороге к степному аэродрому. На полном ходу, завизжав тормозами, он остановился у крыла самолета.

Громада спустился по алюминиевой лестнице на землю. Смолярчук выскочил из машины, подбежал к генералу, кратко доложил о происшествии.

Громада посмотрел в ту сторону Дуная, где была нарушена граница, и спокойно, уточняя обстановку, спросил:

— Сколько их?

— Четверо, товарищ генерал. Три следа рядом, четвертый поодаль. Все мужчины. Ушли в тыл. Дунай преодолели на плавсредствах. Лодка обнаружена в кустах, метрах в двадцати от места нарушения, вниз по течению.

— В какое время прорвались?

— На рассвете, часа в четыре.

— Кто инструктор розыскной собаки?

— Рядовой Щербак.

— Щербак. Тот самый?

— Так точно.

Громада посмотрел на часы, постучал то стеклу ногтем и нахмурился.

— В чем дело? Почему до сих пор нарушители не схвачены?

— Собака потеряла след, товарищ генерал.

— Собака Щербака, вашего воспитанника, безотказный Варяг? Странно. Хорошо, допустим. А как же ваш Витязь?

— И Витязь бессилен, товарищ генерал. Визжал, бесновался, кружился волчком и не пошел дальше вот этой дороги. — Смолярчук развернул крупномасштабную карту и указал на желтую линию придунайской проселочной дороги. — Здесь земля заслежена. Кроме того, невдалеке расположен завод эфирных масел. Все собаки чихают и нос воротят.

Громада взял карту, развернул и, подойдя к газику, разложил ее на переднем сиденье.

— Ну, старший лейтенант, докладывайте, где теперь находятся непрошеные гости?

— Полагаю, что здесь. — Смолярчук указал на черную россыпь прямоугольников, изображающих на карте Ангору и прилегающие к ней поля и плавни. — Я отрезал им дорогу сразу же, как наряд обнаружил прорыв.

— Какими силами?

— Силами всей заставы, во взаимодействии с дружинниками.

Громада улыбнулся.

— Не оплошал, Андрей Батькович. А я, признаться, подумал, что вы все еще находитесь под гипнозом операции «Тишина». Ну, а дальше как действовали?

— Еще не успел, товарищ генерал.

— Ладно, сообща будем действовать. Ваши предложения?

Смуглое лицо Смолярчука покрылось красными пятнами.

— Если бы меня здесь не оказалось, что бы вы сами предприняли? — спросил Громада.

— Прочесал бы весь участок от Дуная до этих вот болот.

— Действуйте. А я пока поговорю с нарядом, обнаружившим следы. — Громада с усмешкой взглянул на Смолярчука. — Люблю, знаете, танцевать от печки… Особенно в подобных случаях, как этот. Поехали!

На проселочной дороге снова взвихрилась гигантская грива пыли, И не скоро ей суждено было улечься и здесь, и на всех дорогах, уходящих от Дуная.

Громада высадил Смолярчука в городе и поехал дальше.

В прохладной канцелярии заставы с окнами, выходящими на Дунай, он обстоятельно, неспешно, будто обладал неограниченным запасом времени, разговаривал с Щербаком и Сухобоковым.

— Когда и где вы обнаружили следы? — задал он первый вопрос. — Покажите!

Щербак подошел к макету и карандашом указал место нарушения границы — крутой берег Дуная, заросший кустарником.

— Вот здесь, товарищ генерал.

— Метрах в пятидесяти от завода эфирных масел. Не больше?

— Так точно.

— Напротив конторы? В самом людном месте?… И вас не удивило это обстоятельство?

Щербак молчал, смущенно переглядываясь со своим напарником. Молчал и Сухобоков. Он еще меньше понимал вопрос генерала.

— А меня, дорогие товарищи, скажу вам откровенно, очень удивило такое нахальство нарушителей. Но ненадолго. — Громада улыбнулся и продолжал: — Тонкое это, рассчитанное нахальство. Противник нашел то, что искал, — позиция, где его никак не ждут, ринулся сюда и совершил удачный прорыв. Какой же первый вывод мы должны сделать теперь, на исходном рубеже? Граница прорвана не случайными людьми. Нарушители хорошо подготовлены, умеют терпеливо наблюдать, воспользовались сложившейся обстановкой. Так?

И Щербак и Сухобоков кивнули. Оба они понимали, что генерал не поучает, не экзаменует, а размышляет вслух. Понимали это и офицеры, прилетевшие вместе с Громадой.

— Пойдем дальше. — Громада положил большую свою ладонь на макет участка заставы, осторожно прощупывая его бугорки, впадины, протоки, озера. — Куда направились нарушители после того, как прорвались через границу?

— По заводской дороге, товарищ генерал. И скрылись в городе.

— И собака не взяла след?

— Сначала взяла, а потом потеряла, заблудилась, — ответил Щербак. — След был не простой, а спиральный. Петля за петлей.

— Видите! — воскликнул Громада. — Напрашивается вопрос, как же эти молодчики будут действовать дальше? Думаю, что останутся верны себе. А раз так, раз они не лыком шиты, значит, понимают, что мы, обнаружив их следы, начнем преследовать и обязательно настигнем их. Куда ни сунься, всюду наряды. А если они это понимают, то ни в коем случае не полезут на рожон, будут искать выход похитрее. Где же он, этот выход? И есть ли он у них? Есть!… Нарушители попытаются отсидеться в дунайских плавнях, на островах… Вы свободны, товарищи!