Черный лебедь. Романы - Рафаэль Сабатини

Когда рассказ был закончен, сэр Генри стал разливать заготовленный стюардом пунш из рома, а капитан Олдридж заерзал на стуле, собираясь задать вопрос.

- Все ясно, кроме одного. Не понимаю, зачем вы дрались с Личем сегодня утром, когда мы уже были на подходе? Поскольку мы приближались, чтобы захватить его, зачем вам, дьявол вас возьми, надо было рисковать жизнью?

- Рисковать? - презрительно сказал де Берни. - В этом не было никакого риска. Лич мог считаться фехтовальщиком среди пиратов, а для фехтовальщика был только пиратом.

- Нужен ответ поточнее, Чарльз, - упрекнул его Морган.

На мгновение де Берни как будто застеснялся. Он заколебался, а затем, пожав плечами, ответил:

- О, причины, конечно, были. За одно дело я был ему должен, - почти бессознательно его черные глаза обратились к Присцилле, неотрывно следившей за ним, затем снова к Моргану. - Он применял выражения, на которые по-другому нельзя было ответить, и совершал поступки, расплату за которые я считал своим личным делом. Кроме того, Морган, если бы Лич был жив, когда вы показались, будьте уверены, такой спокойной сдачи не произошло бы. Он был очень отчаянный человек.

- Ах, ах! Что он мог сделать будучи пойманным в ловушку?

- Он мог уйти со своими людьми в лес, как я указал в своем послании, переданном вам мисс Присциллой, и вы бы не смогли его там преследовать. Там он мог переждать, чтобы потом начать все сначала. А если и нет, то прежде чем с ним было бы покончено, он мог причинить много непоправимого зла.

- Ну, что он мог сделать? Какое зло? – настаивал Морган.

Де Берни снова на мгновение заколебался. Затем указал на майора Сэндза и мисс Присциллу Харрадайн.

- Этот джентльмен и эта леди остались бы в его руках, если бы он избрал сопротивление. А по своей натуре именно это он и избрал бы.

Брови Моргана полезли вверх от удивления, что де Берни оказался способен пойти на риск из-за этого хлыща. Но тут его взгляд сместился на мисс Присциллу, и брови снова опустились. Внезапно поняв все, он расхохотался и хлопнул огромной ладонью по столу.

- Так, так! Будь я проклят, дело проясняется. Между вами было соперничество. Мадам говорила, что ты был очень галантен.

Его неуклюжее тело затряслось от смеха, раскаты которого разнеслись по каюте. Майор закашлялся и нахмурился. У Присциллы вспыхнуло лицо, в ее встревоженных глазах появилось неодобрение этому неподобающему веселью. А постное, обтянутое кожей лицо капитана Олдриджа растянулось в кислой ухмылке.

Только де Берни оставался совершенно бесстрастным. Он терпеливо выждал, когда стихнет смех адмирала, и тогда заговорил ледяным тоном:

- Король мог сделать вас рыцарем и губернатором Ямайки, но, несмотря на это, вы, Морган, остаетесь лишь тем, чем создал вас Господь. А почему он создал вас, вообще, остается непостижимым. Умоляю вас, Присцилла, не обращайте на него внимания. Хотя он и сидит здесь, в каюте, по манерам ему больше уходит бак.

- Будь проклят твой злой язык! - беззлобно ответил Морган, смех еще клокотал в нем. Он поднял стакан.

- Не обижайтесь, мэм. Мое вам почтение. Пью за ваше счастливое избавление, и за ваше, майор Шор.

- Майор Сэндз, - огрызнулся тот, выразив свое недовольство.

- Это почти одно и то же, - рассмеялся Морган, желая еще больше позлить майора.

Капитан Олдридж прочистил горло и выпрямился за столом.

- Может перейдем к делу, сэр Генри? Что делать с этими негодяями на берегу?

- Ах, да, конечно. - Морган посмотрел на де Берни. - Что скажешь, Чарльз?

Тот ответил незамедлительно:

- Для начала пошлите команду завладеть «Кентавром» и починить повреждения, которые вы нанесли ему. Затем прикажите втащить на вершину утеса пушки с «Черного Лебедя» и сбросить их в море. Когда это будет сделано, откройте огонь по кораблю, что кренгуется на берегу, и уничтожьте его. После этого можно отправляться домой.

- И оставить на свободе этих головорезов? - вскричал шокированный Олдридж.

Но не только он испытывал такие чувства. Майор, ободренный таким взрывом недовольства, попытался вмешаться.

- Это совет пирата! Чтоб мне лопнуть, совет пирата! Месье де Берни сочувствует буканьерам. Это ясно.

Полная тишина повисла вслед за этим. Очень медленно сэр Генри Морган обратил свой взор на говорившего, повернувшись при этом так, чтобы оказаться напротив майора.

- И какой черт спрашивает ваше мнение? – сказал он.

В возбуждении майор вскочил, оскорбленный тем, что кто-то из этих головорезов осмеливается говорить с ним таким тоном.

- Вы, кажется, не учли, сэр, что мне королем даны полномочия, и что...

- Владейте ими на здоровье, сэр, - загремел Морган, прерывая его. - Я спрашиваю, каким образом, черт побери, это касается вас?

- Повторяю вам, сэр, что мне даны королем полномочия.

- Ради бога, я уважаю короля! Садитесь и не мешайте нам заниматься делом. Садитесь!

Но майор не склонен был уступать, особенно в присутствии мисс Присциллы. Последнее время обстоятельства вынуждали его играть роль, которая не принесла ему ни славы, ни достоинства. Но теперь, к счастью, он избавился от этих обстоятельств. Теперь он был не на острове, во власти банды головорезов, а на борту королевского судна, где его звание должно признаваться и уважаться, на чем он и настаивал.

- Вы выслушаете меня, сэр, - ответил он, не обращая внимания на то, что сэр Генри все сильнее хмурился. - Это мое право, чтобы меня выслушали. Мое право. И, как королевский офицер, я обязан протестовать - протестовать всеми имеющимися у меня средствами - против предложения, которое ничего, кроме бесчестья, не принесет его Королевскому Величеству.

Нахмуренный сэр Генри грозно усмехнулся, чего не могли скрыть даже большие усы, и со зловещим спокойствием произнес во время паузы, сделанной майором:

- Вы кончили, сэр?

- Я еще не начинал, - последовал ответ.

- Это был только пролог, - сказал де Берни.

Морган грохнул кулаком по столу.

- Надо ли мне напоминать вам, майор, что в соответствии со званием, которым вы так похваляетесь, вы обязаны мне повиноваться? И говорить будете, когда вам прикажут.

- Вы забываете, сэр...

- Я ничего не забываю, - взревел сэр Генри. - Садитесь, как вам приказано. Теперь попробуйте только проявить неповиновение и - клянусь спасением жизни - я закую вас в кандалы. Садитесь!

В выпученных глазах майора еще с секунду тлело неповиновение, затем под властным взглядом сэра Генри их выражение сменилось. Презрительно пожав плечами, он опустился на стул, на котором сидел, и закинул ногу на ногу.

Сэр Генри повернулся к де Берни.