А жизнь так коротка! - Владимир Колычев

Устроить слежку за Наташей не проблема. Загвоздка в другом. Он не может обращаться за содействием к посторонним. Слух пойдет, что Булат свою жену в неверности заподозрил, «наружку» к ней приклеил. Насмехаться над ним начнут. И Наташу в непристойном свете выставит. А вот сам проследить за ней он может. И «ординарца» своего к этому делу приставит.

Ординарцем он называл Микиту, своего личного водителя и телохранителя. Крепкий пацан – в рукопашном бою ему мало равных, стреляет виртуозно. Но главное его достоинство в преданности Леону. Только ему подчиняется, даже Граф ему не указ. И никто не сможет переманить его на свою сторону. Микита глухонемой от рождения. Говорить он умеет – через нос, читать тоже, слух нулевой, но умеет слушать по движению губ. Отвратить его от Леона невозможно. Люди, осознающие свою ущербность, никогда не меняют хозяев. Они им преданы до фанатизма. Микита как раз из таких. И ему можно доверить любую тайну – умрет, но не выдаст.

Сегодня у Леона по плану объезд территорий, с «бригадирами» нужно повстречаться. Но сначала надо «клопа» добыть и радиомаячок. Его охранное агентство – организация серьезная: и асы наружного наблюдения в ней имеются, и техника специальная в полном комплекте. От услуг специалистов Леон отказался. Но прибамбасы для «наружки» можно было бы позаимствовать. И все же он решил обратиться к другому, независимому, источнику.

Он знал, где можно раздобыть «клопа» и радиомаяк с прибором для определения координат. Только для этого нужно было ехать на железнодорожный вокзал. Не проблема – сели да поехали.

Мощный бронированный джип «Гранд Чероки» вел Микита. Кроме него, Леон с собой никого не взял. Он же и отправился за техникой. Леон остался в машине. Посидит минут двадцать без охраны, ничего с ним не случится.

Джип был припаркован к стоянке перед вокзалом, из его окон был виден парадный вход роскошного здания еще довоенной постройки. Из него выходили люди. С левой стороны от машины – стихийные владения таксистов-частников. Черный налог эти пройдохи отстегивают исправно – как сыр в масле катаются. Только вот непонятно, что за буза в их вотчине...

В одном месте между машинами собралась приличная толпа. Кто-то кричит и ругается, остальные молчат. И среди этих остальных Леон вдруг увидел знакомое лицо. Олеся...

Она, эта сука, упекла его на зону, сломала ему жизнь. За это она достойна сурового наказания. Но нет, Леон не схватился за ствол. И даже злости не ощутил. Да, Олеся накатала на него заяву в ментовку. Но не из ненависти, из-за любви. Она два года преданно ждала его из Афгана. А Леон в Наташу влюбился, на Олесю наплевал. А она решила бороться до конца. Дура она, сука, наконец. И тем не менее ее можно понять. Он ведь действительно совратил ее, спал с ней, с несовершеннолетней. А потом его жизнь сложилась удачно. Теперь Леон большой человек, все у него есть. И, главное, Наташа с ним. Самая большая мечта в его жизни сбылась...

А Олеся пусть живет своей жизнью. Бог ей судья...

И все же что там за буза среди таксистов?

Леон вышел из машины, вклинился в толпу.

– Что за шум, а драки нет? – спросил он грозно.

В Задворске его боятся. Имя Булата известно далеко за пределами города. Но не все его знают в лицо. И все же среди частников нашелся сведущий человек. «Булат, Булат, Булат...» – шепотом разнеслось по толпе. И все стихло. Только один мужик, показавшийся Леону знакомым, продолжал бушевать. Да это же отец Олеси.

– Да вот, тачку угнали... – угодливо пояснил Леону один из частников.

В его голосе слышалось злорадство.

– Не будет ставить где попало... – торжествующе добавил он.

Леон посмотрел на Олесю. Их взгляды встретились.

В ее глазах он увидел растерянность. Никак не ожидала его здесь увидеть. Испуг тоже был. Но он тут же исчез. Растворился в силе, которую излучал ее взгляд. Да, изменилась она, не по-женски крутая. Видно, жизнь потрепала...

– Привет, – как ни в чем не бывало поздоровался он, подходя к ней.

Краем глаза он видел, как перекосило ужасом лицо ее матери.

– Привет, – стараясь скрыть смущение, ответила Олеся.

– Давно не виделись...

Враждебности в его голосе не было. И она это заметила, а потому немного расслабилась.

– Давно...

– Сколько лет, сколько зим... И сколько из них на зоне... Да ты не напрягайся, все это в прошлом... Кто старое помянет, тому глаз вон... Забудем?..

– Забудем... – медленно и с удивлением проговорила она.

Наверняка наезда ждала. А он к ней по-доброму...

– Что тут у вас стряслось?

– Да отец с мамой ходил меня встречать, – Олеся начала растормаживаться. – Машину здесь бросил. Приходим, а ее того, тю-тю...

– Марка машины и номер?.. – покровительственно посмотрел на ее отца Леон.

Тот засуетился, достал из кармана портмоне, вынул из него технический паспорт. Леон забрал ламинированный кусок картона и барским жестом сунул его себе в карман.

– Техпаспорт в машине будет лежать. Сегодня или завтра ее вам на блюдечке с голубой каемочкой доставят...

– Спасибо, молодой человек! – рассыпался в благодарностях отец Олеси.

Леон еще раз глянул на Олесю, подмигнул ей и растворился в толпе. Она провожала его полным изумления взглядом...

Наташа ощущала себя последней шлюхой, и это доставляло ей боль...

К Леону она относилась хорошо. Заботилась о нем, в постели вела себя с ним, как подобает любящей жене. Семейная жизнь у них ладилась – отец был доволен. Да и ей самой нравилось ощущать себя женой настоящего мужчины: сильного, уверенного в себе, облеченного властью. Только вот беда, любила она его не так сильно, как Павла Андреевича.

Павел Андреевич – ее безумие, ее сумасшествие. Их любовь была порочной с обеих сторон. Он любил свою семью, она была привязана к Леону. Они не имели права быть вместе. Но порок неудержимо тянул их друг к другу.

Первое время Павел Андреевич пытался спрятаться от нее. Иногда ему это удавалось. Но от себя ведь не убежишь. Они снова оказывались вместе. Только после их первой встречи, с тех пор как он позорно удрал от нее, они долго не сближались. Павел Андреевич боялся навлечь на себя беду, да и Наташа побаивалась Леона. И тогда она пошла на хитрость. Уговорила отца построить небольшую частную клинику, оборудовать ее по последнему слову медицинской техники и оформить на ее имя. Что и было сделано. Павел Андреевич стал главным врачом. Но и это еще не все. Из нейрохирурга он вдруг переквалифицировался в психоаналитика. Наташа не знала, насколько хорошо он может влиять на психику других людей, но с ней он творил чудеса. С ней он работал методом сексотерапии. Они запирались на ключ в его кабинете, уединялись в комнатке-закутке с раскладным диваном и предавались любовным утехам.

Ее визиты к Павлу Андреевичу считались лечебными, и никто ни в чем их заподозрить не мог. К тому же она являлась владелицей клиники, а он главным врачом. Они имели полное право встречаться на его рабочей территории...

Павел Андреевич лежал на спине и жадно курил. Ей приятно было вдыхать аромат его дорогих сигарет, смешанный с волнующим запахом разгоряченного тела.

– Мне пора. – Она нашла в себе силы подняться с постели.

Наташа оделась, привела себя в порядок. Павел Андреевич собрал постель, сунул ее в шкаф, диван вернул в исходное положение. И в комнатке на скорую руку прибрался. Никакая мелочь не должна была навести постороннего человека на мысль, что здесь недавно занимались сексом.

Для порядка она присела в кресло в его кабинете. Он занял место за своим столом.

И в это время в дверь постучали.

– Войдите!

Павел Андреевич нажал на кнопку, и задвижка, сдерживающая дверь, бесшумно отошла в сторону.

Дверь открылась, и на пороге возник Леон. Внутри у Наташи все оборвалось. Никогда еще Леон не был в этой клинике, разве только на презентации. Его лицо было бесстрастным, как всегда, и она успокоилась.

– О, я приветствую вас, Леонтий Геннадьевич!..

Радость Павла Андреевича была искренней. Еще бы ему не радоваться. Ведь если бы Леон появился здесь минут пятнадцать назад...

– Здравствуйте, Павел Андреевич. – Леон подошел к нему, протянул руку.

Он поздоровался с ним, но ладонь из руки выпускать не торопился. Мало того, с такой силой сжал ее, что на лице у Павла Андреевича проступила бледность.

– Как психическое состояние моей жены? – Он вывел его из-за стола и поставил прямо перед собой.

В его голосе ощущалась издевка.

– Ничего...

Лицо Павла Андреевича скривилось от боли.

– Сексотерапией занимаетесь?

Вопрос прозвучал как бы безобидно. Но Наташа едва не упала в обморок. Ужас сковал ее тело.

– Не понял, – Павел Андреевич изобразил искреннее удивление.

– Секс – дело святое. – Леон не злился. Напротив, он был само великодушие. На его губах играла улыбка. Но в глазах был смертельный холод. – Вы можете применять его для лечения своих пациентов... Но вы должны знать, с кем можно, а с кем нельзя... Вы же, наверное, знаете, кто я...