Граф Брюс (СИ) - Виталий Сергеевич Останин

того, кем я не являюсь, и подвергать жизни учеников опасности. Сейчас бандиты не стреляют в людей, но стоит внутри появиться народному мстителю, они быстро пересмотрят свои установки.

— Хорошо, — кицунэ потрепала меня по плечу. — Тогда прячься, а я пошла осмотрюсь.

Тратить больше время она не стала, быстро вышла и направилась прочь по коридору. Когда её шаги затихли, я полез в шкаф. Вытащил и разложил по столам учебные пособия, свёрнутые в рулоны листы для рисования, наборы кистей и красок, стараясь, чтобы все выглядело так, будто учеников буквально сорвали с уроков. После чего не без труда втиснулся внутрь.

Следующие пятнадцать-двадцать минут я провёл почти без движения. Места было мало, но я терпел и не вылазил. Зачем пускать прахом все усилия моей телохранительницы? Чтобы было проще ждать, за несколько попыток погрузил себя в состоянии медитации. Направил всё внимание на работу энергетических каналов, пытаясь сформировать их подобие за пределами тела.

Наверное, поэтому и не услышал, как в кабинет вошли люди. Лишь в момент, когда дверцы шкафа распахнулись, осознал, что уже не один. На меня смотрели два боевика. И что самое паршивое, один из них снял маску, открыв молодое и даже приятное лицо. Жарко ему, видать, стало.

— Забач, Янек, мами ту мышь! — рассмеялся он, ткнув в меня пальцем.

Глава 42

В этот раз я не оплошал, да и террористы своим легкомысленным отношением дали мне достаточно времени на подготовку. Видимо, решив, что я совсем сомлел и опасности для них не представляю. Стояли и скалились — один так точно, тот, что без маски — пока крохотный каменный шарик их смех не оборвал.

На такой дистанции у меня не было времени на создание полноразмерного «ядра». Импровизируя, я слепил из мельчайших частиц пыли и почвы, которая здесь имелась, снаряд размером не больше ногтя мизинца. И со всей возможной скоростью послал его прямо в глаз главному весельчаку.

Получилось что-то вроде выстрела из пистолета в упор. Мне на лицо брызнула кровь, а голова парня, тыкавшего в меня пальцем и обзывавшего мышью, резко дёрнулась назад. После чего за ней последовало и всё тело. Но не успел мёртвый боевик грохнуться на пол, а я, соответственно, порадоваться первой победе, как сильный воздушный удар впечатал меня в шкаф. Второй поляк, которого первый назвал Янеком, оказался аэрокинетиком. Да ещё и с хорошей реакцией.

Если кто-то думает, что получить воздушным кулаком не так больно, как каменным, то он крепко ошибается. Важна не столько материя, которая с тобой воздействует, сколько её плотность и скорость движения. У Янека и с первым, и со вторым был полный порядок. Ну и практики побольше, чем у меня. Двинул так, что у меня, кажется, рёбра треснули. И воздух покинул лёгкие — вот такая ирония.

А вслед за первым конструктом, он ещё и второй сразу же применил. Что-то вроде воздушного пресса. По крайней мере, эффект я почувствовал именно такой — будто на меня сверху обрушилось небо. Дышать я и до этого не мог, а тут и вовсе лишился возможности двигаться. Прижало, как жука сапогом!

Только после этого террорист решил, что можно и на товарища внимание обратить. Присел у трупа, что-то там на польском запричитал — я ни слова не мог разобрать сквозь барабанный стук крови в ушах. Только общий фон с трудом улавливал. Ну и имя убитого — Вацлав. Его Воин повторял чаще всего.

Затем давление немного ослабло и меня начали бить. После парочки применённых по мне заклинаний, я даже сопротивления оказать не мог. Да и не факт, что смог бы. Мужик в маске оказался опытным бойцом, превосходя меня не только в магии, но и в физической подготовке.

Сперва он пару раз ударил меня по лицу, отчего я поплыл окончательно. Затем вытащил из шкафа и выбил остатки воздуха из лёгких, всадив свой кулак мне в живот. И когда я упал на пол, рядом с убитым боевиком, стал без всякой жалости пинать меня ногами.

Сколько это продолжалось — не берусь сказать. В такие моменты весь пространственно-временной континуум скукоживается до крохотных очагов боли. Рёбра, по которым прилетало тяжёлым ботинком. Локти и предплечья, когда я пытался закрыть лицо. Копчик, бёдра. Разгневанный смертью товарища террорист совершенно не заботился о том, куда попадут его удары.

Как и тем, выживу я после подобного избиения или нет.

Противопоставить ему я ничего не мог. Сложно сосредоточиться на энергоконструктах, когда тебя пинают. Попытался хотя бы создать усиление вокруг предплечий, которыми закрывался от ударов, сделать их крепче благодаря магии, но ничего не вышло. В момент, когда вокруг рук только начал формироваться защитный барьер, получил очередной пинок в голень и не смог закончить заклинание.

Последнее, что мне удалось сделать — активировать «дымку». Даже не «пылевой щит». Сам, если честно, не понимая зачем. Защитить меня или хоть как-то навредить боевику она не могла. Но разум всё же выдал именно этот конструкт. Прежде чем я отключился от удара в голову.

В себя пришёл здесь же, на полу в классе рисования. Подсознательно ожидая боли от множества нанесённых повреждений. Но не почувствовал её. Более того, осознал, что чувствую себя прекрасно. Бодрым, здоровым и полным энергии. Словно бы только проснулся после восьмичасового сна в собственной постели.

Подумал, что это мозг так шалит. Что увечья, которые я получил, гораздо серьёзнее, чем думал раньше. Вот он и блокировал нервные окончания. Или приказал организму выбросить какой-нибудь «боевой коктейль» из гормонов, которые спасут от болевого шока.

Но пошевелив рукой, ногой, а потом открыв глаза, я понял, что это не так. Боли действительно не было. И ран тоже. Я без каких-либо усилий поднялся и сел. Огляделся. И обнаружил, что нахожусь в компании уже двух трупов, а не одного.

Первого — Вацлава — я помнил. Сам всадил ему «ядро» в глаз, превратив содержимое черепной коробки в фарш. Так что не удивился, когда увидел его тело слева от себя. А вот Янека, который меня избивал, найти с другой стороны не ожидал. И тем более, его внешнего вида.

Тело, скорчившееся в позе эмбриона, ничем не напоминало здоровенного боевика. Одежда, маска на лице, короткоствол на ремне под мышкой — всё это указывало на то, что смотрю я именно на него. Но вот сам он словно бы иссох. Превратился в мумию. Худой и сухой остов человека, которым был недавно.

«Я тут что, лет сто провалялся?»