Ферма звезд на краю земли (СИ) - Семенкова Даша

Я не стала говорить, что тут все пугающее, ни намека на уют. В конце концов, это только мое мнение, из тех, которые следует держать при себе. Призналась, что осмотрелась тут немного, ничего не трогала, но услышала, как кто-то ходит за запертой дверью.

— Ты держишь какое-то животное? Питомца, только не собаку, а нечто экзотическое? Прости, если любопытство неуместно, не удержалась.

— Питомца? Вряд ли можно его так назвать. И показывать его не буду, уж прости, зрелище не из приятных. Это человек, правда, почти утративший человеческий облик.

Вместо милой зверушки у него жил бывший коллега. Охотник, заплутавший в зоне магического искажения, той самой зыби, которую Тео изучал. Бедолагу считали погибшим, даже похороны устроили — пустой гроб, как тут в таких случаях принято. А он каким-то чудом выжил и умудрился встретить единственного в городе, кто издали сумел его от твари отличить.

— У него, должно быть, прозвище Счастливчик, — прокомментировала я.

От одной мысли, что кто-то бродил один во тьме и лютой стуже, среди неведомых чудовищ, час за часом, день за днем, становилось дурно.

— Если только очень зло пошутить, — хмыкнул Тео. — Я его выходил как умел, не без помощи целителя, конечно. Вылечили обморожение, конечности удалось спасти, даже почти все пальцы остались… на правой руке. Внешне скривило сильно, но внутренние органы хорошо восстановили, боли я ему глушу. Но вот рассудок повредился необратимо. Сейчас он в самом деле как… питомец.

— Но почему он у тебя живет?

— А куда его?

Собиралась сказать, что к семье, ведь должны у него быть какие-то родственники, но передумала. Они ведь его похоронили, смирились, оплакали. И вдруг… Питомец. Такой, которого впечатлительным особам показывать нельзя. Лучше пусть и дальше считается мертвым.

Но все-таки удивительно, что Тео его приютил, чужого человека, еще и в таком состоянии. Того, что спас и вылечил, уже более чем достаточно, а это прямо-таки невероятное милосердие.

— Он не слишком требовательный и совершенно не опасен. И тихий — кроме всего прочего онемел. А я на его примере наблюдаю влияние искажения на человеческий организм, — уточнил Тео. Видимо, чтобы у меня вдруг не сложилось о нем слишком хорошего мнения.

Ясно. Лишь патологоанатом не берет работу на дом. Но все-таки мог бы запереть его где-нибудь на их Станции и изучать сколько угодно. А он у себя под боком комнату выделил. Ухаживает.

— Иногда кажется, что чем дольше мы знакомы, тем меньше я тебя понимаю, — произнесла задумчиво. — Совсем тебя не знаю, вот нисколечки.

— А ты точно хочешь узнать?

— Хочу.

— Уверена?

Вместо ответа приблизилась, села на подлокотник лицом к Тео. Его ладонь сразу же легла мне на талию. А я коснулась пальцами его повязки.

— Сними ее, — сама бы это сделать не решилась. Не желала его к чему-то принуждать. — Пожалуйста.

Он помедлил пару секунд, но все же развязал узел. Еще секунда — и поднял веки с длинными и темными, но редкими ресницами, почему-то показавшимися искусственными. И на меня взглянула тьма. Непроницаемо-черная, матовая, словно бархатная. Глаза его были однородного цвета, без зрачков, и не блестели, отражая цвет, а будто поглощали его.

— Выглядит как… Пустота. Но это вовсе не страшно. Даже красиво.

— Безупречный черный, — в его голосе послышалось что-то похожее на гордость. — Великолепная работа.

— Тебе правда пересадили глаза от какой-то… Какого-то существа? — вспомнила я слова Летти.

— Не совсем, но их взяли за основу. Таких ни у одного существа в мире нет, и вряд ли возможно в природе. Слишком много функций, слишком сложно.

Он поднес к лицу руку, в которой держал повязку, с явным намерением вернуть ее на место. Я поймала его за запястье.

— Не прячься от меня, прошу. Хочу увидеть тебя такого, какой есть. Всего, понимаешь? Поверь, я не из слабонервных, следов от ожогов и шрамов не напугаюсь, или что там у тебя. В спальне свет включается?

Свет включался там, где пожелает хозяин, достаточно хитрого жеста и произнесенных шепотом нескольких слов. Запертые в стекло звезды, собранные на нашей ферме, подчинялись его заклинаниям.

Тео оставался спокойным, по крайней мере, внешне. Позволил снять с себя одежду. Рассматривать — если и вправду этого не любил, то сейчас сдерживался и не проявлял недовольства. И я наконец смогла разглядеть тело, которое так хорошо знала наощупь.

Посмотреть было на что. Красивое. Если принимать во внимание только телосложение — безупречное. Да и следы заживших ран только по цвету отличались, никаких уродливых рубцов. Гладкая нежная кожа, ни выпуклых родинок, ни морщинки, ни прыща. Чересчур гладкая, будто ненастоящая. У живых людей такой не бывает.

— У тебя совсем нет волос на теле?

— Не растут, побочный эффект. Главное, на голове все же восстановились, без бровей я был и вовсе урод.

— Ну какой из тебя урод, подумаешь, брови… А это… — я запнулась и несмело провела кончиком пальца по длинному вертикальному шраму на его животе.

В этом плане Тео было чем похвастаться: росчерки шрамов, белесые пятна от ожогов, какие-то совсем странные пятна, например, чернильное с монету размером ниже подмышки. Чуть заметное углубление напротив сердца, словно на ребро очень сильно нажали пальцем и вдавили… Но тот, про который я спросила, заметно выделялся. Хоть и был гладким, как нарисованным, но выглядел жутковато. Широкий, со следами грубых швов, будто кое-как шилом и толстой нитью штопали.

— Пришлось наложить швы, плохо заживало, — словно извиняясь, произнес Тео. — Обычно магии достаточно, но резали тоже магией, и то, что внутри, фонило очень сильно… Не бойся, сейчас все нормальное, просто улучшено немного. Зря ты это затеяла. Теперь тебе неприятно.

Впервые я подумала, что не так он хорошо меня видит, как сам считает. Эмоции слушает, но отчего они — не понимает. Разве что лишь самые яркие, грубые, а в тех, которые посложнее — путается. От понимания этого вдруг стало легче. Он совсем не ужасный, не всесильный и тем более не бесчеловечный. Такой же, как и все: ошибается, выдает желаемое за действительное, комплексует, боится быть отвергнутым. Все как у всех.

— Когда неприятно, меня обычно тошнит. Это другое, — попыталась я объяснить. — Странное всегда пугает, даже если не пугает — вызывает опасения, что ли. Я просто не знаю, как себя с тобой вести.

— Как раньше не получится? — спросил он.

В его голосе эмоции я худо-бедно научилась улавливать, но глаза казались совершенно потусторонними. Ничего человеческого. Наверное, зря я настояла, чтобы он снял повязку, но теперь нельзя себе позволить ни намека на страх. Почует и вообще от меня закроется.

— Прости, но как раньше точно не будет. На самом деле я ведь не просто так пришла, а с новостями. И они тебе не понравятся.

— Давай потом, — поморщился он, и горячие ладони скользнули по моим обнаженным бедрам.

Соблазнительно. Даже под пристальным чудовищным взглядом я чувствовала, как внутри разгорается жар, приятной тяжестью разливается по телу. Наоборот, под взглядом монстра все ощущалось острее, будто собираюсь сделать что-то опасное и запретное. А если скажу — он разозлится. Не удивлюсь, если и вовсе прогонит, решит, что пора завязывать. Но молчать не могла. Я ведь виновата.

— Ладно, — вздохнул Тео. — Вижу. Говори, раз тебя это так тревожит.

И я сказала. Без подробностей, конечно, самое главное. Что Летти нас видела, и случайно вышло, что Криштоф знает, а Райли сама догадалась, но и в этом тоже моя вина. Вот теперь отвела взгляд, ожидая его реакции.

Тео не разозлился. Ни расспрашивать не стал, ни упрекать. Притянул меня к себе, в горячие объятья, по которым я целыми днями скучала.

— Не бойся. Я все улажу, обещаю. Все будет хорошо.

51

Надо было поговорить с Летти по-хорошему. Помириться, ведь она уходила злая до невозможности. Объяснить все как следует, она девушка романтичная, наверняка в конце концов меня поймет. Ну и выяснить, что она дальше собирается делать с моей тайной.