Четверть века в Большом (Жизнь, Творчество, Размышления) - И Петров

Вслед за премьерой "Бориса" должна была идти опера Прокофьева "Война и мир". Все участники спектакля очень волновались, так как билеты были проданы только на "Бориса Годунова" и "Князя Игоря" Но вечером мы увидели, что театр заполнен до отказа, и успех "Войны и мира" тоже оказался громадным.

Двенадцатого августа отдыхали. Пошли в парк на высокой горе, откуда открывается замечательный вид на город. В нем много белок, почти ручных. Они просят орехов, и стоит сесть на одну из лавочек, как они вспрыгивают на столик и ждут угощения. Местные жители это уже знают и никогда не приходят с пустыми руками.

В Монреале не слишком высокие небоскребы. Встречаются дома по тридцать-сорок этажей, но нет таких громадин, как в Нью-Йорке, поэтому город кажется более светлым, нарядным. Украшают его и два самых красивых здания - Плайс ду Канада и Рояль Банк. Очень симпатична улица Сант Катарина. Она нарядна и ночью - вся в огнях, расцвеченная движущейся рекламой, и мы любили по ней гулять.

Особенно же красив Монреаль с возвышенности. Взгляду открывается много зелени, широченная река, большое впечатление производит мост "Шапмле".

Второй спектакль "Бориса" тоже прошел с большим успехом. Тринадцатого, в воскресенье, все было закрыто, кроме кафе и ресторанов, город опустел, и мы весь день гуляли.

Неожиданно во время прогулки мы встретили русских жителей Нью-Йорка, которые были на моем концерте и приехали в Монреаль, чтобы снова меня послушать. Они пожаловались нам (я был с Ивановским и Гелевой), что не смогли достать билетов, и мы пообещали им помочь. Тогда мои русские поклонники пригласили нас побывать в том месте, где они остановились, и мы сели в их машину. То, что я увидел, оказалось удивительно разумным. Мы попали на стоянку автомобилей с прицепами, где была маленькая кухонька с газовыми баллончиками. Какой-то предприниматель арендовал землю во фруктовом саду и заранее разбил его на секторы. Места, отведенные для машин, были асфальтированы и размечены. Из низкой асфальтовой впадины сделан бассейн для купания, открыты два магазинчика - продуктовый и галантерейный. По окончании же выставки этот участок возвращался во владение его хозяину.

Так как билетов на оперные спектакли не оказалось, я смог устроить своих новых знакомых только на симфонический концерт. Все мы с волнением ждали, как его воспримет публика, потому что программа концерта была сложной. Она включала в себя произведения Шостаковича: Первую симфонию, Второй концерт для виолончели с оркестром в исполнении Ростроповича и ораторию "Казнь Степана Разина", где я исполнял партию баса. Однако вопреки нашим страхам, все произведения встречали горячий отклик, и концерт прошел с большим успехом.

Сразу же после концерта часть хора и солисты уехали в Торонто, второй по величине город Канады. Здесь пятнадцатого и шестнадцатого августа состоялись концерты в основном балетной труппы. Исполнялись акт из "Лебединого озера", акт из "Жизели", танцы из "Сусанина", сцена "Половецкого стана" из "Князя Игоря". Очень хорошо танцевал Ягудин "Гопак" Соловьева-Седого, и публика восторженно приветствовала всех исполнителей.

От Торонто недалеко до Ниагарского водопада. Это одно из чудес света. Ведь бесконечная масса воды составляет не один, а множество потоков. Здесь предусмотрены и самые разнообразные способы обслуживания туристов. Желающим выдают резиновые сапоги, плащ с капюшоном, и можно спуститься вниз и пройти под самой струёй. Внутри под водопадом есть музей, кафе и ресторан, вверху - смотровые башни. С них открывается вид не только на Ниагару, но и на Америку, которая находится с другой стороны реки.

Семнадцатого мы на поезде вернулись в Монреаль. Всю дорогу любовались замечательными пейзажами, открывавшимися нам из окна и напоминавшими среднерусские - с нежными березками и суровыми елями. На следующий день стали готовиться к отъезду, покупать сувениры и затем, счастливые от стольких впечатлений, отправились домой.

"А голос так дивно звучал..."

В

конце пятидесятых - начале шестидесятых годов в театр пришло новое хорошее пополнение певцов. Среди них прежде всего нужно выделить Владимира Атлантова. Его голос - лирико-драматический тенор - красивый, полный, звучный и в то же время мягкий. Пожалуй, его лучшие партии - Отелло и Канио.

Владислав Пьявко сначала пел маленькие партии. Это меццо-характерный тенор. Со временем он с успехом стал петь и Радамеса, и Хозе, и Канио, но я считаю, что одна из самых его удачных партий - Манрико в опере Верди "Трубадур". Он единственный тенор, который знаменитую стретту Манрико "Нет, не удастся дерзким злодеям" поет в той тональности, как написано у Верди. Другие же тенора ее транспонируют даже на тон ниже. Я считаю, что в академическом Большом театре это недопустимо.

Много лет я пропел и с Зурабом Ивановичем Анджапаридзе. У него был лирико-драматический тенор, крепкий и "хлесткий". Он исполнял одни драматические партии: Радамеса, Канио, Хозе, Германа, был очень хороший Каварадосси. Я помню и нашу совместную работу в "Дон Карлосе". В этой опере Анджапаридзе создал превосходный и убедительный образ Дона Карлоса. А ведь эта роль - одна из труднейших!

К сожалению, Зураб Иванович рано ушел из Большого театра. Среди баритонов красивым по тембру голосом выделялся Юрий Мазурок. Мне кажется, что у него просто-таки "ультралирический" голос, хотя он поет и драматические партии, но я бы на его месте этого не делал. Я считаю, что его партии - это Онегин, Елецкий, Жермон, Роберт в "Иоланте". Они у него прекрасно звучат. У него яркий голос, певец очень интересен внешне, хороший артист, владеющий выразительным словом. Короче говоря, он производит большое впечатление.

Мы любили и Евгения Гавриловича Кибкало, обладавшего красивым баритоном. Это был стройный, обаятельный человек и очень хороший артист. Он пел партии Елецкого, Онегина, Жермона - лирический репертуар. К сожалению, его сценическая судьба оказалась недолгой. Я думаю, что он сильно навредил себе, выступая с исполнением песен под микрофон. Это пагубно для артиста, который поет на оперной сцене.

В басовой группе большой любовью слушателей пользовались Александр Ведерников и Артур Эйзен, которые также внесли свою лепту в развитие оперного искусства Большого театра.

Ведерникову сначала поручали небольшие партии, а затем он очень удачно спел Варлаама, Фарлафа, позже Мельника и Сусанина. Это был думающий и работающий над собой артист.

Артуру Эйзену, наделенному мягким красивым басом, пришлось сначала трудно, потому что, когда он начал работать в театре, на сцене еще выступали певцы с такими огромными голосами, как Рейзен, Пирогов, Михайлов. Но постепенно эти артисты покинули сцену, Эйзен начал исполнять партии первого репертуара и делал это с успехом. Как певец и как актер он производил хорошее впечатление.

Другой молодой бас, Марк Решетин, также имел мягкий, красивый по тембру голос. Он выделился в партиях князя Юрия в "Сказании о граде Китеже", Пимена в "Борисе Годунове". Настоящей творческой удачей певца стала и роль Сусанина. Я помогал ему войти в этот спектакль, показывал, как строятся мизансцены, обращал внимание на особенно ответственные фразы и эпизоды партии. И нужно отдать Решетину должное - он все "наматывал на ус", брал на вооружение, и это помогло ему в создании образа. Кроме того, Марк хорошо пел Гремина, Досифея и даже поехал вместо меня в Италию с исполнением этой партии. Мне, так же как и Архиповой, предложили спеть в "Хованщине" на итальянском языке. Я же считал, что такую исконно русскую оперу на итальянский язык переводить нельзя, и отказался от гастролей. Но Решетин был молод, ему показалось это предложение интересным, и он использовал его с успехом.

Среди еще более молодого поколения отлично себя зарекомендовал Виктор Нечипайло. Он подавал большие надежды, так как обладал красивым голосом. Мы ждали, что из него вырастет большой оперный артист. Но, к сожалению, Виктор Тимофеевич почему-то пел недолго, хотя у него в репертуаре были партии Руслана, князя Игоря, Томского, даже Бориса Годунова.

Среди молодежи яркое впечатление осталось от работ Георгия Андрющенко, Виталия Власова, Антона Григорьева, Алексея Масленникова, Владимира Петрова, Евгения Райкова, Владимира Валайтиса, Георгия Панкова, Вячеслава Романовского, Владимира Филиппова.

Среди певиц мне прежде всего хочется выделить Тамару Милашкину, обладательницу очень красивого лирико-драматического сопрано необычайно теплого тембра. Она прекрасно пела Лизу, Марию, Аиду, Тоску, Елизавету в "Дон Карлосе", Февронию. В этих же партиях с большим успехом выступала и Галина Вишневская.

Молодая Ирина Константиновна Архипова - настоящая, думающая и работающая артистка - очень скоро стала мастером и завоевала самое высокое положение. Ее репертуар был в высшей степени разнообразен: Любаша, Полина, Любовь в "Мазепе", Марина Мнишек, Эболи в "Дон Карлосе", Шарлотта в "Вертере".