Иллюзия чистого листа - Дмитрий Владимирович Ледовской
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вслед за тренажерным залом я переходил к водным процедурам и посещал бассейн. Наплававшись вдоволь, я заходил в одну из нескольких бань, где восседал на полке в полном одиночестве. Там я проводил от пятнадцати до двадцати минут, после чего бросался в прохладную купальню. Далее я шел в душ, а из него направлялся в массажный кабинет. Этот порядок я придумал сам, сообщил его управляющему, а он уже обеспечивал плановый ход того, что я задумал. Массажных кабинетов было два. Я выбрал попросторнее. Массажистка, женщина немолодая, делала мне общий и точечный массаж. Когда-то давно она работала массажисткой на спортивной базе олимпийского резерва для биатлонистов, хорошо себя проявила, и уже долгое время находилась тут – в резиденции.
Все, с кем я сталкивался в доме, были со мной предельно вежливы и услужливы. Мне от этого было очень приятно, и хотелось, чтобы все продолжалось и дальше в том же духе.
После массажа я шел в столовую. Если честно, то данное помещение для приема пищи я окрестил столовой сам. У них это значилось как ресторан. Впрочем, зал был обставлен богато и, действительно, вполне сошел бы за очень приличный ресторан. Там я завтракал. Еда всегда была вкусная и разнообразная. Закончив завтрак, я медленно шел через зимний сад в свой огромный кабинет, садился в тронообразное кожаное кресло и ждал, когда начнется очередной мозговой штурм. Он начинался почти в одно и то же время после девяти часов утра и продолжался два – три часа, в зависимости от того, сколько я выдержу. Я понимал, что это моя работа, от нее я не могу отказаться, поэтому держался, сколько мог. А потом доходил до бассейна, находящегося от кабинета поблизости, и кулем падал в воду. На этом мозговой штурм сразу прекращался, и в этот день больше не беспокоил.
Незаметно для меня самого за неделю во мне произошли немалые изменения. Спустя всего несколько дней после заселения прислуга, которая крайне редко попадалась мне на глаза, уже не могла меня узнать, настолько я переменился. Я переоделся в шикарный восточный халат – почему то мне приглянулся именно этот вариант. Прогуливаясь по коридорам и залам в халате и тапочках, редкую прислугу я старался не замечать, будто ее не было. Я был преисполнен ощущением важности самого себя, и не уловил, в какой момент со мной произошла эта метаморфоза, почему я стал думать по иному. Всего несколько дней прошло с момента заселения в этот дворец, а я уже изменился. Скромный архивный работник остался в далеком прошлом. И это при том, что с судьбоносной встречи с Илларионом Федоровичем прошло всего то несколько недель. Мне мое нынешнее положение нравилось. Поначалу я отгонял от себя эти мысли о так называемом всемогуществе, ведь всю жизнь вел себя скромно, никогда и ничем не выделялся среди других людей, понимал свою скромную роль в этой жизни и не собирался ничего менять, для себя решив, что не способен на перемены. Но я так их хотел и остро жаждал, что понадобилось совсем мало времени до того момента, когда я полностью вжился в роль вершителя судеб.
За послеобеденным сном каждый день следовала прогулка по территории вокруг дома. Около часа я блуждал по брусчатым или асфальтированным дорожкам, петляя между соснами, вдыхая смешавшийся морской и лесной воздух. От ветра верхушки сосен гнулись и, казалось, деревья качали головами, словно соглашались с чем-то, а может быть укоризненно сетовали на некое обстоятельство. Я выходил на пустынный берег и шел вдоль линии воды. Волны вяло накатывались на прибрежный песок, почти доставая моих ботинок. Время от времени я останавливался и подолгу вглядывался в маленькие и далекие барашки волн, в проплывающие на горизонте корабли, в серое небо, в быстро бегущие по нему темно-серые тяжелые тучи.
Иной раз полезно и нужно побыть одному, чтобы привести мысли в порядок, успокоится, отдохнуть от людей. Дни моего пребывания в резиденции проходили в полном одиночестве. Ко мне никто не приставал с разговорами и прочим, не мешал думать. В здании был целый взвод обслуги, но все они старались не попадаться мне на глаза. Пару раз я попробовал поговорить с управляющим, но каждый раз, когда деловой разговор переходил в русло житейской беседы по душам, управляющий незаметно разворачивал ее обратно в деловое русло и при первой же возможности исчезал из поля видимости. Но при вызове посредством брелка он моментально возникал возле меня и услужливо спрашивал о том, что мне нужно. Вовлечь в собеседники я его так и не смог.
За неделю никто не обратился ко мне с просьбами. А ведь я себе представлял, как буду принимать в добротном кабинете просителей, участливо их выслушивать и пробовать помочь. Мне рисовалась этакая очередь, и я усталый от праведного труда восседаю в кресле. Зачем мне тогда вообще этот огромный дом-дворец. Ем, пью, сплю, пользуюсь благами за чужой счет. Точно так же я мог работать и в своей квартире на Моховой, да в любом месте в пределах, так сказать, обслуживаемой территории. Губернатор помог мне с предоставлением этого дворца, но сам не звонит, не показывается. Краснов тоже пока не звонил и не заявился.
Угнетало меня еще и то, что Алена не звонила. Я сам не раз порывался позвонить, но в последний момент останавливал себя, решал, что нужно дождаться ее звонка. Внутри что-то свербило и тревожило, не давало покоя. Может быть, кончилась любовь? Нашла себе другого человека. Или он сам ее нашел. И это за три недели всего! Конечно, я могу и ошибаться, и все в реальности не так плохо. Но, по моему мнению, влюбленные ведут себя несколько иначе, не ждут неделями, чтобы позвонить, когда телефон всегда под рукой. В конце-концов, я не выдержал и позвонил Алене сам. Но ответом мне были продолжительные гудки. В тот день я раз пять набирал ее номер, но Алена мне не ответила и не перезвонила.
С огорчения я вечером после крайней попытки
