Пояс жизни - Игорь Забелин

- Рассвет! - радостно откликнулся второй.

"И чему они радуются?.. Как будто рассвет - невесть какая редкость на Земле..."

- Всего семь часов - и рассвет! - ликовал второй голос.

И вдруг Виктор все вспомнил - все, все! Он подскочил на койке и откинул одеяло.

- Неужели рассвет? - спросил он недоверчиво.

- Рассвет! - подтвердил Костик. - Всего семь часов - и рассвет.

Виктор посмотрел на часы. Да, семь часов - и рассвет! Значит, венерские сутки равны или почти равны земным, и фантазии о их продолжительности не оправдались!

Во время завтрака участники экспедиции услышали первую сводку погоды. В момент прилета на Венеру, в середине дня, приборы отметили температуру всего в тридцать три градуса жары. Астроплан сделал посадку на сорок седьмом градусе северной широты, то есть, будь это на Земле, немногим севернее субтропиков; следовательно, ничего необычного в такой температуре не было. Ночью температура понизилась до двадцати градусов тепла, и все признали, что это тоже совершенно нормально. Таким образом, предположение Батыгина подтвердилось - климат Венеры оказался вполне пригодным для жизни.

- Не то что на Марсе! - вспомнил Костик.

- В самом деле, совершенно не похоже на холодный умирающий Марс! поддержали его.

- Вот бы еще жизнь тут найти!

- В пробах воздуха, по предварительному анализу, бактерий или хотя бы их спор не обнаружено, - ответил Батыгин. - И вообще воздух очень чистый, запыленность минимальная. Объясняется это, видимо, влажностью климата, близостью обширных водоемов. У нас на Земле, в приморских районах воздух тоже беспыльный, мягковатый из-за большой влажности. Вероятно, такой он и здесь.

- А ветры? - вспомнил кто-то. - Помните, в литературе высказывались предположения о бурях невероятной силы при смене дня и ночи?..

- Под облачным-то слоем? - усмехнулся Батыгин. - С чего бы вдруг?.. Нет, эти измышления можно сдать в архив...

После завтрака был объявлен состав первой партии, покидающей звездолет. Возглавлял партию Батыгин, в состав ее вошел и Виктор. И хотя все, кто не попал в первую партию, посчитали себя немножко обиженными, никто не стал надоедать Батыгину просьбами: приказ есть приказ!

Виктор - возбужденный, взволнованный, гордый тем, что одним из первых ощутит под ногами твердь Венеры, - торопливо готовился к походу, но где-то в глубине его души сохранялось утреннее чувство, навеянное думами о Светлане, - там было покойно и светло. Теперь он вспоминал о Светлане иначе, - вспоминал как о своей жене, знал, что не увидит ее сегодня, но ему все время казалось, что она здесь, что она может войти в каюту или неслышно подойти сзади и положить тонкие прохладные пальцы ему на глаза. Думы о Светлане как-то незаметно слились у Виктора с думами о Земле - он любил и даже ощущал их вместе, как нечто единое, немыслимое одно без другого. И то покойное и светлое, что хранил он в глубине души, было и Светланиным и земным, одинаково родным и близким, одинаково любимым, пронесенным сквозь космические пространства сюда, на безжизненную планету Венеру. И то, что он унес, - было не безжизненным, было живым и таило оно в себе другую, будущую жизнь...

...Первые пять человек - в кислородных звукопроницаемых масках с баллонами за спиной - вошли в темный отсек прохода. Дверь наглухо закрылась за ними. Тотчас после этого начала открываться дверь, ведущая наружу, и вскоре в темный отсек проник дневной свет. Выход был узким и невысоким, и пролезать в него приходилось согнувшись. Батыгин, самый большой и грузный, заворчал:

- Надо бы через парадную дверь выйти! Что это мы с черного хода на Венеру пролезаем?

Протискиваясь в дверь, каждый думал о том, чтобы не удариться и не застрять, совершенно забывая, что следующий шаг его будет первым шагом на Венере.

- Ну вот, прибыли, - просто сказал Батыгин. - Прибыли! - Он поднял ногу и ударил каблуком в грунт. - Твердый!

Но ему никто не ответил. Все стояли молча, и каждый не без робости и удивления смотрел на безжизненную, словно нагую планету, которую им предстояло оживить.

- И это богиня красоты! - вдруг сказал Травин, и все подхватили шутку.

- Недаром она пряталась под паранджой! Где это видано, чтобы красавица скрывала свое лицо?!..

И пятеро первых покинувших" звездолет мужчин с улыбкой разглядывали завлекшую их к себе "богиню красоты".

Она и на самом деле оказалась дурнушкой, эта ночная красавица, затмевающая все другие звезды на земном небосклоне. Плотный слой облаков закрывал небо, и солнечные лучи, процеживаясь сквозь него, теряли все краски, кроме одной - серой.

- Как перед дождем на Земле, - сказал Виктор.

- Да, пасмурный июльский день - вот вам и вся сказка, - вздохнул Травин.

- Дождь здесь в любую минуту может пойти, - подтвердил Батыгин. Заметили, какая роса была ночью? Все камни мокрые.

Черно-бурая каменистая равнина расстилалась перед пришельцами с другой планеты. Частые и, должно быть, сильные дожди вымыли на поверхность круглобокие голыши, а весь мелкозем, весь рыхлый грунт снесли в расщелины, западинки, на дно долин...

- Где же тут пахать и сеять? - удивился Виктор.

- Пахать особенно и не придется, - ответил Батыгин. - Всю планету не перепашешь!

- Но здесь ничего не вырастет!

- Во-первых, и здесь вырастет. Во-вторых, мы опустились на плато, окруженное со всех сторон хребтами. А на Венере, безусловно, есть и равнины, сложенные рыхлыми породами.

Да, плато, на котором сделал посадку звездолет, было с трех сторон ограничено горными хребтами с пилообразными, резко очерченными гребнями. Черные острые зубья не вздымались к самому небу - это были обычные средневысотные горы, такие же, как на Земле, только с пиками, заточенными острее, - но оттого, что зубья были черными, а небо низким и серым, казалось, что горы эти очень высокие, что вершины их лишь случайно не окутаны облаками...

Виктор присел на корточки и погладил камень - прохладный после ночи, влажный. Потом он вывернул его из грунта и отбросил в сторону. Он надеялся найти что-нибудь живое, он обрадовался бы сейчас даже серой мокрице или дождевому червяку, поспешно удирающему в норку. Но Виктор ничего не нашел в овальном углублении, кроме бурого грунта. Он взял щепотку этого грунта, положил на ладонь и растер пальцем.

- Песок, - сказал он. - И глина. Вроде того грунта, который я выкидывал из магистральной канавы в Туве.

Виктор вывернул второй камень, третий, четвертый. Уже вышла из звездолета вся партия, а он упорно продолжал переворачивать камни.

- Бесполезное занятие, - сказал ему Батыгин. - Здесь, на плато, ты все равно ничего не найдешь.

- Есть у географов такой термин - "первичная пустыня", - задумчиво произнес Травин. - Это - когда жизнь еще не вышла из моря на сушу. Так вот, перед нами и есть первичная пустыня. Как на Земле два миллиарда лет назад.