Персидский фронт (1909) Незаслуженно забытые победы - Алексей Шишов

— 1-го Уманского казачьего бригадира Головатого полка (все 6 сотен);

— 2-го Екатеринославского сводно-кубанского казачьего полка (все 6 сотен);

— одного батальона 4-го сводного пограничного полка с 2 пулеметами;

— конно-пулеметной команды 1-й Кавказской казачьей дивизии (4 пулемета);

— 4 конных орудий 2-й Кубанской казачьей батареи;

— 2 гаубиц 2-й Кавказской картечной батареи;

— полвзвода 47-й саперной полуроты.

Отряд полковника М.Г. Фисенко выступил из Казвина 24 ноября. В директиве главнокомандующего Отдельной Кавказской армии от него требовались «прочное занятие города Хамадана», «усмирение взбунтовавшихся жандармов и разоружение скопищ, набранных германцами, австрийцами и турками».

Первый бой выпал на долю отряда полковника Фисенко 25 ноября у селения Элчи (бой продолжился у селения Аве), что в 100 верстах от Казвина. Отряд столкнулся с отрядом (им командовал немецкий офицер) персидских жандармов и курдов («попавших на удочку из немецкого золота»), численностью в две тысячи человек. Неприятель в итоге боя, который упорством не отличался, был вынужден ретироваться к недалекому перевалу Султан-булаг.

Здесь полковник Фисенко получил сведения, что на Султан-булагском перевале укрепилось до 1400 пехоты с двумя пулеметами, с орудиями, не считая конницы. Неприятель устроил на перевале полевые укрепления, благо камней в округе имелось предостаточно. Было известно, что «муджехиды» оценили «громадные» силы русского отряда, участвовавшего в бою у селения Элчи, «до 10 тысяч человек».

Собственно говоря, численность неприятельских сил то там, то здесь давалась порой противоречивая. Но, что надо подчеркнуть, недалекая от истины. Причина заключалась в том, что источники такой важной военно-оперативной информации (а порой и дезинформации) были разные.

Что касается численности отдельных отрядов русского экспедиционного корпуса, то их состав и численность постоянно менялись. Это было связано с постановкой боевых задач, походными маршрутами, численностью противостоящих вражеских сил. К тому же крупные отряды порой дробились, а немногочисленные отряды объединялись для проведения крупной операции.

Прогерманские вооруженные отряды превратили Султан-булаг в рубеж своей обороны против наступающего русского отряда. Труднодоступный горный перевал находился на полпути между Казвином и Хамаданом, и обойти его стороной было сложно. По ряду сведений, сюда были стянуты графом Каницом до 10 тысяч «воинов ислама», преимущественно кочевников. На перевале установили два горных и два полевых орудия.

Отряд полковника М.Г. Фисенко уступал защитникам перевала Султан-булаг многократно. Тяжелый бой, начавшийся 26 ноября, за этот рубеж, хорошо прикрывавший дорогу к городу Хамадан, шел двое суток. После этого путь в Иранский Курдистан для экспедиционных войск был открыт.

Русские войска атаковали вражескую позицию на перевале с трех сторон. Сам Фисенко возглавил атаку с фронта — с шоссе, то есть в лоб. На флангах действовали две обходные колонны полковника Николая Яковлева (командира 1-го Уманского казачьего полка) и войскового старшины Владимира Лещенко. Их колонны совершили обходные движения по горным, труднопроходимым даже для всадников вьючным тропам.

Спешенные казачьи сотни дружно атаковали неприятельскую позицию на перевале с фронта и с флангов. «Муджахидам» не помогло и их видимое численное превосходство в ружейных стволах. Они потерпели полный разгром, частью отступили к Хамадану, а частью рассеялись в окрестных горах.

Кубанские казаки, двинувшись в преследование, на дальних подступах к городу провели еще один бой с неприятельским отрядом, попытавшимся в удобном месте перекрыть дорогу. Но этот непродолжительный бой в сравнение со схватками на Султанбулагском перевале не шел.

Преследуя отступающих в конном строю, отряд полковника Фисенко 30 ноября вышел на прямую видимость с древних крепостных стен Хамадана. Этот город в Древнем мире был известен еще с XI века до нашей эры как Экбатана, столица Мидии.

Штурмовать Хамадан казачьему отряду не пришлось. В 5 километрах от города его встретила депутация почетных горожан, просившая у русских защиты от оккупировавших город германских и турецких наемников, численность которых называлась до 5 тысяч человек с 4 артиллерийскими орудиями и несколькими пулеметами. Помимо этих «муджахидов», в Хамадане находились до 2 тысяч персидских жандармов.

По другим данным, в городе Хамадане находились «половина восставших жандармов (до 3500 человек) под командой шведских офицеров… и официально считалась „взбунтовавшейся“; другая же половина жандармов открыто помогала немцам».

От депутации горожан полковник М.Г. Фисенко узнал, что губернатор Хамадана Сардарь Ляшгар, сын министра внутренних дел Фермана-Ферма, получивший губернаторский пост с вхождением отца в шахский Кабинет министров, арестован шведским майором Демаре. Более того, этот жандармский офицер вместе германским консулом в Хамадане беззаконно возложили на себя властные полномочия. Из числа «своих» людей они назначили в городе нового губернатора.

Фисенко не стал сразу же начинать штурм города. Казачьего полковника смущала не численность противной стороны, а то, что в ходе боя может серьезно пострадать сам город с древнейшими памятниками персидской культуры, его древние, особо почитаемые мечети. В таком случае вся ответственность за их разрушения «падала на Россию».

Пока решался вопрос о том, как предстоит брать город-крепость, из него прибыл заранее посланный лазутчик. Он принес хорошие вести: майор Демаре, командовавший хамаданским отрядом жандармерии, бежал. Вместе с ним из Хамадана бежали и все «вооруженные люди», еще утром наводнившие этот город.

Но бежал швед с офицерскими погонами не с пустыми руками, а нагрузив целый караван «конфискованного» им золотом из активов Государственного банка Персии, на сумму свыше 60 тысяч туманов. При этом майор Демаре силой взял хамаданского губернатора Сардаря Ляшгара в заложники и теперь держал путь на юг, по всей вероятности, в Лурестан. Там он надеялся получить пристанище и защиту у вождей племен кочевников-луров.

Германский консул в Хамадане напрасно требовал от шведа вооруженной рукой защитить город, ставший «центром восстания» против России. Не помогли и ссылки на авторитет графа Ганса фон Каница. За персидскими жандармами поспешили оставить Хама-дан и другие отряды «защитников ислама». После этого пришлось бежать и самому консулу с его миссией. Он сделал это так «стремительно», что казаки обнаружили в его доме еще не остывший обед.