Алтын-Толобас - Акунин Борис Чхартишвили Григорий Шалвович

– Вы хотите сказать, что под этим, как его, Опричным двором мастер Рыжов соорудил еще один водонепроницаемый тайник?

Фон Дорн наморщил лоб, пытаясь угадать, к чему клонит аптекарь.

– Если б это был еще один тайник, то в росписи был бы дополнительный заказ на свинцовые доски или какие-то другие материалы, а ничего подобного для Опричного дворца не понадобилось. Нет, речь идет о том же самом хранилище, я сразу это понял! Свинцовые доски привезли в Кремль, а работы производились в Опричном дворце, под землей, понимаете?

– То есть… – Корнелиус остановился, хлопнул себя рукой по ляжке. То есть, из-под дворца прорыли ход к Опричному двору и перенесли свинец под землей? Но зачем? Для секретности, да?

– Конечно, для чего ж еще! – Вальзер возбужденно засмеялся, щурясь от снежной пороши, задувавшей спутникам лицо. – Известно, что Боровицкий холм, на котором стоит великокняжеский замок, с давних пор весь изрыт подземными лазами. Мне рассказывали сведущие люди, что прямо посередине холма в древности проходил овраг, впоследствии засыпанный землей. Засыпать-то его засыпали, но галереи остались. А уж в более поздние века кто только под Кремлем не копал! Тот лаз, что вы нашли в подвале Каменного Терема, недавнего происхождения. Может, Алексеев воспитатель и соправитель боярин Морозов велел проложить – он, говорят, был охоч до чужих тайн. А с Опричным двором царя Ивана вышло вот как. Во время нападения крымских татар на Москву сей деревянный дворец выгорел до головешек. Разумней было бы отстроить его на ином месте, чтоб не разбирать обгорелые бревна. Однако царь велел возвести новые хоромы на том же пепелище. Почему, спросите вы?

– Из-за подземного свинцового тайника! – воскликнул капитан. – Он-то ведь в пожаре сгореть не мог!

– Правильно, мой славный друг. Я тоже так подумал. А потом, когда царь снова перенес резиденцию в Кремль, он не стал переводить Либерею в другое место – не за чем было. От государева терема до тайника подземным ходом добираться было не больше пяти минут, хватало и одной малой свечки.

– Где же располагался Опричный двор?

Лицо Вальзера сморщилось в улыбке.

– На Моховой улице – по-нынешнему как раз посередине между Земским приказом и Нарышкинскими палатами…

У фон Дорна отвисла челюсть – в рот сразу сыпануло мелкой снежной трухой.

– Так… Так это ж усадьба митрополита Антиохийского!

Аптекарь засмеялся.

– То-то и оно. А теперь я расскажу вам, мой храбрый капитан, почему меня не жалует высокопреосвященный Таисий. Вычислив, где должен находиться свинцовый тайник, я нанялся к митрополиту домашним библиотекарем. В ту пору я еще не знал об истинной цели приезда Таисия в Россию. А когда обнаружил среди его бумаг целую тетрадь, сплошь заполненную сведениями о Либерее, стал вдвойне осторожен… К счастью, грек пустился по ложному следу. Он уверен, что царь Иван вывез книжные сокровища в Александрову Слободу, и год за годом ищет тайник там – перекопал все развалины, а местами зарылся под землю чуть не на тридцать локтей. – Вальзер зашелся в приступе благодушного смеха – злорадничать этот добряк, кажется, не умел вовсе. – Разве не смешно? Сидит прямо над сокровищем, а сам роет землю за тридцать лье от этого места. Библиотеку митрополит собрал хорошую, тоже большущих денег стоит, но до Либереи ей, конечно, далеко. Моя работа состояла в том, чтобы переписать все тома на малые листки с кратким описанием, а после разложить эти карточки по темам и дисциплинам. Придумано очень даже неглупо – Таисий назвал эту методику «картотека». Когда книг очень много, бывает нелегко найти нужную, а тут берешь ящик с листочками, и сразу всё видно. К примеру, вам нужно найти некоторые сведения по космографии…

– Герр Вальзер, – вернул увлекшегося книжника к главному капитан. – Про картотеку вы мне как-нибудь после расскажете. Давайте про Либерею.

– Да-да, простите, – виновато закивал аптекарь. – У Таисия я проработал несколько месяцев. Дело с картотекой двигалось медленно, потому что, как вы понимаете, занимался я в основном совсем другим. Свою драгоценную библиотеку митрополит, проявив разумную предусмотрительность, разместил не в верхней, бревенчатой части дворца, а в каменном подвале, глубоко уходящем под землю. Там удобное место для рытья – естественная ложбинка. Я подумал, что и сто лет назад, во время строительства Опричного терема, мастера должны были рассуждать так же. Если тайник действительно здесь, то искать нужно прямо под митрополитовой библиотекой. Днем я был занят службой в Аптечном приказе и своей врачебной практикой, на Моховую приходил вечером, а работал по ночам. Так было лучше для моих целей – и слуги, и Таисий спали. Я разобрал небольшой участок пола – расковырял дубовые плашки, чтобы их было легко вынимать и ставить на место. Паркет оказался положен на доски. Я выпилил в них квадратное отверстие и сцепил обрезки клеем собственного изготовления. Получилось подобие люка. Под досками была зола и горелая земля – следы татарского пепелища. Тут началась самая трудоемкая часть работы. Я копал яму, вынося землю в маленьких мешочках. Дело шло медленно. Месяц за месяцем я почти не спал, ел что придется, на бегу – и ничего: не заболел, не ослабел. Наоборот, развил мышечную силу и укрепил здоровье. Вот вам лишнее доказательство того, что телом руководит разум. Возможности человеческого организма поистине безграничны! Надо только уметь правильно использовать арсенал, предоставленный нам благодетельной физиологией! Если б люди сами не связывали себе руки пустыми суевериями, не унижали бы собственный разум, они были бы подобны античным богам. «Что за чудо природы человек! Как благороден рассудком, как безграничен в способностях!» – сказал великий Шекспир.

– Кто? – переспросил Корнелиус. – Впрочем, неважно. Ради Христа, герр Вальзер, не отвлекайтесь на пустяки. Объясните лучше, как вам удалось в течение нескольких месяцев вести свои раскопки незамеченным?

– О, я отлично всё продумал, – с гордостью заявил аптекарь. – Я разработал превосходную систему. Позвольте вашу шпагу. Вот, смотрите. – Он сел на корточки и стал рисовать ножнами по снегу. – В подвал, где библиотека, можно попасть только по лестнице, которая ведет из спальни Таисия. На ночь грек от меня запирался, и до самого утра выйти я не мог, что меня отлично устраивало. Мне ставили кувшин меда, еду, нужное ведро, выдавали соломенный тюфяк. Именно тюфяк и подал мне идею. Я принес из дому еще несколько таких же, потихоньку набил их шерстью и стал класть под выемку в полу – чтобы паркет не производил резонанса. Под одной из верхних ступенек лестницы я пристроил пружину, соединенную с колокольчиком, который находился подле меня, в яме. Если б Таисию вдруг взбрело в голову ночью спуститься в библиотеку, я сразу же получил бы предупредительный аларм. Лестница там довольно высокая и крутая, а у грека подагра, поэтому мне хватило бы времени выбраться из своей ямы и положить на место вынутые плашки. Один раз митрополит и в самом деле спустился в подвал далеко за полночь, ему понадобился некий манускрипт. Услышав звон колокольчика, я ужасно испугался и от волнения никак не мог вставить один из дубовых квадратов в паз – пришлось положить сверху развернутую книгу. Таисий только сказал мне: «Что же вы, доктор Вальзер, читаете на четвереньках? За столом вам было бы удобнее». Я промямлил что-то неразборчивое – очень уж трясся. Ничего, обошлось. За семь месяцев еженощного труда я углубился в землю на семь футов. Утрамбовал ступеньки, чтоб удобней спускаться и подниматься. Иногда, конечно, мучился сомнениями – не ошибся ли я в своих выводах? А второго декабря минувшего 1675 года (я навсегда запомню этот день, главный день всей моей жизни!) тесак, которым я рыхлил землю, ударился о камень. Стал расчищать – каменная кладка! Аккуратные кубы известняка, скрепленные строительным раствором. Приложил ухо, стучу явственный металлический отзвук.

– Да что вы! – Корнелиус схватил аптекаря за плечо.

– Вы делаете мне больно, герр капитан… Да, глухой звон! Это было, как волшебный сон. Не буду утомлять вас подробностями того, как я вынимал и выносил камни, как выпиливал дыру в свинцовой оболочке. Пришлось трудненько, потому что пользоваться долотом я не мог – поднялся бы грохот на весь дом. Шестнадцатого декабря работа завершилась. Я осторожно вынул тяжелый квадрат свинца и спустил в отверстие фонарь на веревке…