Во все Имперские ТОМ 10 Крокодил - Альберт Беренцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Полётову подали микрофон, Великий Князь взял его, а потом воспарил над тортом, воспользовавшись своей родомагией.
— Друзья! — голос Полётова громом разнесся по лугу, видимо, мощные колонки были установлены в лесу по всему периметру праздничной зоны, — Я не буду говорить громких слов! Они здесь просто неуместны. Вы и так всё знаете. Сделка века. Огромные суммы. Но важнее другое — Россия приросла землями. И не просто землями, а лесом — этой зеленой кровью нашей магократии.
Мы теперь обеспечили трикоинами не только себя, но и наших детей, и наших внуков, и наших правнуков, и их правнуков! Я просто обращаю ваше внимание на один единственный факт, дамы и господа. Пока консерваторы отдавали нашу Желтороссию иностранным державам и китайским бандитам — либералы не просто увеличили площадь нашей Империи. Нет, пока консерваторы теряли земли — мы собрали для Империи силу. Силу, которая будет служить нам сотни лет…
Полётов замолчал, но на землю не приземлился и микрофона никому не передал. Он просто продолжал молча парить над тортом, спокойно оглядывая толпу магократов.
И в этой толпе на самом деле было на что поглядеть…
Даже мне стало не по себе.
Сказать, что Полётов попутал все берега — это значило ничего не сказать.
Полётов только что даже не сломал систему, не нарушил все нормы приличия заодно с общественным договором, не наболтал себе на смертный приговор…
Нет, Полётов просто банально охуел. Вот это было бы самым точным описанием происходящего.
Либеральные масоны в Империи были запрещены, официально и недвусмысленно. И раньше никто никогда не болтал о них открыто, тем более в присутствии магов со всего мира, тем более в микрофон…
И уж тем более не утверждал превосходства либералов над официальными и обласканными короной консерваторами.
Подобное было просто немыслимо.
Но Полётов сломал игру, и вот тогда я окончательно осознал, что этой Империи конец. И нечто Крокодильное внутри меня порадовалось этому, а нечто другое внутри меня ужаснулось…
Кроме того, я не мог не отметить, что Полётов не только охуел, он еще и слегка напиздел.
Например, идея с Амазонскими концессиями была отчасти моей, а отчасти — покойного Внутрянова. Да, Внутрянов был мудаком, но он был именно консерватором, а не либералом. Да и к событиям в Желтороссии консерваторы никакого прямого отношения не имели. Это был всецело косяк Павла Стального, которому было равно плевать, что на либеральных, что на консервативных масонов.
Конечно, собравшаяся здесь на лугу магократия всего этого возможно не знала…
Но в любом случае, эффект от речи Полётова был потрясающими. Все присутствующие разом осознали, что прежним мир теперь уже никогда не будет.
Империя разделилась на наших глазах на два периода истории — до Полётовской речи и после неё. И если Его Высочество хотел эффектно войти в историю — то ему это определенно удалось.
— Ура! — заорал рядом со мной генерал-губернатор Буранов, видимо, растроганный тем, что Полётов в своей речи упомянул его Желтороссию, — Наконец-то кто-то сказал правду! Клянусь, у Его Высочества есть яйца, более того, у него есть ЧЕСТЬ…
Но настрой Буранова разделяли отнюдь не все, скорее даже только меньшинство присутствующих.
Со стороны либералов послышались крики «ура», кто-то пальнул в воздух магией, кто-то даже открыл шампанское…
Еще громче всех «ура» заорал Дрочило. Я сильно сомневался, что барон Рукоблудов успел стать либеральным масоном или вообще понимал, о чем говорит Полётов. Скорее всего, ему просто тупо нравилось орать «ура».
А вот консерваторы, не сговариваясь, начали молча уходить. Я разглядел, как аристо во фраках и их напомаженных дам расталкивают рыжебородые Огневичи, следом за ними шли Медведянские, Здравуровы и Меньшиковы тоже сваливали, даже Мартыхановы поплелись прочь. Баронет-мартыхан вроде даже пытался отобрать у своей бабы шампанское, что-то ей страстно говоря, вероятно поясняя за оскорбительность речи Полётова…
Однако большинство магократов не орали здравниц Полётову, но и не уходили. Они просто испуганно озирались, как нагадившие в тапки коты, будто ожидали, что за одно прослушивание речи Полётова их ударит молния с небес…
Но молния их не ударила. Не ударила даже Полётова, и даже пуля снайпера Охранного Отделения в него не прилетела. Хотя по идее должна была.
Полётов улыбнулся, довольный эффектом, и снова поднес ко рту микрофон:
— А честь разрезать этот торт, дамы и господа, принадлежит моему другу и личному гостю. Самому знатному из присутствующих здесь…
Полётов сделал театральную паузу. Вот красиво говорить, когда было надо, Великий Князь умел, с этим бы ни один консерватор не смог поспорить.
Толпа напряглась, даже консерваторы прервали свой демонстративный исход с праздника и застыли на месте.
Я же напрягся чуть ли не больше всех. Неужели Полётов сейчас открыто объявит меня Рюриковичем и пригласит резать торт?
После первой речи Полётова я бы уже честно не удивился даже такому повороту.
Но меня ждал облом.
— …Императору Франции Его Величеству Франку Бонапарту, — продолжил Полётов, — Думаю, что честь резать торт принадлежит именно ему. Так как именно Его Величество продает нам Амазонию. Чем увеличивает силу не только нашей державы, но и своей собственной, ведь за лес мы платим золотом!
На этот раз толпа ахнула.
Я тоже тихонько ахнул, с некоторым разочарованием. Я в принципе не люблю сладкого, но если бы Полётов позвал меня нарезать конкретно этот торт — я бы сделал это с удовольствием.
Впрочем, для Франка в таком предложении было мало чести. Он же отдавал кусок своей страны другому государству. И даже последние слова Полётова про то, что Франция якобы этой сделкой увеличивает свою силу, прозвучали скорее вежливой издевкой.
Похоже, Полётов решил, что он уже достаточно набыдлил на внутрироссийской теме и ему пора переходить на международный уровень…
Вот теперь, оскорбляя самого Бонапарта, Полётов не то что охуел, а просто поломал все дозволенные человеку пределы дерзости.
И Император Франции Франк явно считал также, он вышел из толпы, пройдя совсем рядом со мной — маленький толстый человечек во фраке, чем-то отдаленно напоминавший Наполеона с портретов.
Франка сопровождали несколько суровых мужиков-охранников. Не столь красивы, как Лейб-Стражницы русского Императора, но люлей наверняка могут навешать не хуже.
Один из охранников подал Франку золотую корону.
— О-ла-ла, — махнул рукой Император и тихо произнёс по-французски, — Во время шутовского представления короны не носят, мон шер.
Значит, Франк понимал, что Полётов его просто унижает, зарабатывая себе понт и репутацию.
