Полутьма - Софья Эл

Вздрагиваю, когда пальцы на щеке теплеют. Плотно сомкнутые веки и еле заметное движение на коже. Гладит, действительно пытается помочь. В конце концов, мы практически в одинаковом положении. Он бы с радостью сожрал меня, а не занимался сеансами эротического массажа в пыли. Медленно выдохнув, проглотив омерзение, я плотнее прислоняюсь щекой к руке вампира, предавая себя.

Бью вампира по лицу от души, пока тот смиренно сидит, давя ухмылку. Мудак. Мог бы хотя бы притвориться сочувствующим. Нет. На двести процентов уверена, что ему было так же хреново, как и мне. Но это выше вампирской сущности. Сочувствие.

В конце концов, он кончил.

Мысль обжигает глотку. Для верности замахиваюсь ногой, приземляя пятку на его щеку. Мягкие тапки не дают след как от тяжелых ботинок, но тем не менее сбить бровь в кровь удается. Хотя он и так весь в крови. Руки разорваны от многочасовых ударов в стену. Кожа зудит, а тело дрожит от каждого вздоха. Лицо окаменело, а внутренности словно опустили в чан с парализатором.

Просто ничего не чувствую.

Механические действия. Встать. Натянуть штаны, застегнуть. Ударить вампира. Лечь. Дождаться укуса.

Убить ту тварь, что заперла нас здесь. А после — Самсона.

Попробовать жить дальше.

По-моему, вампир что-то говорит, но я не слышу, опускаясь на пол, раскидывая ногами крошку. Словно так будет мягче. Или чище. За мочалку и воду готова убить. По-моему, это шок, не знаю. Просто ложусь, опускаясь головой на холодную поверхность и закрываю глаза. А ведь кто-то романтизирует это. Принуждение. Вынужденность. Находя красивое в полном омерзении. Больные ублюдки. Мне помогает держаться на поверхности лишь мысль, что могло быть хуже. Потому что знаю, как это.

— Скоро выберемся, — голос вампира у самого ухо, — потерпи.

Набрался тактичности все же. Хотелось бы не дрогнуть, когда зубы ворвались в мясо, но такое только в фильмах бывает. Дергаюсь вперед, тут же насаживаюсь на зубы глубже и ору от боли. Кажется, все мое терпение выпотрошили из тела две минуты назад.

Вытрахали.

Из глаз катятся слезы, когда вампир разжимает челюсти, оставляя кровоточащую рану. Точно знаю, что ничего важного не задел. Уж кому, как не четырехсот летнему вампиру, точно знать, как укусить. Следующий пункт. Сама тяну штанину вверх, оголяя бедро. Ни один молодняк не поверит, что он просто высосал меня через одну отметину. Нет, это так не работает. Его голова опускается ниже, а я вздрагиваю, когда губы касаются кожи.

Медлит. Ощупывает кожу языком. От желания свернуть его шею дрожат колени. Свести вместе и дернуть. Но это же не убьет вампира. Оторвать голову — другое дело. Руки сильно прижимают ноги к полу, а измученный желудок спазмирует. Не могу выдержать. Отвернув голову набок, позволяю нехитрому содержимому вырваться наружу от боли, когда зубы вновь впиваются в тело.

Ничего нет в этом приятного и романтичного. Хочется рассказать Дашке каждый момент. Чтобы та перестала пускать слюни в сторону хищников. Только грязь, кровь и животный хаос. Как этот бункер выглядит все существование вампира. Мерзость. Ничто мертвое не может быть привлекательным.

С силой жму на края раны над ключицей, заставляя их кровоточить сильнее. Вампир делает то же самое с моей ногой, повторив укус на изгибе локтя. Артерии не задеты, поэтому нужно просто выпустить больше. Он отплевывается, а я чувствую паленый запах плоти. Даже небольшое количество моей крови приносит ему боль. Я не должна этому радоваться, но почему-то немного облегчения достается внутренним демонам. Конечно, кровь не соответствует цвету, но в такой темноте и грязи даже Самсон не особо что разберет. Когда вампир растягивается поперек моего туловища, точно знаю, что на этот раз у меня точно все получится.

Тело не подведет.

— Не дыши так часто, — шипит вампир, а я представляю, как вгоняю пулю в его голову.

В концентрате. Или нет. Как вливаю концентрат через воронку ему в глотку. Это ненормально, хотеть этого. Но я хочу. Вспоминаю, как шел дым из его глотки, и чувствую, что отпускает. Становиться легче.

Прости, Вагнер. Ты спасал нас, я знаю. Но мне будет очень приятно тебя убить.

Назначенное время явно уже прошло. Конечности затекли, но тень так и не появляется. Что за бред? Открываю глаза и кошусь на вампира. Он хмурится. Что за? Но в его взгляде нет лжи, он тоже не понимает, что происходит. Мы не могли пропустить его появление. Все было рассчитано. Четко.

Как в порнофильме, точно знали, когда нужно закончить. Язык нервно проходится по губам, а я киваю в сторону двери. Что-то не так. Они забыли про нас. Вампир прислушивается и быстро поднимается на ноги. Судорожный вздох срывается с губ, когда его рука касается двери.

С тяжелым скрипом, герметичная двадцатисантиметровая дверь, открывается, выпуская нас на свободу.

Чувствую, что зубы стучат. Морщусь от яркого света, закрывая глаза рукой. Нет, я сама проверяла. Он проверял. Мы оба за шесть часов постоянно прорывались к этой двери и она была закрыта.

Ведь.

Мы не могли оба сойти с ума?

Я знаю, как это банально, но измученный разум больше не хочет знать. Да, в этом акте я вновь ухожуу кого-то на руках. Или волоком. Мне все равно. Спасительная тишина, прерываемая моим смехом и спазмом в ребрах от нехватки кислорода, уносит меня подальше из кошмара по имени жизнь.

Глава 20

От пара в ванной было нечем дышать. Измученные легкие раздирал кашель, а отходящая мокрота по цвету напоминала грязь. Кожа, покрасневшая в кипятке, зудела. Похоже, я стерла мочалку. Цементный слой, пропитанный кровью вампира, уже давно окрасил воду в грязно-коричневый цвет. Мало.

По-моему, закончилось мыло. Или упало в воду и я больше не смогла найти. Трясущиеся пальцы в мутной воде не самые надежные помощники. Я уже давно не открывала кран с синей отметкой, но вода все равно была недостаточно горячей. Пятна стертой до крови кожи щипало. На плече выступили бисеринки крови. Но я вновь подняла мочалку, с силой проводя по коже. До скрипа, шипя сквозь зубы.

Недостаточно.

Рваная рана над ключицей была ничем по сравнению с черной дырой внутри. Конечно, стоит принять антибиотики после всего этого дерьма. И все же поговорить с Леопольдом.

Меньше всего сейчас хотелось думать. Как добрались обратно, если на улице день? Чего добивался Самсон своей выходкой? А если все же не он, то что за клан молодняка?

Что сказал майор полковнику?

Лишь начало.