Последняя из рода Мун: Семь свистунов. Неистовый гон - Ирина Фуллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Сколько это будет стоить? – уточнила Элейн, обдумывая его слова.
Он тихо хмыкнул.
– Кападонцы помогают друг другу от души, а не ради награды.
Сердце Элейн забилось быстро и громко. Ей требовался Оддин Торэм! Если уж решила мстить, не стоило терять его из вида. Но ехать с ним вдвоем? Страшно. Безрассудно. Предложение Ллойда казалось более благоразумным, молодой человек был кападонцем, располагал к себе, говорил спокойно и уверенно… и все же тоже был незнакомцем.
Заявив, что ей нужна минута, чтобы принять решение, Элейн ушла на лестницу, а там достала из сумки на поясе случайную карту.
В зале с блюдами в серванте – дело происходило в столовой или таверне – молодой человек в синем одеянии прижимал к себе девушку, положившую голову ему на грудь. Рядом стоял мужчина в доспехах: он то ли утирал платком слезы, то ли подкручивал усы. На заднем плане по лестнице бежала девушка, она будто бы пыталась остаться незамеченной.
Глава третья,
в которой все проделывают длинный путь
В зале с блюдами в серванте – дело происходило в столовой или таверне – молодой человек в синем одеянии прижимал к себе девушку, положившую голову ему на грудь. Рядом стоял мужчина в доспехах: он то ли утирал платком слезы, то ли подкручивал усы. На заднем плане по лестнице бежала девушка, она будто бы пыталась остаться незамеченной.
Элейн долго разглядывала изображение. В синей форме был карнаби, без сомнений. А вот девушка, что пряталась на лестнице, очевидно, была Элейн. Кто так трогательно прощался с Торэмом, сказать она не бралась. Может быть, это он расставался со спокойной жизнью?
Итак, девушка на лестнице, в которой себя узнала Элейн, пряталась и в то же время следила за карнаби. Ответ был очевиден: Элейн надо было так же следовать за Торэмом по пятам, чтобы найти способ отомстить. Она решительно кивнула и вышла к Ллойду.
– Мне нужно оказаться в Хапо-Ое не позже, чем туда прибудет этот карнаби, – сказала она твердо.
Он улыбнулся:
– Наши устремления совпадают.
И распорядился, чтобы его повозку тоже подготовили к дороге. Канун положил Элейн в мешочек несколько лепешек и глиняную флягу с водой. Пока Ллойд занимался повозкой, хозяин заведения произнес:
– Правильно, что не поехала с карнаби, однако ж ночью и в Кападонии хватает недоброжелателей на дороге. Может, поедешь завтра днем? Наверняка еще кто-нибудь из постояльцев соберется. А через неделю наши на ярмарку поедут…
Элейн и рада была бы отложить поездку на светлое время, но через небольшое окно она увидела, что Торэм уже оседлал свою лошадь и был готов отправиться в путь. Кто знает, куда он собирался после Хапо-Ое и сможет ли Элейн его отыскать. Да что там, неясно даже, как выследить его в приграничном городке. Сможет ли она убедить Ллойда ехать за Торэмом по пятам?
– Канун, мне нужна ваша помощь. Могли бы вы сообщить моему хозяину… – Она вздохнула, не зная, что и сказать. – …Чтобы не выбрасывал мои вещи. Я заберу их, как только смогу. И попросите от моего лица прощения, меня заставили уехать действительно важные обстоятельства, и я не знаю, когда вернусь. Если он все еще будет готов принять меня…
– Понял я, понял, – проворчал Канун, переворачивая очередной стул. – Ступай уже.
Элейн вышла на улицу. Весенний вечерний воздух был свеж, и она пожалела, что не взяла с собой накидку. Платье было пошито из плотного материала, сорочка и нижние юбки тоже – другого белья у Элейн и не водилось. Но стоило легкому ветерку коснуться обнаженной шеи, и сразу становилось зябко.
Торэм уже исчез из виду, а перед входом в гостиницу стояла старенькая открытая повозка с двумя местами – для кучера, роль которого взял на себя Ллойд, и пассажира.
Элейн села рядом с новым знакомым и спросила:
– Вы знаете дорогу в Хапо-Ое? Мы можем следовать за Торэмом?
Он посмотрел на нее; в темноте глаза казались не карими, а черными.
– Я знаю, куда он направляется, и знаю туда короткий путь.
– Может быть, он тоже знает короткий путь, – предположила Элейн.
– Может быть, – кивнул Ллойд, – но сюда он приехал другой дорогой. Уверен, что ею же отправится назад.
Он стегнул лошадь, они тронулись.
Повозка покинула Лимес, позади остались городские ворота. Впереди их ждала длинная дорога, вьющаяся между холмами и горами.
Почувствовав, что начинает засыпать от покачиваний повозки, Элейн обратилась к попутчику:
– Вы ведь тоже следуете за этим карнаби?
Ллойд повернулся к ней, внимательно посмотрел, но ничего не ответил.
– Вы сели ко мне, когда услышали, что я интересуюсь его именем. А потом даже не думали отказываться, когда я попросила следовать за ним, еще и предложили короткий путь. И знаете, какой дорогой он приехал сюда.
Он вздохнул и кивнул.
– Что у вас за интерес? – спросила Элейн.
– А что такую благовоспитанную кападонскую девушку, как вы, заставило оставить родной город и в незнакомой компании отправиться следом за этим человеком?
Она на мгновение поджала губы, размышляя, как ответить.
– Мы встречались раньше, – сообщила наконец Элейн. – Он этого не помнит, а я помню. Между нами есть нерешенный вопрос, но я пока не выбрала, хочу ли его решать, и если да, то как.
Ллойд хмуро глядел вдаль.
– Он причинил вам боль? – спросил он после долгой паузы.
Элейн, борясь со спазмом, сжавшим горло, просто кивнула. Еще какую!
– Вы хотите, чтобы он раскаялся? Принес извинения?
Она вздохнула. Извинения? Едва ли взамен жизней родителей и братьев достаточно будет обыкновенного «прости», пускай даже сказанного искренне.
Пока Элейн обдумывала вопрос, Ллойд и сам прочел ответ по ее лицу.
– Вы хотите мести, – произнес он понимающе.
Она отвернулась, ощущая уязвимость. Чувство, давно забытое: все эти годы Элейн старательно подавляла в себе любые эмоции, похожие на слабость.
– Должно быть, он нанес вам глубокую рану, раз вы оставили все и тронулись в путь с незнакомцем. Это глубоко трагично. Я отрицаю любую жестокость. Сам не понаслышке знаю, какой след она оставляет в душе. Скажите, Элейн, совершил ли он преступление или то была рана сердечного характера?
Элейн вздохнула. Она все еще не хотела рассказывать ему всего, но правда жгла изнутри:
– Он совершил убийство.
Ллойд удивленно охнул и уточнил, почему же карнаби не отправился в тюрьму.
– Торэм – солдат. А то, что происходит на войне –
