Чужая Истина. Книга первая - Джером Моррис

повод считать себя неплохим человеком. Улыбаясь этой приятной мысли, Эйден снова налил. Сначала Аспену, потом себе.

— Я, знаешь ли, тоже не врачеванием живу, — проговорил он с шутливым пафосом, неопределённо поведя рукой в сторону. — Там ты интересное показал, да дел хватало, ничего толком рассмотреть и не успел. Теперь время есть, — Эйден постучал ногтем по кувшину, в котором будто бы ничего не отбавилось, — хвастайся, грызёт ведь любопытство.

— Да и с удовольствием, юноша, с удовольствием.

Аспену было двадцать пять, то есть всего на три года больше, чем Эйдену. И хоть он выглядел куда старше своих лет — такое обращение вызвало улыбку у обоих. Уже со второго пациента они обращались друг к другу только по имени, как бы негласно признавая равенство, выказывая известное уважение и даже симпатию.

— То, чем хотелось бы похвастать, почти всё здесь, — он аккуратно и почти торжественно водрузил на стол сундучок, обитый коричневой кожей. — Начиная с самого вместилища. Слышал про мимиков?

— Немного, — сдержано ответил Эйден, не желая показаться зелёным новичком.

— Как и абсолютное большинство людей, — кивнул Аспен, явно ожидая похожего ответа. — А значит — и возможных воров тоже. Многие что-то такое слышали, но толком не знают, как поступать с подозрительным сундуком.

— А вся его подозрительность…

— Дотронься.

Эйден вопросительно посмотрел на Аспена. Потом, решив, что реальной опасности нет, всё же протянул руку, легко прикоснулся к железным полосам, опоясывающим сундучок.

— Ух тыж… — он чуть отпрянул назад, бросая выжидательные взгляды на Аспена и прикрывая нос рукавом. — Ну… смердит что надо. И подрагивает. А что за звук? Не могу понять…

— А на что похоже?

— Будто куча здоровенных пауков или других подобных тварей пищат, скрежещут и бегают там по стенкам. Довольно неаппетитные звуки. И запахи. Мускус и муравьиная кислота?

— Верно, — Аспен довольно кивнул, явно радуясь тому, что новый товарищ что-то да понимал. — Ты, конечно, понимаешь, что это собственно и всё, что может сам сундук. Но представь — как отреагирует какой-нибудь чумазый воришка, промышляющий себе на опохмел? Решит — если и вскрыть, что будет, к слову, очень непросто, то оттуда ломанётся орава пищащих, смердящих и явно зловредных тварей! Прелесть, ну?

Эйден развёл руки, признавая хорошую задумку и ещё больше умиляясь мальчишеской гордости подвыпившего мага.

— Прелесть — не то слово. Особенно учитывая вид сундучка — очень даже верится, что там может сидеть и что похоже пауков.

— Да в общем — действительно могло, — теперь Аспен отпирал сундук, без ключа, хитрыми манипуляциями с выступами у мощных потемневших петель. К удивлению Эйдена — открылся псевдо-мимик именно с той стороны. — Но я решил, что держать живность не так удобно, а уж если отопрут — то помешать она толком не сможет. Только наказать, что, зачастую, бессмысленно. Но звук и запах выбирал тщательно, как по мне — получилось интереснее традиционного звериного рыка или тому подобного. Такая мелочь тем и страшна, юркая и противная, ужалит, укусит, а то и в штанину шмыгнет.

— Бр-р-р…

— Ага. Вот, смотри. Начну с того, что ты видел в действии. Возьми в руки, покрути, потри. Что скажешь?

Эйден принял чёрный матовый шестиугольник, размером с треть ладони, который он уже видел.

— Тяжёлый, прохладный… чуть немеют пальцы. Используешь для обезболивания? Судя по тому, как барончик уснул — вещь полезная, ценная.

— Ещё какая. Не на всех действует так хорошо, как на того несчастного, но зато совершенно безопасно, в отличие от многих эликсиров. Да и использовать куда удобнее. И не закончится никогда. Куда приложил — там и действует. Если к голове — вполне может выключить. Всем хорош, может даже слишком. Применить сможет любой, не требуется активации, не нужно знаний и навыков. Потому и зачернил, на самом деле это цельная нефритовая плашка. Изначально — орден или медаль Пиньиньской империи, все иероглифы и орнамент отшлифовал, так как нужен был только материал. От кого и как он мне достался — целая история… Осколок ночи, поэтично и отражает суть. — Последнее Аспен прибавил после паузы, другим, немного приглушённым тоном. Уже не хвалясь, не рассказывая, а как бы любуясь, как мог бы смотреть на красивый закат или женщину.

— Осколок ночи, — повторил Эйден, пробуя слова на вкус. — Даёшь имена своим артефактам?

— Да. Это не обязательно нечто сакральное, так удобнее. Да и продаётся вещь с именем лучше. Согласись — проще предложить состоятельному клиенту Суть зверя, чем клубок говна и шерсти в малахитовой шкатулке.

— Не поспоришь. А вот про эту красоту расскажи, видел — прижигает, кровь останавливает.

— Именно, только сам лучше не трогай. Как опасная бритва, если впервые пользуешь — может порезать. — Аспен ловко крутанул между пальцев подобие красивой курительной трубки, тлеющая искорка в одном конце мигнула и стала разгораться. — Тут особо тонкая работа, моржовую кость гравировал с неделю. Видел когда-нибудь моржей? Это такие…

Эйден слушал, потягивая приятное пиво и иронично поглядывая на остатки вяленого филина. Про моржей он не совсем понял и не вполне поверил, ведь описанная зверюга едва ли смогла бы есть из-за несоразмерных клыков. Но, конечно, это было не важно. И всё равно интересно. Аспен доставал новые предметы из аккуратного сундучка, иногда начиная рассказ о следующем очень издалека, то с витиеватой исторической справки, то с пространного описания возможной, или не слишком, ситуации, в которой такой артефакт будет совершенно необходим, то просто рассказывая историю его изобретения и создания. Было действительно интересно. И немного удивительно, что полузнакомый человек готов делиться хоть и далеко не всеми, но многими подробностями своего особого ремесла. Аспен, судя по всему, приметил это удивление. Или скорее даже ждал его.

— Как видишь — тут ещё есть, что обсудить и чем похвалиться, — в сундуке действительно оставалось около дюжины не осмотренных предметов, — но я не такой эгоист, чтобы посвятить весь вечер только своему тщеславию.

— Ты очень добр. И умён. Показать дремучему неучу только вершки, засыпать слипающиеся глаза пылью, совершенно не рискуя выдать что-нибудь такое, что выдавать не хотелось бы. В свою очередь, обязав деревенщину ответить всем, что он имеет, в надежде не ударить в грязь уже чумазым лицом.

Повисло молчание. Аспен без усилий выдерживал взгляд Эйдена секунд пять. Потом оба расхохотались.

— Ха-ха… Ну ты загнул! Про