Борьба за трон. Посланница короля-солнца - Уильям Эйнсворт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я подумаю, — сказал сэр Джон. — Но не скрою от вас, что план этот мне в высшей степени несимпатичен.
— И мне тоже, — прибавила леди Мария.
— Но им нельзя пренебрегать, если можно спастись. Скажите, сэр Джон, что сделалось с капитаном Чарноком и отцом Джонсоном?
— Оба они в Ньюгетской тюрьме. Благодарю Бога за то, что мне удалось избавиться от такого позора. Я умер бы, если б мне пришлось попасть в тюрьму, куда сажают всяких мошенников. Здесь же, в этой комнате, которая хранит память о стольких благородных людях, я чувствую себя как дома. Если меня отправят отсюда на эшафот, я не буду раскаиваться.
Не успел он сказать этих слов, как появился майор Вентворт и, к общему изумлению, объявил, что в Тауэр прибыл король.
Вильгельм вошёл в сопровождении графа Шрусбери. Майор тотчас закрыл дверь и во всё продолжение разговора неподвижно стоял перед нею.
Сделав несколько шагов, Вильгельм молча остановился. Сэр Джон бросился к его ногам.
— Простите меня, государь! — вскричал он. Я знаю, что я совершил большое преступление. Но я знаю также ваше милосердие и надеюсь получить прощение.
— Встаньте, сэр, — строго сказал король. — Я не могу давать вам никаких обещаний. Я прибыл сюда для того, чтобы лично допросить вас и таким образом судить о вашей искренности. Вы можете отвечать или не отвечать — это дело ваше.
— Я буду правдиво отвечать на все вопросы, какие вашему величеству угодно будет мне задать.
— В таком случае скажите, действительно ли эти заговоры, о которых мне так много приходилось слышать в последнее время, серьёзно угрожали моей жизни?
— Да, государь, — отвечал Фенвик, не обращая внимания на предостерегающие взоры Вальтера и леди Марии.
— Велико ли число моих подданных, которые стремятся отнять у меня жизнь?
— Многие считают себя оскорблёнными, многие обижены по другим причинам, и все они опасны.
— Можете ли вы подтвердить это на суде? — спросил король.
— Прежде, чем отвечать на этот вопрос, я должен знать, что я выигрываю этим.
— Полное и откровенное признание будет вознаграждено прощением.
— Полное признание запутало бы в это дело слишком многих, и я не смею обещать его. Я должен подумать.
— Вы хотите сказать, что все якобиты принимали участие в заговоре?
— Конечно. Одни из них держались спокойно, другие действовали более активно. Первые безвредны, вторые опасны. Все якобиты разделяются на две партии — компаундеров и нонкомпаундеров.
— Я никогда не слышал этих названий, — заметил король. — Объясните мне, в чём их различие.
— Позволено ли мне будет говорить откровенно?
— Конечно.
— Да будет вашему величеству известно, в таком случае, что компаундеры, которые группируются около графа Миддльтона, считают нужным прежде, чем восстановить на престоле короля Иакова, заручиться гарантиями, что религия и свобода страны останутся неприкосновенными. Напротив, нонкомпаундеры, примыкающие к лорду Мельфорду, полагают, что призвание Иакова должно совершиться без всяких условий.
— Теперь я понимаю, — сказал король. — И обе эти партии действуют совместно?
— Обыкновенно нет, государь.
— К которой вы принадлежите сами?
— Я нонкомпаундер.
— Я так и думал. Но такому положению вещей должен быть положен конец. Обе партии идут против меня. Нужно уничтожить их обе. В королевстве не должно быть более якобитов.
— Это было бы благодеянием для государства, если б только это можно было осуществить, — сказал Вальтер. — Но боюсь, что это едва ли возможно.
— Возможно или нет, но это нужно сделать, — твёрдо сказал король. — Трудности меня не смущают. Через два года в Англии не будет ни одного якобита.
— Если ваше величество исполнит это, тогда я скажу, что вы творите чудеса, — заметил граф Шрусбери.
— Вы должны мне помочь в этом, сэр Джон, — сказал король. — Но вы должны работать со мною без задней мысли. Оставаясь якобитом, вы не выиграли ничего.
— Это правда, но я и не проиграл ничего.
— Вы должны быстро принять решение. Пришлите мне ваш ответ через три дня. В это время леди Мария может навещать вас, сколько ей угодно. Может приходить сюда и капитан Кросби, если, конечно, он пожелает.
— Я должен просить у вашего величества одной милости, — сказал Вальтер.
— Что вы желаете?
— Позвольте мне немедленно отправиться во Францию.
— Почему вы так спешите во Францию? — спросил король.
— Если я не поеду немедленно, то я никогда уже не увижу ту, которую люблю.
— Беатрису Тильдеслей?
— Да, государь. Осмелюсь спросить ваше величество, что вы изволили слышать о ней?
— Это для вас безразлично. Вы можете ехать, но не возвращайтесь обратно. Вы приносите в жертву любви очень многое.
— Я не могу поступить иначе, государь. Я должен ехать.
— В таком случае пусть будет по-вашему.
По знаку короля майор Вентворт открыл дверь, и царственный посетитель вышел в сопровождении графа Шрусбери.
XIX. Луч счастья
Первый вопрос Вальтера в Сен-Жермене был о Беатрисе.
Когда он узнал, что она вне опасности, у него с души словно бремя скатилось. Лихорадка у неё прекратилась, и через несколько дней она могла уже выходить из комнаты.
Полковник Тильдеслей сделался очень близок к королю.
Повидавшись с Беатрисой, Вальтер направился в его комнаты, которые были расположены в самом конце замка.
Полковник был один. Увидя Вальтера, он чуть не подпрыгнул от радости и заключил его в свои объятия.
— Если вы здесь, значит, моё письмо о болезни Беатрисы дошло до вас. Я не рассчитывал на это, но всё-таки решил написать, зная, что вы приедете, если можете.
— И хорошо сделали, — отвечал Вальтер. — Я получил разрешение ехать во Францию от самого короля Вильгельма.
— Я думаю, что эта болезнь окажет на Беатрису хорошее действие, заставив её отказаться от мысли уйти в монастырь.
— А у ней это желание ещё не прошло? — спросил Вальтер.
— К сожалению, нет, — отвечал полковник. — Но, кажется, в её настроении произошла некоторая перемена, судя по словам отца Петра. Охватившее её религиозное воодушевление в значительной степени улеглось, и, я думаю, скоро пройдёт совсем.
— Дай-то Бог!
—
