Откуда берутся дети? - Екатерина Риз

— Да. Я принялась его искать, никак не могла поверить, что такое на самом деле могло случиться, и что он мог так врать… так достоверно врать… А Илья от меня прятался. Скрывался, как заправский разведчик, даже институт забросил, видимо, решил, что я, в конце концов, угомонюсь, вспомню про гордость и оставлю его в покое. Может, так и случилось бы. Я, конечно, ревела сутки напролёт, страдала, родители сходили с ума… но это всё прошло бы. Ведь так? Время лечит. Хоть я его и любила тогда, казалось, что сильнее и любить нельзя, ждала, простила почти сразу, только его ждала, а потом… поняла, что беременна. Вот это был ужас. Я так перепугалась, что даже про обиды и любовь позабыла. Сначала боялась самой себе в этом сознаться, тянула, ждала чего-то, а потом стало слишком поздно. Маме рассказала, она в истерику впала, потом в больницу меня повела, и я ведь тогда ещё на что-то надеялась… в смысле, что ошибаюсь. Но всё было как одна копеечка. Почти три месяца. Вот так вот.

Андрей взял её за руку и начал перебирать пальчики. Потом спросил:

— А отец как отреагировал?

— Ну как он мог отреагировать, Андрюш? Ему вызывали "скорую", он раз пятьдесят меня переспросил, как я вообще могу быть беременна. Откуда?

Говоров не сдержал улыбки.

— Да уж, представляю…

Ксения покачала головой.

— Не думаю. Он ведь на самом деле не понимал. Пока всё успокоилось, и отец через неделю выписался из больницы, срок стал критическим, меня об этом врач сразу предупредил… да я бы и не решилась, наверное. А папа когда вернулся, он не кричать, не ругаться не стал, а сразу отправился в институт, искать Илью. Он нашёл. Он же не я. Я до сих пор боюсь спрашивать, что он Старкову тогда говорил, чем угрожал, но на следующий день Илья приехал.

— Предложение делать?

— Да. Ты бы его в тот момент видел, у него был вид мученика. На папу постоянно косился, видимо тот здорово ему хвост прижал. А я, — ведь на самом деле дурочка, Андрюш, — так счастлива была. Напридумывала себе, о споре уже думать забыла, о сплетнях в институте и не вспоминала. Всё простила. Ведь семейную жизнь надо начинать с чистого листа, без всяких обид. Меня мама с детства приучала к мысли, что главное в жизни женщины — семья. Что замуж надо выходить раз и навсегда. Я так и собиралась. Я его любила, я была беременна, должна была выйти замуж. Я даже об учёбе в тот момент позабыла.

Она говорила всё это в сторону, Андрей не выдержал, поднял руку и погладил Ксению по волосам. Она вздохнула и улыбнулась, несколько отстраненно.

— Всё хорошо. Я давно уже всё это пережила. Хочешь, знать, что дальше было?

— Конечно. Если ты хочешь рассказать.

Она пожала плечами.

— Илья жениться не хотел, но папу боялся. Он меня стыдился, заставил на время оставить институт, чтобы я там никому своим животом глаза не мозолила, а я на всё соглашалась. От счастья над землёй летала, даже на его пренебрежение внимания не обращала. Постоянное общение с моими родителями его напрягало, и он предложил мне переехать к нему в общежитие. Сказал, что выбил нам отдельную комнату, наговорил ещё кучу всего и я, конечно, согласилась. Выдержала битву с родителями и переехала к Илье. Вот там-то всё и началось.

— Что началось? — нахмурился Андрей.

— Ну что… Мы прожили вместе три месяца, но до свадьбы дело так и не дошло. Илья с самого начала настраивал меня против родителей. Он говорил, что они излишне меня контролируют, что он им не нравится, и они просто мечтают нас разлучить. При всём при этом, папа нас практически содержал. Я сидела дома, не училась, хотя жила в общежитии института, а Илья к учёбе начал проявлять просто сказочную любовь. Особенно это было трогательно, исходя из того, что училась и всё делала за него я. Родители смотрели на всё это, скрипели зубами, но сделать ничего не могли. Как только они заводили разговор о нашей с Ильёй жизни, я как приученная собака, срывалась на истерический крик. Я не скажу, что я была тогда счастлива, со Старковым счастливой быть просто невозможно, но я была как во сне, как в тумане, он меня словно загипнотизировал. Я сидела дома, ждала его, иногда сутками, пока он где-то с кем-то гулял, готовила ему, убирала, стирала, а он приходил, валился на кровать и ждал, пока я разогрею ему ужин. Утром уходил и даже не обещал вернуться. Мне кажется, он и о свадьбе-то позабыл, его всё и так устраивало. Я купила себе платье, рассказывала ему о приготовлениях к свадьбе, а он только кивал, собирался и уходил. А потом к нам заявилась его любовница. — Ксения устало потёрла виски и усмехнулась.

— Домой?

— Ну да… в общежитие, где мы жили. Ильи не было, а она пришла, вела себя, как хозяйка, усмехалась, сказала, что не видать мне свадьбы… что я полная дура, если ещё надеюсь, что он женится на мне, и что ребёнок ему не нужен…

— А сколько тогда было?..

— Я была на седьмом месяце. Если честно, когда она мне всё это говорила, я даже не удивилась. Я никогда Илью ни в чём не обвиняла, может боялась, а может просто не хотела скандалов, не знаю… А когда эта девушка пришла и начала говорить мне всё это в глаза… я разозлилась. А когда Илья пришёл, решила с ним поговорить. Серьёзно.

Она странно поморщилась, а Андрей нахмурился.

— Он тебя ударил?

Ксения вздохнула.

— Может, и ударил бы. Но в пылу скандала оттолкнул для начала, и я отлетела от него. Животом прямо на тумбочку.

— Ксюш…

Жестом она попросила его замолчать.

— Я тогда больше всего боялась Ваньку потерять. Меня когда в "скорой" везли, я ему имя и выбрала. Очень боялась, что что-нибудь случится, а когда по имени к нему обращалась, становилось легче, уверенности прибавлялось. Ведь если у него есть имя, значит он живой, всё будет хорошо. Живот гладила… Поэтому он моя награда, понимаешь? За мою глупость, а награда. Потом больше месяца в больнице, Ванька раньше срока родился. Но тот день, когда он родился, и я узнала, что с ним всё в порядке, это был самый счастливый день в моей жизни. — Ксения улыбнулась и наконец посмотрела на него.

— А Старков?

Она пожала плечами.

— Не знаю. Мне было не до него. Если честно, я больше о нём не думала. Где он, что он… Я занималась только сыном, домой вернулась, а Илья даже не появился. И не звонил, и знать ничего о нас не хотел.

— Вот урод…

— Да ты что? Тот год был самым счастливым! Его не было, и я на самом деле думала, что он никогда не появится. Но я ошиблась.

— Почему ты не можешь его просто послать?

— Потому что он дрянь, а не человек. Ему ничего не стоит, прийти к Ваньке в садик и сказать ему, что он его отец. А Ванька он… он очень о папе мечтает, понимаешь? — эти слова дались ей с трудом, даже голос сорвался. — А я не хочу… не хочу, чтобы мой сын мучился из-за моей ошибки. Ему не нужен такой отец. Он… он расскажет ему, а сам исчезнет. Или ещё хуже, наговорит ужасов всяких… Я не могу так рисковать. Я не хочу, чтобы мой сын рос с мыслью, что он не нужен собственному отцу, что папа его не любит… Я не могу этого допустить.