Дом с белыми клибисами (СИ) - Бунькова Екатерина

— Что? Откуда… — начала было леди Сельвия, но тут же умолкла, мельком покосившись на присутствующих.

— Паразитировать на преступниках… — задумчиво протянула Сайка, прикладывая к груди новое платье. — Это так символично. Леди блоха. Нет. Леди Вошь. Да, точно! Я буду звать вас леди Вошь. Вошенька, доченька моя, иди сюда, мама тебя пожалеет!

Леди Сайка вдруг отбросила платье в сторону, на руки шарахнувшихся швей и пошла вперед, словно бы намереваясь заключить леди Сельвию в объятия.

— Не подходи ко мне! Ненормальная, — Сельвия попятилась.

— Ну что же ты? — снисходительно улыбнулась ей леди Сайка, не прекращая наступления. — Я же скоро стану твоей мачехой. Правда, здорово? Мы будем одной семьей — большой и любящей. Я буду плести косички на твоих седеющих волосах. Мы будем болтать с тобой о своем, о женском. Ты ведь расскажешь мне все, правда? Хочу увидеть твоих дочек. Они такие милые, мои внученьки…

— Нет… Замолчи… — Сельвия побледнела, как полотно.

— И папа у них — просто красавчик, — мечтательно улыбнулась леди Сайка. — Неудивительно, что ты ему двоих родила, а остальным — только по одному. Ты не бойся: он хороший человек, хоть ты и вызвала его из другого мира, подобно прочим тварям, которыми ты балуешься в постели. Он не даст девочкам пойти по стопам матери. А вот с остальными твоими отпрысками… Хм… Надо бы передавить этих гадов, пока не выросли: человеческого в них ни на грошь. Знаешь, тебе нужно быть разборчивее в связях, доченька. Остановилась бы ты уже, а? Вон у тебя Тэш какой красавец. Зря ты ему не сказала, что у него сын есть. У парня бы хоть смысл в жизни появился. А то все о себе, да о себе думает…

Тэш вздрогнул, медленно перевел взгляд на леди Сельвию.

— Н-н-ет… Нет! Не верь ей, она сумасшедшая! Она просто сумасшедшая! — леди Сельвия шарахнулась, налетела на косяк, споткнулась о юбку, с грохотом упала на пол и сначала на четвереньках, скользя коленями по паркету, а потом и просто бегом помчалась прочь. По коридорам снова раскатился дробный топот каблуков. Леди Сайка потерла лоб. Выражение ее лица почти сразу перестало быть жутковато просветленным, как у блаженных. Она спокойно повернулась к Тэшу и спросила:

— Так что сказал герцог? Я могу забрать это платье?

— Да, госпожа, — Тэш отмер, вернул на лицо невозмутимое выражение, коротко поклонился и вышел.

Ночь медленно опускалась на Город. Дом Санвай тихонько гудел: несмотря на поздний час, слуги все еще шныряли туда-сюда, готовясь к весеннему балу. Сайку никто не трогал. Двери ее покоев больше не запирали, но она не стремилась убежать: знала, что это бесполезно.

Широко распахнув окно, она высунулась в него по пояс. Принюхалась. Пахло сыростью от реки и всякими вкусностями: прямо под ее комнатой располагалась кухня. Сайка подумала, не отправить ли кого-нибудь за ночным перекусом: на балу-то вряд ли наешься со всеми этими условностями. Но по здравом размышлении пришла к выводу, что наедаться на ночь не стоит.

Облокотившись о подоконник, девочка с интересом осмотрелась. Слуги бегали туда-сюда. В погреб заносили какие-то бочки: видно, доставка запоздала. Трое охранников раскуривали трубку — одну на всех — смеялись и рассказывали сплетни о чьей-то жене. Мимо них вальяжно совершал променад жирный кот. Она представила, как было бы приятно потискать этого пушистого зверя, но тут ее мечты прервал стук в дверь.

— Войдите, — сказала Сайка, отходя от окна и оправляя одежду.

Дверь открылась. В комнату вошел герцог.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Добрый вечер, леди Сайка — вас ведь так зовут?

— Да, — Сайка кивнула, стараясь не подавать вида, как не по себе от этого визита.

Герцог словно бы с интересом осмотрелся, задумчиво походил по комнате, заложив руки за спину. Сайка следила за ним, не шевелясь. Не проявлять эмоций ни при каких условиях — к такому выводу она пришла совсем недавно. Чему бы ни учила ее наставница, все сводилось к этому. Какая бы беда ни случалась, ее причиной всегда было недовольство Сайки, которое попалось кому-то на глаза. Чем больше она сопротивлялась, тем сильнее затягивалась петля на ее шее. Когда Сайка это поняла, она вспомнила, с каким лицом леди Ветта разговаривает с преступниками и стала вести себя так же. И это сработало: наставница сразу перестала на нее кричать и размахивать розгами, господин Тэш больше не глядел на нее свысока, а слуги начали побаиваться. Впрочем, вполне возможно, страх вызывали ее странные озарения: с тех пор, как браслеты надежно запечатали ее магию, Сайка стала чувствовать, как та прямо-таки кипит внутри.

Всякий раз, как Сайка злилась, тосковала или была обижена, у нее перед глазами темнело, мир терял свои краски, зато человеческая суть раскрывалась, как книга. Девочка смотрела на наставницу и видела, как ее мать возвращается домой навеселе, в разорванном до колена платье и бранится грязными словами, затем жизнь несчастной женщины словно проматывалась перед ее глазами. Сайка видела, как ее мать постепенно теряет человеческий облик, опускаясь все ниже и ниже. Видела, как отец выгоняет развратницу из дому. Видела черную карету с зарешеченным окошком, в которую сажают худую и напуганную девочку и увозят в пансионат, где сухие и безжизненные классные дамы начинают учить ее этикету.

Она смотрела на Тэша и видела его боль и обиду: как он оказался в этом мире, как стал игрушкой в чужих руках. Как снова и снова убеждался в собственной беспомощности, злился, клялся отомстить. Как в конце концов сломался и решил просто жить для себя, ни о чем не жалея и ни о ком не заботясь, предавая и обманывая тех, кто предал и обманул его.

Она глядела на слуг и видела их жизни: такие простые и незамысловатые и в то же время такие заманчивые. У каждого из них были свои проблемы и трудности, но они продолжали жить, надеясь на счастливый исход, прекрасно зная, что жизнь каждого из них закончится самой обычной, никого не щадящей смертью. Их души были шершавыми, растрепанными. У некоторых они были липкими, с гадким привкусом. Но душа их хозяина…

О, это было нечто особенное. Даже сейчас, пребывая во вполне спокойном состоянии, Сайка видела, что душа герцога словно бы изъедена. Точь-в-точь сыр с дырками, который сегодня привезли. Сквозь эти дыры сквозило что-то темное и смрадное. И оно тянулось к ней, заставляя содрогаться.

— Слышал, ты сегодня повздорила с моей дочерью? — заметил герцог, остановившись и уже с искренним интересом разглядывая Сайку. — Ну что ты, не бойся. Я не буду тебя ругать. Просто в следующий раз все-таки обратись сначала ко мне. Впрочем, если она опять поднимет на тебя руку, на нее я тоже надену браслеты. По-хорошему, давно пора, но в ней и так почти ничего не осталось… М-да.

Герцог отвернулся от Сайки, подошел к окну, полюбовался темнеющим небом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Красиво, не правда ли? — сказал он. — Я специально отвел для тебя эти покои: окна здесь выходят на лес, а не на город. Нравится?

Сайка посмотрела в окно. Кивнула. Герцог улыбнулся.

— А ты изменилась, — сказал он, подходя ближе и разглядывая ее. — Похорошела, что ли. Дорогая одежда и умело сделанная прическа — что еще нужно женщине, чтобы быть красивой? Разве что немного драгоценностей.