У палача за пазухой - Кейт Ринка
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Убирайся отсюда, скотина. Я ничего подписывать не буду!
Ее так трясло, что вот-вот выстрелит, причем случайно. Глеб был так ошарашен её действиями, что застыл на месте. Но чёрт – её идея была паршивой, очень паршивой. Тут ещё подскочили Сизов с Шустрым.
– Кто стрелял? – спросил Сизый.
– А кто дал блондинке пистолет? – удивился второй.
В этот момент Тихон со злым смехом выпрямился, поднося от головы к лицу свои окровавленные пальцы.
– Ах ты, сука! Ты хоть представляешь, что я с тобой за это сделаю?
Но Глеб уже шагал к ним. Стоило Тихону это увидеть, как тот засунул руку под другую полу своей куртки и достал уже наверняка теперь своё табельное оружие, направляя в его сторону.
– Барс! – услышал он позади.
– Шустрый, стой! – выкрикнул Сизов.
А потом почти одновременно раздалось несколько выстрелов. Глеб только заметил, как зажмурилась и дернулась Лиза, прежде чем самого толкнули в плечо, так что его пуля явно не достигла цели, попадая куда-то в дом. Зато это удалось сделать девчонке. Она взяла и выстрелила в Тихона, больше с испугу, чем целенаправленно, но от чего тот дёрнулся и слетел со стула на пол. Замечая, как тот с матом переводит оружие на неё, Глеб поспешил и успел как раз вовремя. Схватив Тихона за руку, он вывернул запястье, заставляя выронить ПМ, и прицелился в его рожу. Не хватало какого-то щелчка, чтобы нажать на спусковой крючок. Такая мелочь, которую не только хотел себе позволить, но и был готов это сделать. Почему должна жить эта тварь, когда мертва его Юля? Глеб этого действительно не понимал, глядя в озлобленные и ненавистные ему глаза её убийцы. И ведь это так просто – дёрнуть пальцем. А всё равно медлил, растягивая момент по неоправданным причинам. От напряжения зашумело в голове, так что будто вдалеке услышал крики:
– Глеб, не надо! – вопила девчонка.
– Барс! – кричал и Сизов. – Шустрый ранен, Барс!
Это оказались те голоса и фразы, которые откатила всю ненависть на шаг назад. Это заставило отступить, чтобы заняться чем-то более важным.
* * *Казалось, я побывала в сцене какого-то боевика. Все эти перестрелки – уму непостижимо. Трудно было поверить, что сама решилась не только взять в руки оружие, но и выстрелить из него. После такой встряски меня опять тошнило – всё та же реакция на стресс. И ещё долго била крупная дрожь. Да, я пару раз держала в руках оружие – когда отец брал с собой в тир, а с Владом у нас вообще прошло там одно из свиданий. Но здесь – здесь была жизнь. И когда пуля попадает в цель, то неизменно льётся чья-то кровь. И хоть для меня это не было сюрпризом, а всё равно оказалось чем-то непредвиденным. Сейчас я понимала, что находилась в состоянии аффекта. Страх, злость, ненависть – мною овладели такие сильные чувства, что была готова на что угодно, не думая о последствиях. Именно поэтому схватила чайник, потом пистолет, потом вообще всё, как в тумане, а в ушах до сих пор звенело от выстрелов. Господи…
Теперь на нашей лужайке и на крыльце были алые лужи крови. И уже как час по нашему участку топтались люди в форме. Они что-то измеряли, фотографировали, собирали, немного допросили нас с мамой. Сейчас мы с ней сидели на крыльце в обнимку, укутанные в тёплый плед, и пили чай. Влада и Шустрого, как называют Никиту, уже увезла скорая. И пусть на мужа мне было наплевать, а за Шустрика переживала. С ним поехал друг Барса, когда он сам остался со мной и теперь мерил шагами территорию моей дачи с сигаретой в зубах в ожидании звонка из больницы.
Удивительно, но мой палач в очередной раз оказался моим же защитником. Пока к нам ехала полиция, он стёр мои отпечатки с пистолета, чтобы оставить вместо них свои. Наверное, меня это впечатлило потому, что от него не ожидала подобного жеста. Что станет тихим, но настойчивым голосом вбивать мне в голову своё развитие событий. Будто Влад, ревнивый муж, когда увидел меня с любовником начал стрелять, и ему, Глебу, пришлось защищаться. И что были готовы подтвердить все, кроме, наверняка, самого Влада.
– И где стрелять научилась? – тихо спросил он, когда подошёл к нам и присел рядом со мной на корточки.
– Это сарказм?
– Нет, я серьёзно.
– Отец, наверное, научил.
Глеб посмотрел на мать, а та будто что-то хотела ему сказать, но так и не решилась.
– Ясно. Оказалось полезным.
– Надеюсь, я его убила?
– Лиза! – возмутилась мать. – Нельзя так говорить, даже о таких людях, как Влад.
Я вздохнула и крепче её обняла. Какая же она у меня хорошая. И как же я её люблю – что поняла сегодня особенно остро, когда показалось, что ей могут причинить вред.
– Вряд ли, – ответил Глеб. – И хорошо. Для него это было бы слишком просто.
Я поняла, о чем он говорил, и даже не собиралась осуждать. Лишь посмотрела ему в глаза и сказала:
– Спасибо тебе.
– За что? – спросил с искренним удивлением.
Я опустила руку и обхватила пальцами его тёплую ладонь. А ведь хотелось гораздо большего – обнять его и уткнуться носом в шею, и чтобы он обнял в ответ. Такое простое человеческое желание.
– Просто… за всё. Только не уходи, ладно?
– Не сейчас, – как всегда честно ответил он, но смотрел при этом так, что у меня под кожей побежали мурашки.
Ещё где-то через час на дачу приехали отец с Тёмой. У папы первая реакция – объятья и поцелуи. Когда же он понял,
