Шепот - Белва Плейн

– Я подумал, – медленно проговорил он, обращаясь как к Энни, так и к Линн, – может, Энни неплохо было бы поговорить с кем-нибудь, когда она опять почувствует беспокойство? Есть доктор Миллер, приятель Джози…

– Это могло бы здорово тебе помочь, Энни, – поддержала Линн. – Я согласна с дядей Брюсом.

Энни немедленно запротестовала:

– Нет! Я знаю, что вы имеете в виду! Психолога. Я все знаю об этом, и не пойду, не пойду! Нет, нет, нет!

Линн ждала, что ответит Брюс. Казалось абсолютно естественным предоставить решение ему. Он мягко проговорил:

– Тебе не нужно решать сию минуту. Просто хорошенько обдумай это и, когда передумаешь, дай знать своей маме.

– Я не передумаю, – заявила Энни.

Этот протест звучал очень похоже на Роберта. Любопытная мысль. Хотя, если бы Энни согласилась, стала бы неминуемой стычка с Робертом и категорическое возражение с его стороны, которым почти невозможно пренебречь. Однако, подумала Линн, если возникнет такая необходимость, я этим пренебрегу.

– Ну хорошо, хорошо, – сказал Брюс. – Никто не собирается ни к чему тебя принуждать. Ты дома, и ты рада этому. Твоя семья не может без тебя, Энни. Даже мы с тетей Джози не можем. Мы целиком зависим от тебя по утрам в воскресенье, когда ты помогаешь нам возиться с мебелью.

Брюс работал над проектом ремонта старой мебели для неимущих, мирный проект, который не встретил одобрения. И, как часто случалось, Линн опять вспомнила старое выражение своего отца: «Он соль земли».

Пламя постепенно превратилось в кучу белого пепла, но его жар только еще начал угасать. Брюс стоял перед камином, протянув руки к его теплу. Странная мысль вдруг пришла в голову Линн: «А что, если я сейчас встану и обниму его? Что за причуда! Я что, с ума сошла? Ради всего святого, этот мужчина – муж Джози. А я – жена Роберта. И именно Роберта я люблю».

Вслух же она весело произнесла:

– Вы голодны, что бы вы мне ни говорили. Побудьте здесь минутку. Я приготовила овощной суп сегодня днем, пока вас ждала.

– Что бы там ни было, звучит неплохо, – признал Брюс, – еда в самолетах оставляет вас голодными.

Они устроили небольшое пиршество на кухне – суп с гренками, блюдо горячих фруктов и тарелка шоколадного хвороста. К удивлению Линн, Энни отказалась от печенья. Могло ли это быть оттого, что раз сладости предлагаются открыто и без ограничения, Энни не хочется их так сильно, как когда в них отказывают? Надо бы это обдумать.

У входной двери она взяла руку Брюса в свои ладони.

– Уже во второй раз ты являешься нашим спасителем. Ты сам это понимаешь?

– Именно для этого и существуют друзья, Линн.

– Я так богата друзьями. – Побуждаемая неизвестной причиной, она рассказала ему, что утром приходил Том Лоренс. – Я была так удивлена.

– Почему? Он о тебе исключительно высокого мнения, – сказал Брюс. – Впрочем, как и все мы.

Когда он ушел, а Энни поднялась наверх, Линн спросила Эмили:

– Что говорил Брюс, пока я была на кухне?

– Ничего особенного.

– Вы внезапно прервали свой разговор, когда я вошла. Ничего не скрывай от меня, Эмили.

– Ну, что ж. Он лишь сказал, что ты нуждаешься в нас. Что нехорошо все время находиться в стрессовом состоянии – ни для тебя, ни для ребенка.

Линн нахмурилась.

– Ради Бога, я меньше всего хочу казаться инвалидом. Словно в моем присутствии вы не можете вести себя естественно. Я этого не хочу.

– А о ребенке – это правда?

– Не знаю.

– Я никогда не видела его таким жестким, – сказала Эмили. – Он казался почти злым.

– Почему? Что ты имеешь в виду?

– Он сказал, что мы должны сохранять мир в доме, независимо от того, что кто-либо… что кто-либо говорит или делает. Всегда. Мы должны сохранять мирную и счастливую обстановку. – Эмили задумалась. – Правда, я никогда не видела его таким суровым. Он почти что командовал нами. Не похоже было на обычные разговоры дяди Брюса. – Она прижалась щекой к щеке матери. – Мы обе очень серьезно отнеслись к тому, что он сказал. Энни больше ничего подобного не выкинет. Он очень помог ей. Не беспокойся, мам.

– Раз ты так говоришь, то не буду.

– Обещаешь? Обещаю.

«Но это все так просто произнести, – подумала про себя Линн. – Но насколько искренне он говорил», – подумала она опять. Линн не могла знать, что же он думал на самом деле.

Тем не менее, когда Роберт вернулся домой, предыдущие два дня словно стерлись из памяти.

Задержавшись на таможне, чтобы оплатить все те подарки, которые он купил, он приехал домой поздно. Понадобились усилия двух человек – шофера и самого Роберта, чтобы пронести по дорожке высокую картонную коробку и поставить ее в холле.

– Боже, что ты купил? – воскликнула Линн.

– Увидишь.

Его глаза блестели; долгая поездка, отнявшая столько сил, только воодушевила его. Объятия и поцелуи у него были для каждого. Когда он притянул к себе Энни, то Линн, наблюдавшей за ними, на какой-то момент показалось, что она увидела в глазах девочки отказ, но потом это выражение исчезло, да и, возможно, она его себе вообразила. Смеясь, Роберт взял ладони Линн в свои и отступил назад на длину вытянутой руки, чтобы оглядеть ее.

Ты у меня еще больше стала! Посмотрите на свою маму, девочки! Готов поклясться, там у нее двойня, а то и тройня! Если так, нам придется пристраивать дополнительные помещения к этому дому или переехать в другой. Но как ты, дорогая? – И, не дожидаясь ответа: – Как она, девочки? Она хорошо себя чувствовала? Она ведь все равно мне не скажет, даже если что-то не так.

– Она чувствовала себя прекрасно, – заверила его Эмили.

– Значит, вы о ней хорошо заботились. – Он потер руки. – На улице морозно, но ни в какое сравнение не идет с Центральной Европой. О, у меня миллион разных вещей, чтобы рассказать вам. Даже не знаю, с чего начать.

– А как насчет того, чтобы начать с ужина?

– А, ужин! Ах, как хорошо быть дома!

Для зимнего вечера Линн приготовила настоящий пир со вкусными, горячими блюдами: грибной суп, коричневые кусочки рыбы, плавающие в золотом бульоне, утка с вишнями, суфле из шпината с травами и луком и яблочный пудинг в винном соусе.

Шампанское покоилось в ведерке со льдом, и в этот вечер пили все, кроме Энни, которая попробовала глоток и состроила гримаску. Даже Линн, несмотря на беременность, пригубила немножко.

Стол был сервирован тончайшим китайским фарфором и хрусталем баккара, который купил Роберт. В центре стола Линн поместила низкую вазу с букетом белых роз. Все это великолепие не прошло незамеченным. Его оценили по достоинству:

– Ваша мама! – воскликнул Роберт. – Это все ваша мама! Вы только посмотрите на это! – ликовал он. – Конечно, это была тяжелая поездка, работа допоздна, разговоры и переводы, встречи со всякого рода людьми, некоторые из них готовы и стремятся сотрудничать, другие – упрямые и неподатливые, но такова жизнь, не правда ли? Однако, в целом, должен сказать, это был огромный успех. Когда гуляешь по старым кварталам, Будапешт, на наш взгляд – довольно темный и какой-то выцветший, но в то же время необычайно причудливый. А затем внезапно оказываешься перед современной башней из стекла. Офис компании такой же современный, как и у нас в Нью-Йорке. Идешь обратно – и тут тебе китайский ресторанчик, там пиццерия.