Синтез (СИ) - "Токацин"

— Будто через стену они не светятся! — фыркнул невидимый Иджес.

— Пусть сидит, где хочет, — буркнул Константин, отвлекаясь от чтения новостей. — Он наверху выполняет больше заданий, чем вы вдвоём внизу.

Гедимин резко развернулся к нему.

— Опять?

— Он не это хотел сказать, — Хольгер надавил на плечо Гедимина, мешая ему встать. — Мы все много работаем. Но обычные задания Ведомства сваливаются на Иджеса и Константина. Тебя запрещено отвлекать от реактора, я занят синтезом редкоземельных.

Гедимин мигнул.

— Для Ведомства? Ты же не хотел этим заниматься.

— Пока Ведомство знает меру, с ним можно работать, — ответил Хольгер. — Масанг интересовался одним твоим экспериментом — тем, с облучаемыми пластинами из разных материалов… Ты не хотел бы снова к нему вернуться?

— Не вижу смысла, — отозвался сармат. Он не сразу вспомнил, о чём речь, — облучаемые пластины больше года не приносили никаких новых данных, и в конце концов вся опытная установка была изъята Нгылеком вместе с остальными запасами ирренция. «Странно, что об этих опытах кто-то помнит,» — подумал Гедимин.

— Масанг считает, что это был очень полезный эксперимент, — сказал Хольгер.

— Масанг может его повторить — ирренция у него достаточно, — пожал плечами сармат.

Би-плазма была доедена, система охлаждения — собрана, и Гедимин залил в неё воду и установил термодатчики.

— Иджес! — крикнул он в грузовую шахту. — Спустись ненадолго!

— Лучше ты поднимись, — ответил механик, и по голосу Гедимин понял, что стащить вниз его удастся только силой.

— А мог бы посмотреть на систему охлаждения, — проворчал он, возвращаясь к верстаку. В шахте зашуршало.

— Система? Готовая? Она у тебя?

— Наверх не понесу, — буркнул сармат.

Шорох стал громче.

— Ирренций внизу есть? — спросил Иджес.

— Всё под защитным полем, — ответил ему Константин. — С ним работают Хольгер и Амос. Атомщик занят порчей трубок и крепежа.

Гедимин сердито покосился на него. Из грузовой шахты осторожно выглянул Иджес. Убедившись, что защитное поле непрозрачно, он вылез наружу и подошёл к верстаку.

— Это оно? Работает?

…«На «Кассини» полный порядок. Ждут второго барка — он уже на подлёте к Амальтее. Топливо обычно заказывают заранее — сейчас у них запас на две тысячи часов до включения режима экономии. За «Кассини» можно не беспокоиться. Меня больше тревожат исчезающие корабли. Барк — не иголка… Сейчас пояс астероидов прочёсывает «Кондор», ему на помощь подняли два «Давида» с Цереры. У нас рассказывают, что снова активизировались пираты…»

— Кто такие пираты? — спросил Гедимин, повернувшись к Линкену. Сарматы сидели на краю платформы на расстеленных комбинезонах — там было удобнее, чем на жёлтой траве и прибрежных кочках, и больше некому было согнать их с края аэродрома.

— Сброд, — скривился взрывник, проведя пальцем по шраму. — Tzaat hasulesh. Их вожак называл себя президентом астероидов.

Мимо — от насосной станции к песчаным обрывам на северо-западе — проплыл в сгущающихся сумерках катер, и Айзек, увидев сарматов на платформе, помахал им зажатым в руке эхолокатором.

— Не подходил ко мне после осенних заплывов, — вслух подумал Гедимин. — Хорошо.

— Эхм… Он подошёл ко мне, — признался Иджес и тут же смутился. — Тем же вечером. Там в корпусе были трещины, и вода…

Гедимин выдохнул сквозь зубы.

— Почему ко мне не пришёл?!

— Айзек просил не трогать тебя, — Иджес на всякий случай отодвинулся, и Гедимин, заметив это, попытался выровнять дыхание и перестать щуриться. — Сказал, что ты побил его за сломанный эхолот.

Линкен громко фыркнул.

— Атомщик?! Он думает — после этого он дошёл бы до катера?! Его в медчасть пришлось бы нести!

— Я его не бил, — угрюмо сказал Гедимин, глядя на свои руки. — Только взял за шиворот. Не знал, что он так обиделся. Ты починил прибор?

Иджес закивал.

— Айзек считает, что ты слишком вспыльчивый… — посмотрев на Гедимина, он осёкся и отодвинулся ещё дальше.

— Айзеку прикусить бы язык, — буркнул Линкен. — Спокойнее атомщика — только полюса Энцелада, и то навряд ли. Я бы за такую болтовню уже выбил зубы.

Гедимин молча рассматривал свои руки. «Когда я успел запугать Иджеса?» — угрюмо думал он. «Я никогда его не трогал. И Хольгера. И Айзека… я не причинил ему вреда! Или причинил? Почему он не сопротивлялся?» Он вспомнил, как Айзек ударил его в лицо после «шутки» над охраной АЭС, и безнадёжно покачал головой. «Ничего не понимаю.»

— «Министерство внутренней безопасности Мацоды отвечает на обвинения: международный преступник, известный как «президент астероидов», мёртв и не может быть причастен к исчезновению барка с плутонием. Напоминаем: транспортный корабль, стартовавший с космодрома Кларк двадцать пятого сентября по исчислению Земли, бесследно исчез тридцать девять часов спустя во время пересечения астероидного пояса…».

— Ничего нового, — сердито сказал Иджес, оглянувшись на Гедимина. — Так довезли плутоний или нет?

— Погоди с плутонием, — Амос, занявший место за телекомпом Константина, неторопливо пролистывал заголовки. — Тут в основном споры между макаками — выясняют, кому отвечать за этот барк. Часть груза — атлантисская, часть — Австралии и Северного Союза, везли для совместных же баз. Пояс астероидов — зона ответственности Мацоды… Австралия, как обычно, обвиняет Син, а Атлантис — северян.

— Плутоний, — напомнил Иджес, легонько ткнув лаборанта кулаком в плечо. — Там у атомщика ученые без топлива сидят. Он две недели сам не свой.

— Это он из-за реактора, — вполголоса сказал Амос. — А плутоний… Да, вот оно — «Последняя остановка — Энцелад: резервный грузовой барк, стартовавший с космодрома Кларк тридцатого сентября по исчислению Земли, достиг базы «Кассини» на Энцеладе. Научная экспедиция «Кассини» получила запас ядерного топлива. Ранее топливо было доставлено на Ио, Каллисто, Европу, Ганимед, Амальтею и Титан…»

Гедимин повернулся к сарматам и благодарно кивнул; он хотел улыбнуться, но получилось плохо, — за «Кассини» он был рад, но то, что он видел на мониторе, беспокоило его гораздо сильнее. Сзади неслышно подошёл Константин, посмотрел на экран и хмыкнул.

— Сто двадцать пять по Фаренгейту? При том, что твой охладитель занял пол-отсека?

— Две трети, — буркнул сармат. — Вместе с деаэраторной колонной.

— Ну да, ещё колонна, — рассеянно пробормотал Константин. — Я думаю отдать тебе коридор между твоей лабораторией и реакторным отсеком. Он всё равно никому не нужен. Есть идеи по охлаждению?

— Есть, но… — Гедимин недовольно сощурился. — Может рвануть. Слишком резкое охлаждение…

— Понятно, — кивнул северянин. — Что греется? Плутоний? И… довольно мощное газовыделение у твоей установки. Колонна прямо бурлит…

Гедимин промолчал — отрицать очевидное было глупо.

— Не думал вернуться к обеднённому урану? — спросил вполголоса Константин. — Меньше газа, никакого нагрева.

— Выработка… — Гедимин тяжело качнул головой.

— На Энцелад выработку! — северянин ударил ладонью по столу. — Один-два процента выработки — небольшая жертва безопасности. Не хватало ещё одного взрыва и ошмётков ирренция и плутония по всему ангару…

…Сарматы вышли из общественной душевой, прихватив с собой полотенца, и Гедимин ненадолго остановился на крыльце, чтобы выровнять температуру и дыхание. Сквозь неплотно прикрытую дверь вырывался перегретый пар, оседая на стенах мелкими брызгами, и там, где жидкости было больше всего, сармат заметил белесые потёки — сернистая кислота, выделяясь из испарений шлака, постепенно разъедала стену.

— Чтоб их с их шлаком! — Иджес громко чихнул и закрыл дверь окончательно. — Гедимин, у них опять что-то с вытяжкой.

— Я знаю, — отозвался Гедимин. — Хас справится сам.

Иджес посмотрел ему в глаза и недоверчиво хмыкнул.

— Снова по уши в реакторе? Ты же дособирал эту штуку — что с ней опять не так?